Сотрудник агентства "Континенталь"
Шрифт:
– И вы действительно думаете, что полиция не хочет арестовывать ее?
– Я не имела в виду именно это. Мои нервы сейчас не в порядке, и я могу сказать что-то невпопад. Бернард был замешан в политике, вы знаете, и если бы полиция нашла, или даже подумала, что политика каким-то образом имела отношение к его смерти, они могли бы... я не знаю, о чем я вообще думаю. Мои нервы, я вся разбита, у меня возникают бредовые мысли, – она протянула ко мне тонкую руку. – распутайте этот клубок для меня! Найдите того, кто убил Бернарда!
Я кивнул, не особо уверенно, все еще не слишком довольный доставшимся мне клиентом.
– Вы знаете эту женщину, Кенбрук? –
– Я видела ее раз на улице, и мне достаточно, чтоб понять, какого сорта она дамочка!
– Вы рассказали полиции о ней?
– Нет, – она снова посмотрела в окно, и потом, так как я ждал продолжения, добавила оправдывающимся тоном:
– Полицейские детективы, что приходили ко мне, вели себя так, словно это я, возможно, убила Бернарда. Я боялась признаться им, что у меня была причина для ревности. Возможно, мне не стоило молчать об этой женщине, но я тогда не считала, что она могла сделать это, пока позже полиция не потерпела неудачу в поисках убийцы. Тогда я начала думать, что это сделала она; но я не могла заставить себя пойти в полицию и рассказать, что утаила информацию. Я знала, что они подумают. Итак я... Вы можете сделать так, чтоб все выглядело, будто я не знала об этой женщине. Можете ведь?
– Возможно. Итак, насколько я понимаю суть дела, ваш муж был застрелен на Пайн-стрит, между Ливенуорт-стрит и Джонс-стрит, в три часа утра во вторник. Правильно?
– Да.
– Куда он шел?
– Домой, я полагаю, но я не знаю, где он был. Никто не знает. Полиции не удалось выяснить, если они и пытались. Он сказал мне в понедельник вечером, что у него назначена деловая встреча. Он занимался строительными подрядами, как вы знаете. Вышел из дома примерно в половине двенадцатого, обещал вернуться через четыре-пять часов.
– Разве это не необычное время для деловой встречи?
– Не для Бернарда. Он часто принимал людей дома в полночь.
– У вас есть хоть какое-то предположение, где он мог быть той ночью?
Она выразительно покачала головой.
– Нет, я вообще не знаю ничего о его коммерческих делах, и даже сотрудники его офиса, как мне кажется, не знают, куда он ходил той ночью.
Это не выглядело невероятным. Большей частью «Строительная компания Б.Ф. Гилмора» работала по городским и государственным договорам, и такую секретную встречу нельзя назвать неслыханным делом в таких случаях. Политики, заведующие подрядами, редко действуют в открытую.
– Что скажете о его врагах? – спросил я.
– Я не знаю никого, кто ненавидел бы его настолько, чтоб убить его.
– Вы знаете, где живет эта женщина, Кенбрук?
– Да. В многоквартирном доме Гарфорда, на Буш-стрит.
– Есть еще что-нибудь, что вы забыли мне сказать? – спросил я, сделав небольшое ударение на слове «мне».
– Нет, я сказала вам все, что знаю, совершенно все.
Идя по Калифорния-стрит, я копался в памяти, вспоминая все что я когда-либо слышал о Бернарде Гилморе. Я смог припомнить некоторые вещи – оппозиционные газеты имели привычку писать разоблачительные статьи о нем при каждых выборах – но это мне ничего не дало. Я помнил его лицо: неистовый, краснолицый мужчина, который пробил свой путь от носильщика лотка с кирпичами до владельца компании стоимостью в пол-миллиона долларов и прекрасно чувствовавшего себя в политическом омуте. «Хулиган с маникюром», кое-кто называл его так; человек со множеством врагов и еще большим числом друзей; огромный, добродушный, неукротимый любитель пошуметь.
Маловажные подробности дюжины скандалов со взятками, в которых он был
Я покинул трамвай на Кирни-стрит и вошел в Зал Правосудия. В общей комнате детективов я отыскал О'Гара, сержанта-детектива, ответственного за Отдел по расследованию убийств: невысокого коренастого мужчину, лет пятидесяти, в широкополой шляпе, что носят киношные шерифы, но его маленьким голубым глазкам и упрямой голове этот шутовской головной убор ничуть не мешал.
– Я хотел бы получить некоторую конфиденциальную информацию, касающуюся убийства Гилмора, – сказал ему я.
– И я хотел бы, – вернул он мне мои слова. – Но если вы пойдете со мной, я, пока ем, расскажу то немногое, что знаю. Я еще не обедал.
Шум и гам закусочной на Сьюттер-стрит укрыли нас от любопытных ушей. Сержант-детектив склонился над тарелкой с густой похлебкой из моллюсков и рассказал мне, что он знал об убийстве, знал он действительно не много.
– Один из парней, Келли, был на обходе ранним утром четверга. Он спускался вниз по Джонс-стрит от Калифорния-стрит к Пайн-стрит. Было около трех часов, ни тумана, ни чего подобного, ясная ночь. Келли был примерно в двадцати футах от Пайн-стрит, когда он услышал выстрел. Он быстро обогнул угол, и там лежал умирающий мужчина, тот лежал на северной стороне Пайн-стрит, на тротуаре, посередине между Джонс-стрит и Ливенуорт-стрит. Никого больше не было видно. Келли подбежал к мужчине и обнаружил, что это Гилмор. Гилмор умер, не успев и слова сказать. Доктора говорят, что его сперва сбили с ног, а потом застрелили; у него на лбу синяк, и пуля вошла в грудь наклонно вверх. Понимаете о чем я говорю? Он лежал на спине, когда пуля поразила его. Стреляли стоя в ногах. Пуля тридцать восьмого калибра.
– При нем были деньги?
О'Гар хлебнул пару ложек супа и кивнул.
– Шест сотен баксов, брильянтовые запонки и часы. Ничто не тронуто.
– Что он делал на Пайн-стрит в такую рань?
– Будь я проклят, если знаю, брат. Может он шел домой, но мы не можем выяснить, где он был. Мы даже не смогли определить, в каком направлении по улице он шел, когда был сбит с ног. Он лежал поперек тротуара, ногами к поребрику: но это ничего не значит – он мог перевернуться три или четыре раза, после того как получил удар.
– В том квартале все дома многоквартирные?
– Ага. Там есть проулок, или два проезда с южной стороны; но Келли говорит, что видел оба входа в этот проулок когда прозвучал выстрел, прежде чем он завернул за угол, никто не воспользовался этим путем.
– Полагаете, что выстрел сделал кто-то, кто живет в этом квартале? – спросил я.
О'Гар наклонил чашку, зачерпнул остатки похлебки, сунул ложку в рот и проворчал.
– Возможно. Но мы не смогли доказать, что Гилмор был знаком с кем-либо в том квартале.
– Много народу сбежалось посмотреть, что случилось?
– Не очень. Всегда есть люди, готовые прибежать, если что-то случается. Но Келли говорит, что не было никого, кто выглядел бы подозрительно – обычное ночное сборище. Парни прочесали жильцов соседних домов, но ничего не обнаружили.
– Поблизости стояли какие-нибудь автомобили?
– Келли говорит, что нет. Он не видел ни одного.
– Что думаете об этом деле? – спросил я.
Он поднялся со стула и уставился на меня.