Солнечный ветер. Книга третья. Фаустина
Шрифт:
Помпеян говорил ровным голосом, редко шутил и выглядел по сравнению с Луцием откровенно скучным. И с таким мужем ей придется провести не один год, пока он не уйдет к Плутону. Невеселая песня погонщика вызвала на глазах слезы обиды и жалости к самой себе. Она одинока в этом мире и никто: ни отец, ни мать, ни брат с младшими сестрами, ее не понимают. Теперь еще ребенок от Помпеяна, который скоро появится на свет. Он будет для нее новой обузой. Детки от Луция были словно лучики солнца и радовали сердце, а этот… Ей вдруг вспомнилась пятилетняя Аврелия Луцилла, которая осталась одна
Возница прекратил петь, позвал собаку. Он прихватил в дорогу своего пса, который бежал рядом с повозкой, то бросаясь к обочине, если замечал там какую-то живность, то возвращался назад, громко и радостно тявкая. «Вот уж эта псина живет без забот», – отчего-то подумалось Луцилле. Но разве ее жизнь уже кончена? Разве она должна лишать себя удовольствий из-за того, что отец решил связать ее с нелюбимым человеком? Вот мать, Фаустина, она ведь поступает так, как считает нужным. Даже отец не может ее остановить, когда она увлекается привлекательным мужчиной…
Путь их пролегал к городу Плацентии34, от которого начиналась дорога Эмилия Скавра до города Пизы, а оттуда другой путь вдоль морского побережья вел до самого Рима. Помпеян рассчитывал, что его молодую жену никто не потревожит – разбойники как правило обитали на юге, прячась среди Понтийских болот или в зарослях леса Галлинарии возле Кум.
Повитухе Нумерции нравилось подшучивать над молодой, глупенькой девушкой Кларой, которая была приставлена к Луцилле недавно.
– Разбойников здесь так много, что не знаешь куда от них спрятаться, – говорила Нумерция, делая страшные глаза, отчего Клара обмирала, прикрывая рот ладошкой, будто боясь вскрикнуть. – Их здесь бессчетное количество. Так что, если увидишь, то сразу беги и прячься в кустах. Они ведь не пожалеют – сначала натешутся тобой, а потом убьют…
– О, боги! – только и смогла произнести напуганная Клара.
– Или продадут в рабство, – продолжила Нумерция, отворачивая в сторону госпожи смеющееся лицо, как бы проверяя: не выкажет ли та недовольства ее словам.
Меж тем Луцилла, занятая грустными мыслями, не обращала внимание на разговор служанок. Повозка стучала колесами по камням, ее слегка потрясывало, отчего Луцилла время от времени подносила руки к животу снизу, словно бы поддерживая его. Букетик Помпеяна рассыпался и лежал рядом.
– А как же охрана? Они ведь нас защитят? Посмотри какие они страшные?
Клара откинула полог, чтобы Нумерция смогла убедиться в правдивости ее слов, однако рядом с повозкой никого не оказалось, лишь далеко позади ехал один из скифов. Клара не знал, что Олкас разрешил своим всадникам вольно скакать по полям, лугам или рядом с кустарником, прилегающим к мощеной камнем дороге. Что поделать, если душа степного воина требовала простора! Сопровождать повозку Августы Луциллы, ослабив поводья и лениво откинувшись в седле назад, казалось им ненужным. К тому же, никакой опасности пока не наблюдалось.
Сам начальник варваров с тремя конниками ехал немного впереди, зорко поглядывая по сторонам.
Не единожды им попадались рабы на лошадях, везущие частные послания своих господ. Эти никого не боялись, потому что грабить у них было нечего.
Устройство дорог и прилегающей структуры продумывалось римлянами до самых мелочей: через каждые пятнадцать миль располагались почтовые станции для отдыха и смены коней, а через двадцать пять миль были выстроены постоялые дворы для ночевки. Чтобы их ни с чем не путали, стены таких зданий окрашивали в красный цвет.
– Нам осталось недалеко до Пизы, – воскликнула умеющая читать Клара, заметив мильный столб у дороги.
– Слава богам, еще немного и попадем на Аврелиеву дорогу, а там уже и до Рима недалеко! – ответила ей Нумерция. Ее тревожило состояние госпожи. Как-никак шел девятый месяц беременности, время угодное богам для продления людского рода. Мысленно она вознесла молитву Меркурию – покровителю всех путешественников.
– Я устала, – тут подала голос Луцилла. – Нам надо остановиться в ближайшей гостинице и отдохнуть.
– Сейчас передам твое распоряжение, госпожа, – живо откликнулась Клара, уставшая сидеть в повозке, к тому же напуганная страшными рассказами повитухи. Она легко спрыгнула на дорогу, подобрав подол длинной туники, и, обходя повозку, быстрым шагом отправилась к едущим впереди всадникам.
«Я исполнить приказ!» – ответил Олкас, когда Клара передала просьбу Луциллы. Он окинул девушку внимательным взглядом и улыбнулся во весь рот, отчего Клара почувствовала себя неуютно.
Они проехали еще несколько миль, пока вдалеке не показались красные стены постоялого двора с пристроенной к ней почтовой станцией. Олкас подъехал к повозке Луциллы, заглянув внутрь, сказал с важным видом:
– Я дать совет госпоже встать рядом в поле. У нас есть палатки.
– Мне на земле Италии никто не смеет угрожать, – высокомерно ответила старшая дочь императора Марка. – А если и найдутся такие глупцы, то, для чего тогда вас приставил мой муж?
Олкас приложил руку к груди в знак согласия со словами Луциллы; этому жесту он недавно научился у римлян и теперь с удовольствием пользовался им вместо слов.
Узнав, кто собирается остановиться у него, хозяин гостиницы – услужливый и разговорчивый Теократ, бросился готовить комнату для Августы, по пути пиная слуг. Через мгновение все было устроено для размещения.
– Я не прочь бы поесть, – попросила Луцилла, ощутив голод. Видимо, дорожная езда способствовала пробуждению аппетита, а может причиной был ребенок, которого она носила в утробе.