Солотчинский призрак
Шрифт:
– Не говорите ерунды! Вы еще скажите, что именно я мышьяк этой собачонке подсыпала! – девушка почти кричала. В гостиную стали собраться люди: пришла горничная Наташа, спустился сверху Роман Семенович, и даже Мария Михайловна показалась в дверях.
– Мышьяк? А откуда Вы знаете, что собака была отравлена именно мышьяком? Я вроде не говорил Вам про результаты экспертизы?
Петровская растерянно молчала. Она поняла, что выдала себя с головой.
– Я понимаю, собачка была вредной, даже несносной, но зачем травить ее? Живое существо все же.
– Анастасия, это правда? – голос Сабанеевой звучал как голос прокуратора Иудеи.
Девушка продолжала молчать, а следователь продолжал:
– Да, я думаю, что это правда. Дело в том, что Ваш племянник Вернов хранил у себя мышьяк. Я уже об этом говорил Вам. Он нужен ему, чтобы устраивать пиротехнические шоу. Так получилось, что Настя знала, что у Николая Сергеевича есть это опасное вещество. Однажды они вместе поехали в город, у торговых рядов вместе пошли на Краснорядскую. Вы вроде как хотели купить ниток?
Однако ответа не последовало. Зазнаев продолжал:
– Вернов сказал Вам, чтобы Вы шли в лавку, где продается все для рукоделия, а сам направился в мелочную лавку, но Вы вместо того, чтобы пойти за нужными Вам товарами, стали следить за родственником. Не знаю, зачем это было Вам нужно, возможно, просто из любопытства, но Вы подслушали разговор лавочника и Вернова и узнали, что последний приобрел опасный яд. Возможно, Вы даже не знали, сколько его и на что Вернов тратил порошок, но комнаты у вас не запираются, поэтому для Вас не составило труда обшарить его комнату и найти склянку с мышьяком. При этом Вы также ухитрились наследить. Вы зацепились за шкаф своими волосами, один волосок застрял. Если хотите, я его тоже могу показать, длинный и светлый.
– Не только у меня в доме светлые волосы, – постаралась отбиться девушка, но ее голос уже звучал довольно вяло.
– Да, но только у Вас они вьются, у остальных барышень волосы гладкие прямые.
– Я думала, что это слабительное, просто хотела, чтобы ей нехорошо стало, – пыталась отбиваться Настя, но было видно, что она врет и делает это очень неумело.
– Ну зачем так наивно врать? Вы прекрасно знали, что это мышьяк. Вы же сейчас сами назвали именно это вещество, а не что-нибудь другое. Вы умышленно подсыпали яд собачке в еду, – почти ласково увещевал девушку следователь.
Петровская молчала. Было видно, что возразить ей нечего.
– Зачем, Настя? Зачем ты это делала? – спросил сестру Петровский. Мария Михайловна при этом не проронила ни слова.
– А что мне было еще делать? Что у меня за жизнь? Имение разоряется, денег нет. Я в городе хочу жить, на балы ездить, в театры ходить, думала в Питер поехать, на курсы поступить, но меня не взяли. Вот и торчу в этой дыре, а впереди другая дыра, только еще с этим уродом и скрягой Авиловым, – рыдая, начала признаваться девушка.
– Да, но если бы Вы поступили на Бестужевские курсы, Вы бы все равно не блистали на балах, бестужевки другим занимаются, – возразил Петр Андреевич. Он как раз спустился в гостиную, до этого он все время занимался с мальчиком и старался сдерживать свое желание принять участие в следственных действиях, чтобы не разрушить образ гувернера. Но когда на весь дом поднялся визг и крик, то можно было поучаствовать в общем выяснении отношений.
– А потом у Вас же была возможность решить проблему: сдать экстерном за курс мужской гимназии, тогда бы на Бестужевские Вас приняли в первых рядах, Вам же Николай Сергеевич предлагал помощь: он обещал найти преподавателя, оплатить его труд, – добавил Зазнаев.
– Ага, и учить латынь? Вы знаете, как это тяжело?
– Не прибедняйтесь, конечно, Ваших способностей вполне хватило бы, чтобы освоить гимназический курс. Все осваивают и Вы тоже бы смогли, надо было только проявить немного упорства.
– А почему я вообще должна сдавать эти экзамены, другим не надо, а мне надо?
– Знаете, это просто отговорка. Многие с такими трудностями сталкивались и ничего, справлялись даже более слабые в интеллектуальном отношении люди и менее состоятельные. Тут главное желание. А у Вас его не было, поэтому Вы ищите отговорки. Вернее, у Вас было желание, но не учиться, а жить в столице, – констатировал Железманов.
– Да, я хочу в столицу, а что тут, каждый день одно и то же, скукота и забвение. И все время надо угождать кому-то. А эта шавка еще тявкает постоянно, с ней все носятся. А до меня никому дела нет, – продолжала истерику девица.
Понятно, что под кем-то подразумевался один человек, но Мария Михайловна решила, что ниже собственного достоинства отвечать на такие выпады. Она встала и пошла к выходу, только у самого порога обронила:
– Я попрошу уважаемого господина Авилова, чтобы вы обвенчались уже на следующей неделе.
Услышав это, Настя перестала плакать, не потому, что обрадовалась, а просто поняла, что от ее слез уже ничего не зависит, старуха не простит ее, а побыстрее выдаст замуж, чтобы сбагрить с рук и не видеть ее больше. Также очевидно, что на наследство рассчитывать не приходится. Для нее начнется нудная жизнь со старым и крайне сварливым и скупым мужем. Что может быть хуже?
– То есть призрака не существует, а это просто сестра развлекалась? – уточнил Петровский у следователя.
– Ваша сестра пыталась подыграть мифу, что в усадьбе живет призрак, поэтому она делала большие и мелкие пакости: прятала и переставляла вещи. Кроме того, для нее это был своеобразный вид развлечения. Ей и в самом деле было скучно, но развлекать себя книгами или рукоделием она не очень любит. К тому же ей нравилось пугать людей, – пояснил следователь.
– Собаку тоже отравила она?
– Да, именно, нашла у Вернова яд и отравила. Наверное, ей хотелось как можно больше досадить Марии Михайловне, – кивнул головой Зазнаев, а про себя добавил: «Конечно, та так носилась со своей любимицей, при этом так явно противопоставила ее всем членам семьи, демонстративно оказывала ей внимания больше, чем всем родным вместе взятым, рано или поздно кто-то мог это сделать». Но вслух он этого говорить не стал.
– А убийства, а нападение на Дуню? Настя, неужели ты это все сделала? – изумленно произнес Петровский.