Солёный снег
Шрифт:
Ему захотелось вскочить с места, и опрометью броситься к Петру Петровичу, и рассказать ему всё, а потом уже спокойно вернуться в школу. Он выскочил из-за парты, чтобы уйти.
– Ты что, Огоньков, опять за старое?
– удивилась Александра Ивановна.
– Мне нужно домой, - ответил Саша.
– Что такое произошло?
– строго и недовольно спросила Александра Ивановна.
– Я не могу вам рассказать, но мне нужно домой.
– Может быть, у тебя что-нибудь болит? Ты сядь, успокойся.
Саша мог соврать, что у него заболела голова или живот, но ему так снова не хотелось врать, так ему было противно врать. Он снова встал.
– Огоньков, я тебя слушаю, - сказала Александра Ивановна.
Саша посмотрел на ребят: они притихли и ждали, что он ответит. Ему было страшно-страшно. Если бы кто-нибудь знал, как ему страшно! Вот бы стать взрослым - им всё легко и просто, они знают, что хорошо и что плохо, и никогда не мучаются, если надо в чём-то признаться. Он совсем сник, но потом он сделал над собой ещё одно героическое усилие и тихо-тихо сказал:
– Пётр Петрович, наш сосед, написал своему сыну письмо. У него сын капитан дальнего плавания и сейчас плавает около Южного полюса. Но он не успел написать адреса на конверте: уронил очки на пол и они разбились. А без очков он ничего не видит. Тогда он позвал меня, чтобы я написал адрес. Он диктовал адрес по буквам, а я не знал, как они пишутся. Я стал писать вместо них палки. А потом он заклеил письмо и отдал мне, чтобы я тут же отнёс и бросил его в почтовый ящик.
– И ты бросил его в почтовый ящик?
– спросила Александра Ивановна.
– Нет, - ответил Саша.
– Вот оно.
– Он вытащил письмо из кармана и протянул Александре Ивановне.
Александра Ивановна взяла конверт и попыталась прочитать то, что написал Саша, но у неё ничего не получилось. Вот ведь какой этот Саша Огоньков, вечно с ним что-нибудь случается! Потом она вспомнила Игоря Добровольского, того самого Игоря, которому было адресовано это письмо, и подумала, что у него тоже всегда случались какие-то истории.
А потом она вспомнила десяток других мальчишек и девчонок, которые прошли через её руки, через её старые, грубые, рабочие руки, и эти руки до сих пор ещё помнят тепло их кожи и нежность волос, и все они выдумывали какие-то истории. И сейчас вот этот герой, Саша Огоньков. Но ведь главное было в том, что Саша Огоньков сделал самое трудное - он признался. Будут в его жизни ещё и ошибки и трудности, и пот и соль, но в одном он уже окреп: он полюбил правду. И это было самое главное.
В классе было тихо-тихо. Александра Ивановна подняла голову.
Вот они сидят перед ней: двадцать девять учеников. И у всех у них разные глаза, разные волосы, разные носы. Говорят, нет на свете двух одинаковых носов или двух одинаковых рук. Удивительно.
"Нет, нет, - подумала Александра Ивановна.
– Глаза-то у них разные и руки разные, а вот в характерах много общего: сейчас они все ждут, что я скажу. И всем им очень хочется, чтобы я простила Сашу. А какие глаза у Огонькова, я не помню. Стара стала, теряю наблюдательность".
Она подошла вплотную к Саше и посмотрела ему в глаза.
– На, возьми это письмо, - сказала она. "А глаза-то у него синие, мои любимые".
– Сегодня его отдашь Петру Петровичу и передай от меня привет.
И все в классе вздохнули, а Саша наконец сел на своё место.
Глава пятнадцатая
Домой Саша возвращался с Гошкой. Они шли и разговаривали. У Гошки пальто было нараспашку, чтобы все-все встречные видели, что у него слева на груди краснеет звёздочка октябрёнка.
А у Саши пальто было застёгнуто на все пуговицы, его не приняли в октябрята. Он понимал, что, прежде чем его примут в октябрята, он должен сделать очень многое. Он понимал, но всё равно у него было печально на сердце.
– Смотри-ка, идёт снег, - сказал Гошка.
– Значит, скоро зима.
– А на Камчатке уже зима, - ответил Саша.
– А снег там солёный на вкус.
– Ловко ты придумал, - засмеялся Гошка.
– Солёный снег. Опять врёшь.
– Я так полюбил правду, - сказал Саша, - что теперь даже в шутку никогда не буду врать. А снег там солёный от морской воды. Ясно?
– Ясно, - неуверенно ответил Гошка.
Всё в этом мире загадочно и неожиданно. Это теперь Гошка тоже понял. Солёный снег где-то на Камчатке или чудесные марки, которые ему принёс сегодня Сашка. Или вот сам Сашка: ещё вчера все думали, что он последний трусишка. А сегодня убедились, что он просто храбрец.
– Я прекрасно всё понял, - сказал Гошка.
– Прекрасно. Позволь, Саша, я пожму тебе руку.
– Ну что ты, - растерялся Саша.
– Нет, позволь, позволь.
– Гошка схватил Сашину руку и начал её трясти.
– Позволь, позволь...
Потом они долго шли вместе и молчали. На них часто оглядывались взрослые, потому что они были очень серьёзные и этим привлекали внимание. А один взрослый им даже подмигнул: "Мол, выше голову, ребята!"
И они ему улыбнулись.