Солнце всходит на севере
Шрифт:
– Я и не думал обижаться, любезный хозяин, – усаживаясь на своё место, отвечал Хёскульд. – Если твой гость считает нас викингами, то пускай. Это его дело…
Арнбьорн тем временем жестом несколько раз показал Хродвальду, чтобы тот сел, и тот нехотя подчинился.
– Мы не нападаем на купцов и не грабим хутора на побережье, – продолжал Хёскульд. – Если бы было так, мы не стали бы искать возможности купить хлеб, а взяли бы его силой.
Сидевшие вокруг костра зашумели.
– Если бы вы попытались так поступить, мы бы достойно вам ответили, – нахмурив брови, сказал Стейнольв.
– Не сомневаюсь, – склонил голову Хёскульд. – Хоть вы и мирные бонды, но наверняка сможете постоять за себя и дать отпор любому врагу.
Вокруг снова зашумели, заговорили разом.
– Мы отправились в поход не для того, чтобы разбойничать, – продолжал Хёскульд. – После великой битвы при Хафрсфьорде в наших краях стало тесно. Конунг Харальд поставил везде своих людей и все, от ярла до самого последнего бонда теперь подчиняются ему и платят подати. Никто не может торговать или вести войну без его ведома. Но мы свободные люди, и многие из нас покинули Норег, спасаясь от его притеснений. Я и мои люди в том числе. Но, как я сказал уже, мы не собираемся становиться пиратами. Мы ищем возможности поступить на службу к какому-нибудь могущественному конунгу, может быть даже к самому правителю Миклагарда.
Кто-то восхищённо охнул, кто-то засмеялся. А Хродвальд слегка подался вперёд и сказал:
– Сдаётся мне, ты говорил, что ты и твои люди плывёте на восток, через море. Как же вы собираетесь попасть в Миклагард?
Да и в самом деле как? Все разом замолчали, а Ингвар даже выронил кубок и пиво выплеснулось на платье Асню. Она вскочила, отряхиваясь, и сердито сказала:
– Ну вот, теперь платье придётся стирать, Ингвар сын Ингимара!
– Прости, – пробормотал юноша. – Я задумался.
– Задумался он, – пробурчала Асню, снова усаживаясь к нему на колени. – Небось опять представлял, как поступишь на службу к конунгу и приплывёшь за мной на золотой ладье.
– Нет… – растерянно бормотал Ингвар. – То есть да… То есть…
– Ладно, – Асню тихо засмеялась. – Я пошутила.
Между тем Хёскульд обвёл взглядом присутствующих и сказал:
– Да, все знают, что в Миклагард можно попасть длинным путём, через земли фризов и данов и дальше, через Срединное море. Но есть и короткий путь на восток, речной путь на Свартахав9.
Несколько человек захохотали, а Арнбьорн сказал:
– Это всё байки, в которые давно никто не верит. Даже если такой путь есть, то он труден и опасен и обычному человеку его не пройти.
– Да-да, – подхватил Торгрейв. – Плывя на восток, можно разве что попасть в Ётунхейм, прямо в пасть троллям!
Дружный хохот поддержал его слова.
– Я не буду с вами спорить, – сказал Хёскульд. – Но знайте, у меня есть доказательство!
– Доказательство! – Закричали вокруг костра. – Доказательство! Что за доказательство?
Хёскульд с важным видом обвёл собравшихся взглядом, видимо, весьма довольный тем, что теперь завладел их вниманием.
– Олав, – сказал он, протянув руку вперёд, – Олав был в Миклагарде…
С места поднялся один из спутников Хёскульда, уже не молодой, но ещё крепкий человек с седеющими волосами и стянутой в двух местах кожаными ремешками бородой.
– Он был в Миклагарде! – раздались голоса. – В самом Миклагарде! Расскажи нам! Мы слушаем тебя, Олав!
– Наверняка никто из вас не бывал в Миклагарде, – сказал Хёскульд, жестом призывая к тишине. – А Олав был. И провёл там три года.
Олав кивнул, подтверждая слова своего предводителя.
– Правда ли что Миклагард окружён стеной из огромных камней, которую в древние времена построили великаны? – спросил кто-то.
– Правда, – снова кивнул Олав. – И эта стена так высока, что даже если десять человек станут друг другу на плечи, тот, кто будет стоять на самом верху, не сможет дотронуться до её края. Но я не думаю, что это сделали великаны.
– Кто же тогда?
– Эту стену построили сами греки с помощью разных хитроумных приспособлений, которых у них есть достаточно.
– Не может того быть! Не может быть!
– А правда что горловина фиорда, на котором стоит Миклагард, перегорожена цепью из чистого золота?
– Да, цепь там есть, – сказал Олав. – Но она не из золота, а из железа. Каждое кольцо её такого размера, что в него свободно может пролезть человек.
– Сказки! – воскликнул один юноша, сидевший позади Ингвара. – Кто же поднимает и опускает эту цепь? Разве что тамошние правители заставили работать на себя троллей!
Все снова дружно захохотали.
– Цепь наматывают на огромный ворот, – стал терпеливо объяснять Олав, – ворот, который крутят десятки рабов.
– Откуда ты знаешь?
– Я сам крутил этот ворот.
Возгласы изумления и недоверия послышались с разных сторон.
– Олав попал в плен к сёркам10, – сказал Хёскульд. – А они продали его грекам. Сначала те приковали его цепью на своём корабле и заставили грести…
– Заставили раба грести на корабле? – удивлённо поднял брови Торгрейв. – Невиданное дело!
– У греков на кораблях часто гребут рабы, – отвечал Хёскульд. – И над ними стоят надсмотрщики с плетьми. Олав год провёл на корабле. А потом он заболел, и его отвезли на берег. Думали, что он умрёт, но он выздоровел. И тогда его поставили крутить тот самый ворот.
– Как же ты вернулся домой? – спросил Хравн.
– Его выкупил один торговец из Сконе, – вместо Олава снова ответил Хёскульд. – С ним он добрался до Бирки, а оттуда домой, в Трандхейм.
Всё это время Хродвальд сидел, наклонившись вперёд, теребил ус и внимательно смотрел на Хёскульда. Теперь он выпрямился, уперев руки в колени, и громко сказал: