Сокровище тамплиеров
Шрифт:
Синклер глядел, как Морэй смешивает порошок с водой, а когда снадобье было готово, больной послушно выпил всё, лишь слегка поморщившись от вида и вкуса.
— Ну, я пошёл. Как уже сказал, ухожу ненадолго, но мы в пустыне, и есть смысл принять меры предосторожности. Вдруг я задержусь? Я могу заблудиться, со мной может произойти несчастный случай, я даже могу наткнуться на верных слуг Аллаха. Ты ещё недостаточно окреп, чтобы отправиться меня искать, с твоей стороны будет глупо пытаться такое проделать. Словом, я оставляю тебе мешок с едой — он будет висеть на крюке, вбитом нашим предусмотрительным хозяином, — и большой бурдюк с водой. С собой возьму немного еды и маленький бурдючок, благо, он полегче.
Шотландец склонил голову и заглянул в тусклые, прикрытые трепещущими ресницами глаза Синклера, уже боровшегося с мощным воздействием опиата.
— Алек? Слышишь меня? У тебя слипаются глаза. Пожалуйста, запом...
ГЛАВА 4
Проснувшись, Синклер увидел, что пещера полна кружащегося песка. Никогда раньше он не слышал такого демонического завывания ветра. Песок забился в рот и в ноздри, да так, что рыцарь не мог даже сплюнуть.
В первый момент им овладел непреодолимый ужас. Он попытался пошевелиться, но помешала раненая рука. Несколько раз храмовник пытался дотянуться до бурдюка с водой, который Морэй повесил над ним на крюк, но все попытки оказались бесплодными из-за силы завывающего ветра. За крутящимся песчаным вихрем проглядывал свет, и Синклер предположил, что сейчас день, хотя это больше походило на сумерки. Морэй набросил на его плечи обрывок рубашки, и Синклер дрожащей здоровой рукой обмотал тканью лицо. Он боялся, что теперь не сможет дышать, но резонно предположил, что забивающийся в ноздри и в рот песок ещё опаснее.
Ценой огромных усилий ему удалось перевернуться на здоровый бок и таким образом оказаться спиной ко входу, к задувавшему в пещеру гибельному ветру.
Буря грозно завывала, но, устроившись на боку и придерживая здоровой рукой ткань у лица, Синклер почувствовал, что дышать стало чуть полегче. Больше он ничего не мог сделать и вскоре снова впал в беспамятство, успев подумать о Морзе и понадеявшись, что другу удалось найти укрытие перед тем, как налетела буря.
После череды ужасных, бесформенных, шумных и пугающих сновидений Синклер очнулся и понял, что вокруг царит безмолвие, похожее на могильную тишину. Некоторое время он лежал неподвижно, с закрытыми глазами; всё кругом тоже было неподвижным.
Наконец Синклер попытался открыть глаза и понял: что-то не так! Его веки послушно дрогнули, но что-то на них давило, мешая приподняться. Тамплиер в панике сделал резкий вдох, вскинулся и попытался схватиться обеими руками за лицо, забыв, что левая рука плотно привязана к телу. Зато правая быстро поднялась к лицу, и выяснилось, что оно прикрыто присыпанной песком тканью.
Синклер в страхе ухватился за эту штуковину и попытался её сорвать, но обнаружил, что она плотно обмотана вокруг головы. Всё ещё цепляясь за тряпку, рыцарь медленно опустился обратно на ложе. Он наконец понял, что адский шум и круговерть вовсе не были ни сном, ни бредом. Дикие завывания, вихрь, грозящий вырвать из него душу и зашвырнуть в бездну ада, — всё это случилось наяву.
Что говорил Лаклан? Такой удушливый зной при мёртвой неподвижности воздуха часто предвещает бурю. Выходит, друг не ошибся. Но где же он сейчас? В сновидениях Синклера его не было.
— Лаклан? Ты здесь?
Голос тамплиера, хоть и приглушённый складками ткани, был достаточно громким, чтобы Лаклан услышал и откликнулся. Но ответа не последовало, и Синклер нехотя признал, что это его не удивляет. Должно быть, буря застигла Лаклана Морэя снаружи, и маловероятно, чтобы в такую погоду ему удалось вернуться в пещеру.
Вздохнув, Синклер с трудом приподнялся и, действуя одной рукой, сумел-таки размотать обрывок полотняной рубашки, защищавший его лицо.
Теперь, в мёртвом безмолвии пещеры, он попытался оценить своё положение. Похоже, если он хочет выжить, он должен полагаться только на самого себя. Рыцарь пошевелил пальцами левой руки и почувствовал, что они сгибаются, пусть еле-еле, но, к счастью, не причиняя боли. Боль ушла или, по крайней мере, отступила, голова была ясной, храмовник чувствовал себя почти здоровым.
Но он лежал на спине, и ему нужно было подняться. Синклер понимал, что с неподвижной левой рукой сделать это будет не так-то просто. Алек попытался сдвинуть ноги вправо, но не смог. В груди его вновь всколыхнулся страх: рыцарь не понимал, что происходит. Разлепив веки, он с удовлетворением отметил, что хотя бы это движение не причиняет боли. Синклер оттолкнулся правым локтем; опираясь на него, слегка приподнялся, опустил подбородок на грудь и сумел посмотреть вниз, на свои ноги. Оказалось, что весь он ниже пояса засыпан песком.
Льющийся слева свет говорил о том, что вход в пещеру не замело, во всяком случае не полностью, и всё же внутрь нанесло столько песка, что он покрывал пол толстым ковром.
Синклер возблагодарил Господа за то, что Лаклан додумался приподнять изголовье волокуши и опереть на уступ. Алек понимал: в противном случае он был бы с головой погребён в песке и, скорее всего, просто задохнулся бы во сне, так и не поняв, что происходит.
Успокоившись, он принялся двигать ногами, то одной, то другой, сгибая и разгибая колени, пока наконец не смог выбраться из-под песка. Потом медленно повернулся вправо, крепко ухватился за шест, скинул ноги с носилок и сел.
Встать Синклеру удалось с трудом, только с третьей попытки. И всё-таки он встал и постоял, пошатываясь, вцепившись в шест, задравшийся вверх, как только волокуша освободилась от груза. Мешок со снедью и бурдюк с водой, которые оставил ему Лаклан, так и болтались на вбитом в стену крюке, а ещё там висел пояс с прямым, длинным кинжалом в ножнах. Взгляд Синклера тут же упал на путы, привязывавшие его руку к телу. Мгновение спустя он решительно всунул ножны между своим боком и рукой и извлёк футовый клинок. Три разреза — ион освободил руку, но, поскольку лубки были сделаны из шести железных арбалетных болтов, её вес моментально отдался в плече отголоском вчерашней боли.