Сонька. Продолжение легенды

Мережко Виктор Иванович

— Нет, мадемуазель. Это не француженка. Это совершенно другая особа.

Горло Таббы снова пересохло.

— А кто же это?

— На снимке — знаменитая воровка Сонька Золотая Ручка.

— Как… воровка?

— Вот так. Воровка с дочкой.

Табба была растеряна.

— Но ведь они с господином полицмейстером!.. Вместе!.. Разве это возможно?

— Пока не понимаю, — развел руками следователь. — Для меня сейчас это самая большая загадка. Но я ее разгадаю. Непременно разгадаю! Дайте время.

— Но я ничем не могу вам помочь. — Прима от

волнения даже села на постели. — Прошу, больше не беспокойте меня.

— Обещаю, — склонил голову следователь. — Но позволю всего лишь один вопрос. — Помолчал, внимательно глядя на девушку. — Вы ведь, госпожа Бессмертная, родная дочь Соньки Золотой Ручки.

Табба вспыхнула.

— С чего вы взяли?

— Из архивных документов. Там все записано. — Гришин бросил взгляд с раскрытую папку. — Табба Ароновна Блювштейн. Верно? Именно под таким именем вы значились в детском приюте. А сестра ваша — Михелина Михайловна Блювштейн. Тоже росла в приюте, теперь с матерью. Теперь вы блистаете на сцене, а сестра ворует. С матерью. Такие вот судьбы.

Прима была в состоянии обморока.

— Что вы от меня хотите?

— Помощи.

— В чем?

— В поимке воровки.

— То есть матери? — Взгляд Таббы был жестким.

— Именно. Если вы считаете воровку матерью.

Табба помолчала, подняла красные от напряжения глаза.

— Что взамен?

— Ваша карьера. Жизнь. О нашем разговоре никто не узнает, обещаю.

— Об этом знают другие.

— Например?

— Гаврила Емельянович, например. Или тот же господин Изюмов.

Следователь подумал, вдруг улыбнулся легко и по-дружески.

— Ни о чем не беспокойтесь, сударыня. Гаврила Емельянович будет молчать, это в его интересах. Вы — прима театра. А господин артист? Думаю, с ним может на днях случиться весьма загадочное приключение. Он стремится к этому. — Поднялся, с той же улыбкой добавил: — Главное, помогите решить проблему с вашей маменькой.

— Как?

— Мы подскажем. — Егор Никитич извлек из папочки визитку, протянул больной. — Для начала мой телефонный номер. Для вас он работает в любое время суток. Если что-то покажется вам подозрительным или понадобится мой совет, непременно звоните. Я всегда к вашим услугам. — Поднялся и, крайне довольный собой, направился к выходу, по пути ущипнув за мягкое место взвизгнувшую Катеньку.

Глава шестая

Террор

Василий Николаевич проводил традиционное совещание у себя в кабинете. Недовольно смотрел на сидевших здесь следователя Гришина, судебного пристава Фадеева, а также на новую персону для подобного собрания, следователя Потапова, занимавшегося делом вора Кабана.

— У меня сегодня был пренеприятнейший разговор с господином обер-полицмейстером, — начал Агеев. — И доложу вам, я предельно разделяю его неудовольствие положением дел. Уже прошло десять дней, как был ограблен покойный князь Брянский… Более того, нам известно даже имя злоумышленницы!.. А воз, как говорится, так в болоте и тонет. Что происходит, господа?

— По некоторым сведениям, —

осторожно подал голос следователь Егор Никитич, — Сонька Золотая Ручка до сих пор находится в столице и, более того, ведет вольный и, я бы сказал, вызывающий образ жизни.

— В чем вызывающий? — нахмурился полицмейстер.

— Она не только не прячется, но даже вполне свободно появляется на людях.

— Так возьмите ее!.. Арестуйте!.. У вас что, людей мало? — Лицо Василия Николаевича побагровело. — Или вы разучились работать?

— Не разучились, Василий Николаевич, — усмехнулся следователь. — Но аферистка удачно меняет внешность и к тому же пребывает под опекой неких высокопоставленных лиц!

— Каких лиц? Назовите, и мы немедленно привлечем их к делу!

— Дайте, господин полицмейстер, еще хотя бы пару дней.

— Опять — пару дней!.. Меня спрашивают, вызывают на ковер, а вы — пару дней!

— Два-три дня, Василий Николаевич.

Агеев помолчал, борясь с возможным приступом возмущения, перевел взгляд на полицейского пристава.

— Что у вас?

— Вор Кабан, с которым мы работаем уже не один день, готов к сотрудничеству с нами, — ответил тот.

— А после вашей «работы» он хоть что-нибудь еще соображает?

— Более чем. Даже рвется к исполнению. — Пристав посмотрел на следователя Потапова, попросил: — Уточни, Николай Павлович.

Тот откашлялся, сел зачем-то поровнее, громко сообщил:

— Вор Кабан оказался непростым материалом. Однако теперь он каждый день прогуливается по самым людным улицам города в надежде вывернуть чье-то лицо. А может, даже саму Соньку Золотую Ручку.

— Прогуливается — это как? — не без иронии поинтересовался полицмейстер.

— С некоторыми затруднениями, но на ногах держится и взгляд имеет целеустремленный.

Полицмейстер хмуро покопался в бумагах, бросил:

— Все свободны… Кроме господина Гришина.

Подчиненные бестолково и суетливо покинули кабинет, Егор Никитич остался на месте, с вопросительной насмешкой смотрел на генерала.

Тот вышел из-за стола, подошел к следователю, сел на стул напротив.

— Вы заявили, что воровка находится «под опекой неких высокопоставленных лиц». Кого вы имели в виду?

Следователь поправил очки, с некоторой неловкостью ответил:

— Не вас, ваше высокопревосходительство.

— Врете!.. Вас заинтересовали мои контакты с мадам, прибывшей из Франции?

— Честно, Василий Николаевич?

— Хотите поиграть со мной в идиота?

— Не хочу… Да, меня смущает ваше излишнее внимание к этой особе. Тем более что у меня имеется некоторый профессиональный интерес к ней.

— Вы полагаете, что умнее меня?

— Никак нет, Василий Николаевич. Просто…

— Просто молчите и слушайте!.. — грубо прервал следователя Агеев. — Если вы, сударь, считаете, что я волокусь за французской юбкой только из-за какого-то дурацкого мужского интереса, то крепко ошибаетесь! Я имею глаза, уши, голову, которые дают мне возможность видеть, слышать, делать выводы!..