Солнечный ветер. Книга третья. Фаустина
Шрифт:
В полдень легионы вышли на большую равнину, которая вдали ограничивалась невысокими холмами. Земля, расстилавшаяся впереди, утопала в зеленой траве, доходившей в некоторых местах до пояса.
– Вон они! – показал рукой Виндекс на зеленеющие верхушки холмов, потемневшие от копошившихся, передвигавшихся словно мелкие муравьи маленьких человечков.
Да, это были германцы. Подойдя ближе, римляне уже без труда различали их толпы, вытянувшиеся змейкой от холма до холма. Длинноволосые и полуголые, варвары держали в руках копья, мечи, дротики, потрясали ими, яростно выкрикивая проклятия. Многие прикрывались щитами, сплетенными из тростника, обитыми сырой кожей животных.
– Да, Балломара не видно! – произнес Пертинакс, будто убедившись, наконец, в правоте Виндекса.
– Лазутчики сообщали, что вожди выбрали вместо него Баттария. Ему всего десять лет, – уточнил префект претория.
– Мальчишку? И они хотят нас победить?
Меж тем легионы начали выстраиваться по фронту, выставляя впереди когорты с более опытными бойцами. За ними встали стрелки и метатели копий. Заднюю линию составляли вспомогательные части, которые в любой момент могли прийти на помощь. Обычно там несли службу воины дружественных племен, в том числе и германских.
– Я поручаю тебе правый фланг. Возьми всю конницу! В самый трудный момент вы ударите по врагу и опрокинете его, – приказал Виндексу Пертинакс. – Я буду в центре следить за полем боя. Вспомогательные войска пока останутся в резерве.
Виндекс ударил рукой себя в грудь в знак того, что понял приказ и помчался к кавалерийским алам и турмам23, чтобы поставить их на место, определенное командующим. Солнце уже поднялось достаточно высоко, когда обе стороны посчитали, что готовы для начала сражения.
Сначала до римлян донесся отдаленный звук, похожий на рев слонов и у некоторых ветеранов возникли подозрения в том, что германцы где-то достали этих диких огромных животных, подготовили их к бою. Но потом эти предположения были отброшены. Звук все нарастал, приближался и оказалось, что так ревели маркоманны, подбодряя и распаляя себя криком. Высокие, значительно выше римлян, они раскрасили тела в красно-синюю боевую раскраску, подняв руки с дротиками и палицами вверх, кричали во всю мощь, пытаясь напугать противника. И все же в бою часто решает не рост, хотя и дает некоторое преимущество, не сила соперника, способная ворочать камни, победа чаще достается более опытному, хитрому воину, каким являлись римские легионеры.
Взбодрив как следует себя криками и воплями, варвары по команде вождей ринулись на линию щитов римлян. Глаза их горели яростью, рты разорвало криком, волосы стали походить на конскую гриву, расчесанную ветром.
В римской армии давно, еще со времен императора Августа, знали тактику германцев. Главное сдержать первый натиск, когда сами себя распалившие яростным гневом варвары неудержимо мчатся на частокол пик, на стену щитов. Они не боятся копий и стрел, не боятся острых мечей, вспарывающих им животы, они не боятся баллист и катапульт, огромные стрелы и камни которых, пронзают насквозь как гарпуны моряков, дробят камнями их кости. Рядом с ними бегут в атаку их женщины, показывающие себя настоящими воительницами подобными легендарным амазонкам. Как часто среди трупов поверженных врагов римские солдаты находили этих Валькирий.
Германцы все ближе и ближе.
В воздухе мелькают стрелы, дротики и пики. Это лучники римлян обрушили на бегущих смертоносный шквал, который ни на минуту не остановил атакующих. Если он и принес какой-то урон, то упавших вражеских тел незаметно из-за наступающих маркоманнов. Пертинакс видит, как бурный поток косматой, красно-белой, ревущей реки бьется с размаху о гранитную крепость стены из красных щитов. Стена эта прогибается, подается назад, в отдельных местах, грязная красно-синяя вода сочится сквозь камни. Но крепость выдерживает.
На правом фланге удачно действует Виндекс с кавалерией. Он теснит врага, прижимает его к холму. Если Виндексу удастся прорвать оборону дикарей, то он зайдет в тыл всей атакующей массе противника. И тогда начнется разгром. Пертинакс ощущает в эту минуту критическое, звенящее оголенными нервами напряжение боя. Сейчас все висит на волоске: достаточно одного усилия, одного удачно вступившего в бой отряда, пусть и немногочисленного, как удача может склониться на чью-то сторону. Должно что-то произойти, нечто дающее такой знак.
Глаза Пертинакса мечутся по полю в поисках намека на перелом. Везде бойцы: и римляне, и варвары упорно бьются, не сходя с места. Там, где германцы потеснили римлян, строй уже выровнен и даже немного выгнулся в их сторону. Теперь жмут легионеры. Однако силы маркоманнов еще не сломлены, у них остается запал, способный повернуть исход сражения в их пользу.
Должно же быть что-то, что укажет на предстоящую победу. Пертинакс неустанно ищет этот знак и тогда он отдаст команду вспомогательным войскам пойти вперед, довершить начатый разгром. Он смотрит на правый фланг, где Виндекс уже должен был сокрушить врага и прорваться в тылы к противнику. Белый конь префекта хорошо заметен среди лошадей других мастей и его трудно упустить из виду. Но что это? Пертинакс видит на поле боя белого коня без всадника. Неужели? Неужели Виндекс погиб? Не хочется в это верить. Однако успешно атаковавшие кавалерия вдруг начала попятное движение, всадники поворачивают коней и мчатся во весь опор с поля боя, словно их преследуют Фурии.24
Следом за конницей из зеленой травы как из-под земли вырастают красно-синие фигуры пытающиеся догнать удиравших беглецов. Еще немного и теперь уже германцы зайдут в тыл римлянам, и Фортуна склонится к ним. Опыт, который Пертинакс приобрел за время службы, принимая участие в многочисленных стычках с врагами, подсказал ему одно-единственное правильное решение – двинуть на закрытие бреши вспомогательные войска.
И бой разгорелся с новой силой. Только к вечеру, когда поле покрылось трупами с обеих сторон, а стоны и крики заполнили все пространство, поднимаясь к небу, взывая о милости великих богов, жестокое сражение прекратилось. Трибуны доложили Пертинаксу о больших потерях, которые не позволяют двигаться вперед. Он приказал собрать тела убитых, подобрать раненых и отступать к реке. У самой переправы к нему подъехал один из центурионов, доложивший, что тело префекта претория Виндекса так и не нашли. Возможно, тот остался лежать под грудой убитых варваров.
Император Марк Антонин еще не знал о неудаче Пертинакса на земле маркоманнов, когда стало известно о кончине его старого учителя, бывшего префекта Рима Юния Рустика.
Стоики советовали избегать печаль, как чувство неподконтрольное разуму, ведь она вызывает тревогу, душевное сжатие, от того, что кажется злом. Однако она все же охватило сердце Марка. Рустик для него был таким же дорогим человеком, как и ритор Фронтон, ушедший в подземное царство четыре года назад. Сколь многих уже нет вокруг него! Как много дорогих лиц он лишился за это время!