Сокровище тамплиеров
Шрифт:
Морэй снова налёг на постромки. Первые его шаги были неверными, но потом он снова вошёл в ритм, позволивший ему тащить волокушу часами. Он прошагал так ещё четверть часа и добрался до самого большого скопления валунов, которые и впрямь сулили недурное убежище. Тут было достаточно лазов и расщелин, чтобы укрыть обоих рыцарей. Морэй опустил волокушу с Синклером на землю и с трудом освободился от глубоко врывавшихся в плечи и грудь ремней. Когда он нагнулся, чтобы проверить дыхание друга, Синклер открыл глаза.
— Лаклан. Это ты. Мне снился сон. Где мы?
—
Морэй принялся разминать правую руку, потом покрутил локтем и, кривясь от боли, помассировал затёкшие мускулы плеча.
— Проклятье, а ты — тяжёлый груз, Синклер. Я как будто волок за собой дохлую лошадь... Причём занимался этим с самого рождения.
Морэй увидел, что его друг нахмурился, и, прежде чем тот успел извиниться, махнул рукой.
— Ты сделал бы то же самое для меня. Но я жду не дождусь, когда снова поставлю тебя на ноги и ты сможешь идти. Тогда можно будет поменяться ролями — ты поволочёшь меня.
Он хмыкнул.
— Кажется, я нашёл место, где завтра мы сможем укрыться от солнца. Но мне придётся ненадолго оставить тебя, чтобы всё как следует проверить. А пока молись и благодари Господа за то, что мне хватило ума избавиться от наших доспехов, прежде чем пуститься в это небольшое путешествие. Я скоро вернусь.
Морэй и впрямь вернулся быстро, с таким странным выражением лица, что Синклер, откашлявшись, спросил:
— Что-то не так? Ты не нашёл подходящего места?
Морэй покачал головой.
— А ты молился? Если молился — не напрасно. Я надеялся отыскать расщелину между камнями, в которой можно было бы спрятаться, но вместо этого нашёл пещеру. Пещеру, в которой совсем недавно кто-то жил! Я обнаружил в ней тайник с хлебом — чёрствым, но съедобным. Ещё в тайнике есть вода, финики, сушёное мясо и мешочки с сушёным навозом, верблюжьим и конским, в качестве топлива. Если бы я не пробыл так долго в проклятой Святой земле, я принял бы это за чудо. Но сейчас считаю свою находку даром некоего незнакомца, о котором циник вроде меня не будет задумываться.
Синклер поразмыслил.
— Кто мог здесь жить?
— Какие-нибудь кочевники. Их в здешних краях полным-полно. Кто, кроме кочевников, позаботился бы о запасах сухого навоза?
— Но как ты думаешь, может, они до сих пор где-то рядом?
Морэй наклонился и взялся за лямки, прикреплённые к переднему концу волокуши.
— Вряд ли.
Надсадно охнув, он приподнял волокушу с Синклером.
— Кем бы ни были здешние обитатели, сейчас они, скорее всего, в Ла Сафури или в Тивериаде, празднуют наше поражение. Поскольку твои молитвы, кажется, работают, помолись, чтобы я оказался прав. Так или иначе, мы скоро это узнаем. А сейчас лежи спокойно, уже недалеко.
Синклер проснулся, когда в пещеру проник утренний свет.
Его рука горела, боль в ней казалось живым существом, поселившимся где-то внутри. Синклер сразу вспомнил, что с ним случилось, вспомнил, что у него сломана рука, но не сразу осознал, где он находится и почему. Потом до него донёсся тихий звук, и, повернув голову, он увидел силуэт Морэя на фоне освещённого входа в пещеру. Теперь Синклер вспомнил всё. Он попытался окликнуть Морэя, но с первой попытки сумел только молча пошевелить губами. Он сглотнул, чтобы увлажнить пересохший рот, и всё-таки сумел прохрипеть:
— Лаклан...
Морэй явно услышал его, но не пошевелился. Прищурившись, Синклер заметил, что его друг застыл в напряжённой позе, придерживаясь одной рукой за скалу, подавшись вперёд и что-то высматривая снаружи.
— Лаклан, что там? Что ты видишь?
Морэй слегка выпрямился, расслабился и, развернувшись, двинулся прямиком к Синклеру.
— Стервятники, — сказал он, как будто это слово объясняло всё. — Я вышел наружу отлить и увидел, как они кружат. Я следил за ними, пока не исчез последний.
Синклер почувствовал, что не в силах уяснить нечто очевидное.
— Не понимаю. Здесь, в пустыне, всегда есть стервятники. Всегда видишь хотя бы одного...
— Вот именно — одного, пока кто-нибудь не умрёт. И тогда, как по волшебству, они собираются в стаи. Не знаю, как они узнают о чьей-то смерти, но всегда узнают.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Стервятников были десятки, Алек, а сейчас они все улетели. Они спускаются и питаются мертвечиной; чтобы привлечь такое множество стервятников, нужно немало трупов. И трупы эти находятся неподалёку.
— Всё равно не понимаю.
— Вижу, что не понимаешь. Но подумай сам: мы в отчаянном положении. У нас есть немного еды, спасибо нашему отсутствующему хозяину-отшельнику, но большую часть запасов мы съели прошлой ночью. С водой дело обстоит немногим лучше. Но если там, на песке, в пределах досягаемости, валяются тела, рядом с ними вполне могут отыскаться еда и вода. Мне просто нужно отправиться туда и поискать, что можно забрать. Причём идти надо не откладывая, очень уж мне не нравится, как выглядит небо. Такой удушливый зной и мёртвый неподвижный воздух часто предвещают бурю. Я приподниму твои носилки и прислоню к тому уступу, так тебе будет удобнее, чем лежать плашмя. А после, хочешь не хочешь, мне придётся тебя оставить. Ненадолго. Я прикинул расстояние, наблюдая за птицами: сдаётся, мне потребуется час или чуть больше, чтобы добраться до места, и столько же, чтобы вернуться. Так что ещё до полудня я снова буду здесь…
— А как ты будешь отбиваться?
Морэй улыбнулся.
— От кого, от стервятников или мертвецов? Я возьму с собой мусульманский лук. Как твоя рука?
— Как будто в огне. Горит, но боль терпимая, если не шевелиться.
— Я так и думал. У меня есть ещё один пакетик с порошком, который я давал тебе раньше, и ты сделаешь мне одолжение, если примешь его без жалоб. Первый приём сотворил чудеса, а второй должен принести ещё больше пользы. Если к вечеру тебе полегчает, как полегчало вчера, ты сможешь идти сам... А мне не хотелось бы снова надрывать спину.