Сороковник. Книга 3
Шрифт:
Я опускаюсь рядом на колени, на мокрый песок и дрожащими руками беру то, что осталось от тельца.
Камень. Всё тот же мрамор, белый, с голубоватыми прожилками. Но все до единого пёрышки словно искусно выточены, даже плёнки, наполовину закрывающие птичьи глазки, даже ноздри на клюве, даже один неровно обломанный коготь на лапке. Это я сотворила? Что я делаю?
Обломок птица окрашивается кровью, всё ещё сочащейся из распоротой ладони. Роняю его за землю и крепко зажмуриваюсь.
Снова гремит гром, но на этот раз какой-то странный, не раскатистый. Очень напоминает серию взрывов, как в кино, но чему тут взрываться?
— Госпожа, — слышу голос Кайса. — Только не смотри на меня, — поспешно. добавляет он. Трясу в ответ головой. Божечка, да я в жизни больше ни на кого не посмотрю! — Позволь завязать тебе глаза, иначе ты и своих можешь обратить случайно, а ведь они скоро появятся, слышишь? — Снова доносится странный обрывистый гром. — Они взламывают барьер, госпожа. Я отведу тебя назад, в беседку. Если сюда сунется кто-то из людей Омара — я смогу защитить нас, не волнуйся. Но уж и ты обещай, что замолвишь за меня слово.
— Да, Кайс. — А губы у меня снова шевелятся с трудом. — Обещаю. — Мне на глаза ложится мягкая ткань. Правильно. Хватит с меня этой проклятой магии. — А как же ты сможешь отбиваться? У тебя ведь нет оружия!
— Я взял их жезлы, — отвечает он, помогая мне подняться на ноги. Ведёт к павильону. Несмотря на то, что, казалось бы, мне не до чего, я в состоянии удивиться:
— Ты умеешь ими пользоваться?
— Я не всегда был евнухом, госпожа. — Слышу скрип дверных петель, какой-то хруст. — Осторожно, проходи вот здесь, ближе к стене. Когда-то я был магом. Ошейник полностью блокировал способности, но память-то осталась! Как-нибудь справлюсь.
Он усаживает меня на диван и вместе с ним разворачивает куда-то вбок, наверное — чтобы не попалась сразу на глаза тому, кто может ворваться. Остаётся только надеяться, что если и на самом деле пришли мои спасатели, то раньше них нас с Кайсом никто не обнаружит. Потому что я не слишком-то надеюсь на его прошлые способности.
— Я займу пост у двери, госпожа, — сообщает Кайс.
Трясущими руками я затягиваю потуже повязку на глазах.
Я всё понимаю, всё… Мне нужно было защититься. Выжить. У меня был только один шанс "ударить", второго мне не дали бы, размазав по стенке. Но кто же знал, что, сотворив волшебство раз, я не смогу остановиться?
Да пропади она пропадом, эта магия!
ГЛАВА 6
Слепота ужасна, даже временная. Сразу чувствуешь себя маленькой и беззащитной, почти голой, и кажется, что на тебя устремлены сотни недружелюбных взглядов и всяк норовит самое малое — подставить ножку. Зрения нет, остаётся осязание, обоняние, вкус, слух, да и те разом ополчаются против меня. На диване, казалось бы, мягком, сидеть жёстко и неудобно, аромат роз становится удушающим и отдаёт тленом, а мраморный пол, от которого ранее приятно веяло холодком, морозит даже сквозь подошвы кроссовок.
Хуже всего, что я всей кожей, или, как в старину говаривали, всеми фибрами ощущаю совсем близко, в каких-то нескольких шагах, присутствие пяти хладных статуй, бывших ещё недавно людьми. А пресекла их жизни я, и никто иной. Рахимыча не жалко — откровенно говоря, не такая уж я всепрощающая; но жену его с ребёнком не хотела я задевать. Всё получилось случайно.
Отчего-то ни на песчаном берегу безымянной реки, после первого боя, ни ёжась от крупных хлопьев жирного пепла — всего, что осталось от циклопа и ламий, я не чувствовала себя убийцей. Страшно было — да, особенно после Али, чью бесславную и заслуженную кончину я, хоть и не видела воочию, но прочувствовала; тогда я преступила некий нравственный поро, что для меня само по себе явилось потрясением. Но сейчас — я испытываю отвращение к самой себе. Погибли невиновные. Из-за меня.
Где-то высоко в небесах словно взрывается громадная петарда или одиночный салютный залп, звуковая волна, хоть и ослабленная куполом беседки, чувствительно бьёт по барабанным перепонкам. Невольно затыкаю уши.
— Что это, Кайс?
По скрипу двери и внезапно повеявшему влажному ветру догадываюсь, что он выглядывает наружу. В беседку пробиваются новые нежданные звуки — конское ржание, странное шипение и треск, напоминающие мне почему-то о бенгальских огнях. И явственный запах серы.
— Они прорвали купол, госпожа, — со сдержанным ликованием отвечает евнух. — Какая мощь… Их явно не горстка: чтобы сотворить такое, нужно объединить усилия не менее двух десятков магов и обеспечить им защиту для работы… Скоро тебя найдут. Госпожа, — вдруг говорит обеспокоенно, — огневики без боя не сдадутся. Могут, отступая, выйти и на нас, а беседка покажется им хорошим прикрытием. Я буду сдерживать их, сколько смогу, но для твоей же безопасности тебе лучше лечь на пол.
Возмущённо мотаю головой. Что я — заложница какая-то — на полу валяться? Собираюсь высказать всё, что думаю по этому поводу, как вдруг… Меня настигают одновременно два мысленных Зова.
"Ива! Ты жива?" — слышу яростный голос Маги.
"Иоанна, где вы?" — вторит мой дорогой Наставник.
Они и впрямь меня нашли! Невольные слёзы увлажняют повязку на глазах.
Нашли! Но чуть не оглушили. Очевидно, не зная, где я есть, каждый вложил в свой сигнал, сколько смог, и голова моя от напряжения вот-вот лопнет. А эти двое снова и снова пытаются до меня докричаться. Никак не соображу, кому из них ответить первому, и в отчаянии пытаюсь их остановить:
— Да подождите, я слышу вас, слышу! Не кричите так! Я в саду!
"Ива… Наконец-то!"
"Иоанна, хоть один ориентир!"
Захлопывается дверь и в три прыжка Кайс оказывается рядом
— С тобой говорят? Вышли на связь?
"Майкл, замолчи, мы её глушим. Ива, слышишь меня?" — это снова Мага. "Где ты? Тебе никто не угрожает?"
— Уже нет… — Больше ничего не могу сказать. В горле застревает рыдание.
"Мы уже близко. Где этот сад? Я у главных ворот, как мне тебя найти?"
Самое время запаниковать. Я же не знаю, где эти ворота, всё, что я видела — кусок гаремного двора и этот самый сад. И ещё тюрьма, в которой не знаю, как очутилась, потому что привезли меня сюда в бессознательном состоянии. А суженый ждёт ответа…