Соль этого лета
Шрифт:
Почему мы ссоримся? В моей голове белый шум. Я ничего не могу вспомнить.
Я так люблю тебя! Зачем ты меня отталкиваешь?
Закрываю глаза, в порыве эмоций прижимаюсь с нежностью к её губам. Терплю от неё укусы. Отстраняюсь.
— Не любишь, — констатирую я с горечью. — А я бы тебе больно никогда не сделал. Даже, если бы злился. Потому что люблю…
Застыв, расфокусированно смотрит вперёд, сквозь меня.
— Ладно. Я понял.
Выдыхаю, сглатывая ком в горле.
Ухожу. И с каждым шагом от не"e, мне вс"e херовее, херовее и херовее…
В груди горит, словно кислоты хлебнул.
И хочется сделать больно себе, чтобы это выплеснуть поскорее.
Но это же не поможет…
Брожу потерянно по базе. В комнату не хочу. Там пацаны…
Прохожу мимо батутов. Там девочки. Улыбаются. А я бы может и хотел им ответить, если я Алёне нахер не нужен. Но не могу. Я принадлежу ей. И всех этих девочек не существует.
— Чего, Маратик, грустный? — ухмыляется Катя, ритмично подпрыгивая ближе ко мне, — не любят тебя?
Скачет на краю батута.
— А тебя?..
Ухмылка на лице Кати превращается в оскал.
— А мне не принципиально, чтобы любили!
Теряет контроль над траекторией прыжка. Нога попадает в дырку на полотне, которое покрывает пружины. Проваливается между ними, цепляется…
Оо, фак!
Морщась, дергаюсь, словно словив её ощущения.
С воплем, выворачивая щиколотку, летит на бок. Сбивает девочку на соседнем полотне.
Хмуро смотрю, как Катя, постанывая, осторожно вытаскивает ногу. И вроде жалко, девчонка же, но… Отворачиваюсь, ухожу. Джентельмен во мне сегодня в коме.
Глава 40. Фальсификация
Люба с подозрением смотрит в мою сторону.
Моя истерика внезапно вырубилась и превратилась в тихую кому, звон в ушах и вкус крови Тарханова. Солёный.
«А я бы тебе больно не сделал…».
И глаза его бездонные и болючие, мои любимые глаза.
И мне тоже хочется из него вытрясти, кто его обидел и почему в них столько надрыва.
Так же зло вытрясти из него ответы, как он пытался вытрясти их из меня. И врезать обидчику.
А его — обнимать, целовать, гладить.
И от того, что покусала его губы до крови у меня в груди тяжёлый камень.
Как так?? Ну как мог мой котёнок так со мной поступать?! Я бы так не смогла…
«А я бы тебе больно не сделал…».
Так кто же тогда сделал нам так больно?!
— Мать, ты чего меня пугаешь? — щёлкает Люба пальцами перед моим лицом. — Уж лучше реви!
— Люб… — оживаю я.
Хватаю свой телефон, мажу пальцами по иконкам, несколько раз попадая не туда.
— Я потом пореву… погоди… Галина Ивановна! Здравствуйте! А к вам девочка от меня вчера приезжала?! — едва контролирую интонации. — Нет? А не звонила? А сегодня? Никто? А может, она не сказала, что от меня? Не было у Вас?.. — прикусываю губу, чтобы не говорить при Любе имя. — Новеньких пациенток? Нет? Извините за беспокойство…
Хмурясь, бросаю телефон.
Снова хватаю его. Звоню на КПП базы. Выясняю — покидала ли Катя базу. Нет, не покидала… Никаких посторонних машин, включая такси не было.
— А если она соврала, Люб?
— Ты же говоришь, он не отрицал!
— А если он не понял про что речь?
— Господи, вы меня доведете! — наливает себе водички Люба. — Ну спроси его прямо!
— А если я просто хочу его оправдать? И вс"e именно так, как кажется? — хныкая, тяну к лицу полотенце. — Ведь, если она не поехала никуда, это может значить, что решила оставить ребёнка.
— Короче! Говори, что за звезда.
— Люб, ну не могу я.
— А ты смоги. Я им такой же медицинский персонал как и ты! Я какой-нибудь повод найду у неё анализ мочи взять. И если реально звезда в зал"eте, то буду молчать как рыба об л"eд. А если нет… — с угрозой.
Ну разве можно сказать? Когда меня попросили сохранить эту тайну. Но Люба и правда имеет доступ ко всем е"e медицинским историям. Просто конкретно для меня это такая глубоко личная информация, что…
В дверь неожиданно вламываются.
— Любовь Сергеевна, у нас Катя Антонова с травмой. На батуте ногу вывихнула.
— Ну, ёпрст… Иду!
— Люб! — решаюсь я. — Анализ возьми у не"e.
— Какой? — с недоумением бросает на меня взгляд, собирая сумку.
— Мочи.
— Нахрена? У неё ж вывих.
— Возьми! — многозначительно играю бровями.
До Любы доходит.
— Антонова?!
Не подтверждая поджимаю губы.
— Вот прохиндейка! Сейчас я ей окажу первую помощь!
— Люб, Люб! А если правда беременна?? Ты это…
— Разберусь! — фыркает Люба. — Сейчас мы её раскатаем.
Вытаскиваю из шкафа аппарат УЗИ, рентгена у нас конечно нет, но мы и на этом первичную диагностику сделаем.
Наклонившись над раковиной умываю лицо ледяной водой. Набираю в руки и держу, пока кожа не занемеет.
Смотрю себе в глаза в зеркало.
Ну и вид…
Губы опухшие. Глаз не видно, вторые сутки рыдать!
И вс"e равно красивая, — веду пальцем по зеркалу. Я так долго была чудовищем после травмы лица, что теперь люблю себя даже такой — опухшей от сл"eз и в красно-белых пятнах как гепард.
И вс"e-таки достаю косметичку из сумки немного привести себя в порядок. Не хочу показывать свою слабость Кате.
Внутри меня вс"e застывает льдом. Если она соврала про Марата…
Закапываю свои красные глаза сосудосуживающими каплями.