Солнце отца
Шрифт:
Значит, это будет состязание в силе. Этот франк знал танец — на самом деле, он дрался почти как налетчик. Магни прикрыл плечо щитом и наклонился вперед. Он атаковал и замахнулся, отбросив франка назад и нанеся удар по его руке с мечом.
Магни пустил кровь, но не обезоружил мужчину и не сбил его с ног. Когда он замахнулся снова, франк блокировал этот удар и нанес свой, едва не ткнув его в грудь. Как и многие из налетчиков, Магни не носил металлических доспехов. Диапазон движений обеспечивал ему большую безопасность, чем мог бы обеспечить
Его разум перестал отвлекаться на битву вокруг, и Магни сосредоточил все свое внимание на собственном сражении. Старый франк, которого он был готов пожалеть, оказался крепким орешком. Магни взревел и бросился вперед, намереваясь ударить его своим щитом и всем телом, но мужчина отступил в сторону, и он пролетел мимо. Он развернулся, прежде чем у франка появилась возможность нанести удар в уязвимую спину, и попробовал другую тактику, прикрывшись щитом и нанеся удар клинком.
Их мечи не были созданы для колющих ударов. Они могли — и пронзили бы тело, даже закрытое доспехом, — но для смертельного удара не годились. В бою закругленное острие могло как разозлить сильного противника, так и пронзить его. Но движение Магни заставило франка заблокировать его и открыло его тело, обнажая нежный живот.
Магни дернул мечом, уходя от блока, и вывел движение в рубящую дугу, рассекая торс мужчины прямо под краем его брони. Разрез был ниже, чем предполагал Магни, он прошел через бедра и низ живота. Несколько дюймов выше были бы смертельными, но и этого было достаточно, чтобы старик наконец упал на колени, а затем и на землю.
Магни пнул его ногой. Он хотел увидеть лицо этого человека, когда нанесет ему смертельный удар.
Остроконечный франкский шлем скатился, когда тело перевернулось. Волосы мужчины были светлыми и густыми, седыми на висках, но в остальном — светло-русыми.
Магни высоко поднял свой меч, намереваясь вонзить его сквозь разорванную кольчугу в сердце мужчины.
— Стой! Во имя Отца Одина, стой! Я — как ты! Как ты!
Он говорил словами, которые Магни знал. Акцент был сильным, но слова были словами его языка. Магни опустил меч, но продолжал крепко сжимать его в руке.
Старик был родом из Скандинавии. Один из них, сражающийся на стороне франков.
Магни снова поднял меч. У него не было терпения к предателю.
— Стой! Ты приехал за Парижем, oui — да? Я знаю Париж!
Закинув щит за спину и держа меч обнаженным, Магни схватил мужчину за кольчугу и рывком поставил его на ноги. Такое должны были решать более великие люди, чем он.
Он отведет предателя к своему отцу.
9
Сольвейг сидела на корточках рядом со своими родителями, Леифом, Магни и несколькими опытными
Ей почти нечего было сказать или предложить, так что Сольвейг с большим интересом просто наблюдала — и слушала, как отец и Леиф допрашивали старика, жителя обоих миров. Когда-то его имя было Огмундр, но теперь его звали Омори.
Он был тяжело ранен, и забыл уже многое из их языка, но все же кое-что они узнали. Корабль, на котором плыл Огмундр, утонул много лет назад, и его спасли франки. Сначала они взяли его в плен, но освободили, когда он отрекся от богов Асгарда и принял христианского бога как своего. Затем его призвали во франкскую армию.
По мнению Сольвейг, место рождения не имело значения. Этот человек предал богов и сражался против своего племени много лет. Омори был франком, как и любой другой франк, и ему нельзя было доверять.
Но ее отец и Леиф засыпали его вопросами, как градом стрел.
— Ничто не может быть нерушимым, — сказал Леиф. — Или это будет ловушка и для той, и для другой стороны. В этой чудовищной стене должен быть пролом.
Омори ахнул и попытался сдвинуть ноги, схватившись за кровоточащий живот.
— Пожалуйста… Я отвечу на вопрос, mais je… но я скоро умру. У вас нет… guerisseur? Нет… целителя?
Отец Сольвейг наклонился ближе и засунул руку в рану мужчины, заставив его взвизгнуть, как девчонку.
— Ты ответишь, и тогда о тебе позаботятся. — Он убрал руку. Она была покрыта густой темной кровью. — Где находится проход?
— Есть ворота! — закричал старик. — Ворота. Самый толстый дуб… и крепкое железо. Охраняются лучшими людьми короля. Их можно открыть… но никогда… не сломать.
Он потерял сознание, повиснув на веревках.
— Я пойду за Гудмундом, — предложил Магни.
— Нет. — Мать Сольвейг встала, и остальные встали вместе с ней. — Нам больше ничего от него не нужно. Он предатель, и ему нельзя доверять. Говорит ли он правду или лжет, мы должны увидеть город, прежде чем атаковать. — Она повернулась к Магни. — Закончишь с ним, Магни?
Сольвейг наблюдала, как Магни рассматривает бесчувственного предателя. Казалось, он колебался, и ей казалось, что она знает, почему.
Магни сражался с теми, кто сражался с ним. Насколько она знала, он никогда не убивал беспомощных, а сейчас предатель был именно таким. Возможно, настанет день, когда Магни придется убивать в качестве наказания — когда он займет место своего отца, — но до сих пор ему никогда делать этого не приходилось.
Но старик был предателем и франком. Врагом. Он заслужил смерть. Более того, Магни уже нанес ему рану, которая могла стать смертельной, если ее не лечить. Убить его сейчас было бы милосердием.