Сокровенный смысл жизни. Том 3
Шрифт:
Перенесем этот образ на ту человеческую расу, которая сейчас правит миром. В ее недрах постепенно вызревает новая раса. Первые проявления новой расы причиняют ей боль, но древний инстинкт не позволяет думать о том, чтобы освободиться от этой боли путем искоренения нового поколения, ведь это наше будущее и наша надежда, от которой мы никогда не откажемся полностью. Процесс этот очень похож на появление ребенка: из нынешнего человечества, переменчивого и многообразного, родится другое, несущее Огонь еще более вертикальный – своего рода «Холодный Огонь» постоянной телеологической вертикали. Прежде чем появится раса в прямом смысле слова, должен сформироваться новый «род», новая духовная общность. Психологические и физические отличия проявятся гораздо позже, подобно тому как тень орла на земле становится видна только тогда, когда он набирает высоту. До этого пройдет еще не одно тысячелетие. Сам процесс весьма сложен, но в его основе лежат довольно простые механизмы, ибо конечная цель ясна: совершенствование нынешнего человека и переход к Человеку Новому. Творец Природы, Логос, уже с начала времен представлял в своем воображении, каким будет Новый Человек, но правильно оценить шаги к нему мы не в силах, поскольку не способны увидеть далекие горизонты. Иногда эти шаги кажутся нам противоречивыми – развитие то ускоряется, то замедляется, – и мы придумываем себе, что процесс остановился. Но любые противоречия проясняются, если посмотреть на них сверху; не может разрешить их только тот, кто остался в плоскости самих противоречий.
Д. и Ф.: А существует ли что-то от этого Нового Человека в нас самих, или, может, сейчас рождаются люди, уже принадлежащие к этому новому «виду»?
ХА.Л.: В ваших вопросах уже прорывается взгляд Нового Человека, но чтобы глаза души полностью открылись, требуется время. Конечно же, в вас, как и в любом акропольце, есть кое-что от Нового Человека, но пока это нечто непостоянное, точечное, оно проявляется случайным образом и не удерживается долго. Я говорю о тех грандиозных и мучительных замыслах, которые одолевают вас по ночам, о страстном желании покорить мир во имя Идеала, об эмоциональных всплесках, заставляющих вас преодолевать любую усталость, лишь бы завершить начатое, наконец, о послушании, которое уже у вас в крови, – все эти и еще многие ваши естественные проявления являются первыми проблесками в вас Нового Человека. Поэтому многие ваши слова и дела вам кажутся будто бы чужими, а иногда вы интуитивно понимаете что-то, что не можете ни четко сформулировать, ни обосновать. Но я не думаю, что в наше время существует готовый «образец» Нового Человека, да и вряд ли он появится внезапно… Если бы он появился, он мог бы изменить ход истории за считанные годы, избавив нас от «средневековья», до которого мы скатились за несколько веков братоубийственных войн и геноцида. Одним взмахом он разорвал бы наши оковы… Мы же пилим их медленно и мучительно, встречая нападки со стороны приверженцев материализма, а иногда получая кратковременные передышки, чтобы залечить свои раны.
Д. и Ф.: Нас удивляет еще кое-что. Ты часто используешь в своих объяснениях притчи, аллегории, даешь примеры с очень широким смыслом. Конечно, мы, как и другие твои слушатели, так понимаем лучше, но тем, кто далек от «Акрополя», твои объяснения зачастую кажутся слишком уж короткими и простыми, и они говорят, что иногда ты заставляешь их чувствовать себя детьми. Бывает даже, что человеку становится неудобно от того, что он так внимательно тебя слушал, хотя в твоем присутствии он чувствовал себя совершенно счастливым. Ты можешь рассказать нам, почему так происходит?
Х.А.Л.: Сегодня мир переживает апогей технического прогресса; технический прогресс вытесняет, подменяет собой многое, в том числе и развитие многих отраслей науки. Уровень техники иногда настолько высок, что наука не в состоянии даже объяснить, как действует то или иное устройство. Такое опережение уже само по себе опасно, но реальная угроза не в этом, а в том неприятии, недоверии, с которым живут люди, – будучи прагматиками и требуя конкретных результатов, они становятся похожими на детей: им проще и удобнее что-то увидеть или потрогать, чем понимать.
Философия как наука остановилась на уровне бесплодного субъективизма XVIII–XIX веков. Поскольку у этого субъективизма нет духовных корней, он является не более чем материалистическим калейдоскопом и делит природу на такие виды, которые существуют лишь в лабораторных условиях или в головах их исследователей. Именно поэтому на протяжении 25 веков люди всегда охотнее обращались к тем философам, которые были естественными и человечными. Но сегодня их избегают или читают украдкой, чтобы не казаться старомодными. Для практической, повседневной жизни пространные размышления философов-субъективистов совершенно непригодны. Даже немногие высказывания Иисуса, Будды, Пифагора изменили больше судеб, чем долгие мудрствования картезианцев.
Я стараюсь избегать псевдофилософских рассуждений и предпочитаю учиться у Природы, дающей нам простые примеры, которые можно использовать в жизни. Но только при условии, что человеку хоть на какое-то время удастся освободиться от предвзятости, стать естественным и попытаться прожить эти примеры на собственном опыте. Если же он наденет тяжелую маску интеллектуализма, он потеряет простоту и чистоту восприятия. Мы же должны обращаться к Природе, выражаться естественно, говорить именно о том, о чем говорим. Я разделяю идею основополагающего Единства в Природе и поэтому каждый естественный пример, взятый из этой Естественной Природы, считаю ценным. Именно поэтому я использую в своей речи аналогии, притчи, примеры. Ибо все в мире взаимосвязано, а Философия нужна для того, чтобы открыть это Основополагающее Единство во Всем, а не для того, чтобы расчленять и препарировать все на свете. Для меня то, что Есть, безусловно равно тому, что Существует. Основа нашего учения должна быть пропитана Идеалом, подобно тому как пропитан маслом фитилек лампадки – только поэтому он горит и называется фитилем. Иначе он останется лишь кусочком веревки и никогда не сможет давать свет. Без Идеала нет Философии.
Современному человеку не хватает Идеала, и поэтому он жаждет его. Даже в глубине самых примитивных проявлений человека проглядывает поиск Идеала. Но необходимы столь глубокие перемены, от стольких вещей нужно избавиться, что сам поиск оказывается очень трудным. Однако лишь за трудные дела стоит браться, ибо существует таинственная связь между трудным и ценным. Но откуда бы мы черпали силы, не будь у нас Идеала, который, подобно звезде, указывает нам путь в ночи? Вновь и вновь возносясь на небесный свод, эта Звезда не дает нам двигаться по замкнутому кругу; благодаря ей мы можем идти к нашей Цели. Эта Звезда и есть Идеал.
Из книги «Письма Делии и Фернану»
X. А. Ливрага. Как и где мы можем познать самих себя
Лекция
Сегодня мы поговорим о философском отношении к познанию самих себя, столь важному для всех нас.
Хотя это и кажется парадоксальным, познание самих себя – один из самых древних, самых сложных и, в какой-то степени, наименее изученных источников философии.
У каждого из нас есть в этом свой опыт. Сколько раз мы смотрели на свою фотографию и говорили: «Разве это я?» – и не думаю, что это было из-за тщеславия. То есть мы видим какое-то лицо и знаем, что оно наше, но нам стоит больших усилий узнать его – нам кажется, что мы выглядим неестественно, что мы получились хуже или лучше, чем на самом деле, что мы вышли не в фокусе, – в любом случае, это лицо с фотографии не такое, как мы себе представляли.
А порой, когда нам одиноко, мы смотрим на себя в зеркало, и нам может показаться, что тот, кто отражается там, – не мы, а другой человек, который на нас смотрит; мы знаем, что это мы, но, с другой стороны, знаем, что нас все-таки двое: отражение в зеркале и мы.
Другой эксперимент, который доступен любому, – это запись на магнитофон своих слов, выступления, разговора, стихотворения. Когда мы слушаем свой голос в первый раз, мы искренне удивляемся. Мы с трудом узнаем себя, нам кажется, что наш голос звучит странно, что он более высокий или слишком приглушенный, или кажется что-то другое, но в любом случае мы не признаем этот голос за свой, то есть это не тот голос, который мы слышим, когда разговариваем.
Иными словами, нам сложно узнать самих себя в себе даже на физическом, внешнем плане. Это очень трудно для нас, потому что состояния сознания, обращенного к себе, нам достичь непросто. Но что это за состояние сознания, которое позволяет нам узнавать себя в себе самих? Мы не собираемся затрагивать техническую сторону вопроса, не собираемся обращаться к изучению психоанализа или психосинтеза. Не будем мы обсуждать и новые теории, например, теорию философа Генри Леви, который в настоящее время выступает в Европе с многочисленными лекциями о нонконформизме, о человеке, который живет в обществе, но изолирован от него, о человеке, который не может познать самого себя, потому что общество оказывает на него давление. Общество уродует его до такой степени, что он не узнает сам себя: человек как-то представляет себе самого себя – и вдруг оказывается перед парадоксальной фигурой, которая приводит его в замешательство и создает внутреннюю раздвоенность.