Соперник Византии
Шрифт:
Историки недоумевают, как могло случиться, что в разгар войны с русами, когда почти вся Мисия в руках Святослава и он под Андрианополем во Фракии, Цимисхий отправляет своего талантливого полководца Варда Склира в Азию, заменяя его Куркуасом.
Почему Святослав, собравшийся взять Константинополь, вдруг соглашается на заключение мира?
А дело в том, что поражение союзных войск под Адрианополем изменило ход войны, осложнило его поход на Константинополь, в то время как греки сами попросили мира, расплачиваясь за все. «И дашь ему дань, имашеть же за убье-ных» и «даров многих», и не стали настаивать на том, чтобы Святослав покинул Болгарию.
Надо
Получив мир на западе, Цимисхий тут же отправился на восток, в Азию. И пока арабы ждали подмогу карфагенян, укрепил свежими войсками Антиохию и организовал ударную силу из преданных ему войск против Варды Фоки. Война с восставшими войсками во главе с племянником покойного императора Никифора была непродолжительной. Цимисхий и Скляр воспользовались веками испытанным способом -подкупом. Посулами и обещаниями часть восставших была склонена к измене, и это произошло прямо на поле битвы. Несколько терсиархий перешли на сторону Цимисхия, большая часть армянских воинов. И Склиру не стоило больших трудов разгромить оставшихся. По приказу Цимисхия все пленные были ослеплены.
После нескольких штурмов Антиохии арабы отошли, так как не дождались вовремя подмоги и были напуганы приближением победоносных войск Варды Склира. Теперь у Цимисхия на востоке руки были развязаны, и он стал тщательно готовиться к войне со Святославом.
И еще одно немаловажное обстоятельство. В храме Святых апостолов на гробе Никифора Фоки стали появляться все новые и новые надписи, которые не только указывали, но и клеймили убийц.
«Тот, кто раньше был сильнее всех мужей и ничего не боялся, стал легкой добычей женщины и меча. Тот, кто держал раньше в руках власть над всей землей, покоится теперь на маленьком клочке земли. Того, кто раньше был особой священной, убила жена - член, казалось бы, единого тела. Так встань же, царь! Подними свое пешее и конное воинство, фаланги и полки!»
Это раздражало нового императора, тем более подчеркивало его неспособность остановить русов. «На нас во всеоружии устремляются скифские народы в безумном порыве, стремятся к убийствам, разные языки спешат к нашему городу, на вратах которого был недавно высечен твой образ. О император Никифор! Не презри, сбрось с себя камень, придавивший тебя! А не хочешь встать из гроба, хоть отзовись! А не хочешь и этого, то прими нас в могилу. Ибо - даже мертвый, ты побеждаешь всех, кроме жены, победившей тебя!..»
Это была позорная для Цимисхия надпись. Ведь всюду твердили, особенно внушали народу, что Цимисхий не худший, а лучший полководец, чем Никифор Фока. А власть, которую он украл путем убийства полководца, не способна защитить империю.
Цимисхий, появившись в Константинополе, прежде всего встретился с Феофано. Она пряталась в соборе Святой Софии, это было самое надежное место в столице - Феофано сразу же решила, где она может встретиться с Цимисхием: в покоях катихумений - специально устроенное ложе для императриц, куда не было входа никому,
– Стой! Стой!
Она прибавила силы, буквально влетела в ложу, села в кресло и сняла с себя черную шаль, которая укрывала ее лицо и все тело. Стража вступила в ложу и изумилась. Перед ним сидела императрица Феофано, которую они не раз встречали и провожали в ложу. Но они уже хорошо знали, что эта императрица в опале, вместо нее сейчас посещает катихумений Феодора, нынешняя императрица, жена Цимисхия. Они были в растерянности, но один из них посмел сказать ей:
– Госпожа! Ведь сейчас здесь сидит Феодора.
– Меня это меньше всего волнует, - ответила Феофано, - лучше позовите настоятеля собора.
Охрана удалилась, и тут Феофано стала яростно молиться, глядя сверху на алтарь и взывая Бога к милосердию. Эта самая, может быть, величайшая грешница в мире просила Господа о прощении и спасении: «Карие елейсон! Помилуй, Господи!»
Она вспоминала всех святых и даже Богородицу, которую в последнее время почему-то боялась. Появился настоятель собора, и Феофано уже потребовала встречи с самим патриархом Полиэвктом, но тот, пожав плечами, сообщил, что вот уже как месяц патриарх почил, а нового еще не избрали из-за отсутствия императора.
– Ну что ж, - решила Феофано, - я буду здесь до тех пор, пока император не появится в Константинополе. А пока распорядитесь, чтобы мне доставили из харчевни «Цветок Византиона [148] » обед и ужин. Скажите, что для Анастасии, - и кинула прямо в руки настоятелю кожаный мешочек, полный золотых солидов.
Буквально через два дня утром рано Феофано услышала грохот открываемой железной двери в собор Святой Софии, воинскую команду и стук башмаков воинов этерии. Император шел впереди, но у двери катихумения остановил отряд и один поднялся по лестнице. Феофано тут же развернула кресло так, чтобы не оказаться спиной к базилевсу, успела даже посмотреть на себя в небольшое зеркальце, и на лице тут же появилась очаровательная улыбка, которая сводила всех мужчин с ума. Когда Цимисхий вошел в ложу, вздрогнул. Эта улыбка Феофано, как клеймо, пристала к нему во время заговора, и сверкала в день убийства Никифора в ее опочивальне, и сопровождала многие дни, даже в походах... Он попытался обнять ее, но она ловко отстранилась, боясь подвоха, хотя под корсетом прятала нож. Но улыбка сверкала, и голосом, похожим на журчание ручья, спросила:
148
«Цветок Византиона» - харчевня, хозяин ее - отец Анастасии.
– Как твое драгоценное здоровье, император? Ты теперь доволен жизнью, властью, самим собой? Как поживает эта гусыня Феодора, понимает ли она что-нибудь в любви?
Цимисхий не стал отвечать, пропустил ее слова мимо ушей, но в свою очередь сказал:
– Я не спрашиваю, Феофано, каким образом ты оказалась в Константинополе. Не спрашиваю, потому что знаю, что у тебя остались старые друзья. И знаю, что тебе здесь оставаться небезопасно.
– Потому ты отправил меня на Прот?
– очаровательная улыбка превратилась в кислую.