Сокровища Ауйан Тепуи
Шрифт:
За короткое время Стефани привязалась к сильному и мудрому старику. Она часами разговаривала с ним, но Стивен запретил ей говорить о событиях в джунглях — привыкший хранить тайны, Лайме проявил такт и сам ни о чём не расспрашивал. Он развлекал её забавными рассказами о джунглях, показывал живые коллекции бабочек и пауков, водил по скрытым от туристов тропам, показывая лакомые уголки тропического леса – редкие растения и мелких животных. Иногда Стивен сопровождал их, наблюдая за состоянием Стефани. Каждый раз ему казалось, что она недостаточно окрепла, слишком ещё слаба для похода на остров Орхидей, а прямо
Но Стефани знала, что прощание становилось всё ближе, от того, что всё яснее чувствовалось напряжение, возникающее в разговорах со Стивеном. Однажды он вернулся, и, как ни в чём не бывало, обратился к отшельнику:
— Я был бы тебе очень благодарен, Лайме, если бы ты снабдил меня необходимым снаряжением и проводил эту женщину на остров Орхидей. Нам пора.
Стефани вздрогнула. Она, наконец, осознала, что остались считанные часы до того момента, когда они расстанутся. Они не сказали друг другу ни слова, пока Лайме собирал новый вещмешок для Стивена, и Стефани, поглощая ножку гуахаро, едва не давилась ею, ища в себе силы выдержать это прощание. Как оно должно пройти? Он просто произнесёт «прощай!»?
— Стефани, — неожиданно сказал Стивен, — всё же я хотел показать тебе самый высокий в мире водопад. Пожалуйста, не отказывай мне...
Не доходя до вершины горы тропинка оборвалась. От грохота воды захватывало дух. Облака, закрывающие верхнюю часть водопада, рассеялись, и потрясающий Сальто-Анхель предстал перед ними во всём своём великолепии. Они стояли молча, подавленные грандиозной картиной, промокшие насквозь от водяной пыли, долетавшей и сюда.
— Чары редкой красавицы притягивают сильней, чем благословенный Анхель,— с чувством сказал Стивен и посмотрел на Стефани с нескрываемой нежностью, — невозможно уйти, слишком огромной должна быть сила воли, чтобы оставить тебя, Стеф!
— Не отпускай меня, Стивен, — вдруг сказала она и в её голосе послышалась мольба. — Возьми меня с собой, ты же в силах сделать это!
Стивен мягко отстранил её и поцеловал в глаза, зная, что этот поцелуй ей оскорбителен.
— Я не могу. Мы не можем быть вместе. У нас разные дороги в этой жизни. Ты вернёшься на сцену, выйдешь замуж за Пола и забудешь меня. Кто такой я? Преступник в глазах закона. Я обречён всю оставшуюся жизнь провести в джунглях Венесуэлы. Моё положение хуже, чем у Лайме — я никогда не смогу показаться на людях. А ты рождена для цивилизованного мира. Нашей любви не суждено прожить долгую жизнь, она зародилась в неестественных условиях и не имеет права на продолжение. Разве я не прав?
— Почему ты всегда прав? — обречённо воскликнула Стефани. — Если бы хоть раз в жизни ты поступил неверно, может быть, тогда тебе было бы легче дышать. Отречение от цивилизации не тождественно свободе, которая душит, когда ты пользуешься ею один.
– Я побывал и внизу, и вверху, - сказал Стивен, - так что имею полное право сравнивать. Чего не можешь делать ты.
– Разве джунгли не есть мир, противоположный высшему свету? – возразила Стефани. – Да, я любима публикой и режиссёрами, меня считают за честь пригласить на какой-нибудь пышный раут. Журналы печатают моё лицо, а молодые девушки подражают моим героиням. Но это всё там, за границей, где кончаются джунгли. Разве твоё преступление не погрузило меня в мир иной, мир суровый и жестокий, мир волчьих законов? Разве я не пойму тебя?
Стив медлил с ответом. Слова Стефани звучали убедительно, но было что-то, что мешало ему согласиться с ней.
– Да, понять ты меня сможешь. Но принять… Принять мой выбор – жизнь в отрыве от этих двух противоположностей. Ни светских раутов, ни наград, ни вселенского обожания…
– Ни жестокости, ни грубости, ни страха, - подхватила Стефани. – Нам кажется, что мы всегда теряем, отказываясь от чего-то. Но взамен приходит нечто новое, неведомое ранее. Вот к нему надо готовиться.
Стивен поднял на неё глаза, полные тоски.
– Ты не поняла меня, Стеф. Та жизнь, которая нас ожидает, ничего не предложит тебе взамен. Легче продолжить существование в мире лжи и лицемерия, чем уйти туда, где необходимо быть предельно честным и искренним. Изоляция от мира подразумевает полное доверие, иначе не выжить в диком лесу. Доверие, помноженное на ежедневный, не самый благородный труд – здесь у тебя не будет прислуги, несмотря на все богатства. Ты актриса, а не домохозяйка. Я многое научился делать, поэтому не пропаду, но вырывать тебя из лап сытой жизни, чтобы подвергнуть наши чувства испытанию, которые они могут не выдержать – это выше моих сил. Останься лучше в моих мечтах светлым образом, который никогда не предаст и всегда будет любить, каким бы старым и больным я ни становился. Должна же у меня быть мечта, согревающая одиночество!
– У тебя появилась мечта, а как мне жить с воспоминаниями? Вычеркнуть тебя из своей жизни, словно статиста?
— Если ты забудешь ту ночь, мне не будет больно, – вдруг сказал Стивен и его слова ножом резанули по сердцу, — я не имею права просить тебя о том, чтобы ты помнила мои прикосновения и поцелуи, как бы мне этого не хотелось. Я не краду невест, но я прошу только об одном — не забывай моего имени и ни о чём не жалей, если сможешь... Прощай, чужая милая! — Стивен прильнул к её губам, вдыхая в сознание их аромат и вкус, и, не оглядываясь, стал спускаться по тропинке. — Прощай, дикая орхидея!
— Прощай, перекати-поле! — сквозь слёзы прошептала Стефани и опустилась на край тропинки. Сквозь застланные туманом глаза она увидела долину, в которой разбивался поток водопада, и далеко-далеко внизу - фигурку человека, обнявшего джунгли, а не её.
Встреча с Полом была трогательной и незабываемой. С вершины горы, в сияющих лучах солнца к нему спустилась женщина, свежая и румяная. Пол, прервав свой разговор с Лайме, невольно залюбовался ею, спрашивая себя, откуда взялось здесь это небесное создание. Лучи солнца слепили его, мешая разглядеть лицо женщины, и он обратился к отшельнику с вопросом:
— Отец, кто эта нимфа?
Стефани спустилась к ним и остановилась в метре от своего бывшего жениха. Пахнуло чем-то родным, до боли знакомым, удивление и робость сменились пьянящим чувством радости, страхи отступили, давая место новому дыханию жизни. Будущее, повергнутое и растоптанное, поднялось с колен и гордо огляделось. Всё здесь теперь принадлежало ему.
— Стеф, ты будешь моей женой?
— Да, Пол, да!
Глава 1 0 . «Стокгольмский синдром»