Советская поэзия. Том первый

Коллектив авторов

_‹1947›

ДЕМЬЯН БЕДНЫЙ

(1883–1945)

В ОГНЕННОМ КОЛЬЦЕ

Еще не все сломили мы преграды, Еще гадать нам рано о конце. Со всех сторон теснят нас злые гады. Товарищи, мы — в огненном кольце! На нас идет вся хищная порода. Насильники стоят в родном краю. Судьбою нам дано лишь два исхода: Иль победить, иль честно пасть в бою. Но в тяжкий час, сомкнув свои отряды И к небесам взметнув наш алый флаг, Мы верим все, что за кольцом осады Другим кольцом охвачен злобный враг, Что братская к нам скоро рать пробьется, Что близится приход великих дней, Тех дней, когда в тылу врага сольется В сплошной огонь кольцо иных огней. Товарищи! В возвышенных надеждах, Кто духом пал, отрады не найдет. Позор тому, кто в траурных одеждах Сегодня к нам на праздник

наш придет. Товарищи, в день славного кануна Пусть прогремит наш лозунг боевой: «Да здравствует всемирная коммуна!» «Да здравствует наш праздник трудовой!»

_{‹1 мая 1918 г.›}

ПРОВОДЫ

(Красноармейская песня)

Как родная мать меня Провожала, Как тут вся моя родня Набежала: «А куда ж ты, паренек? А куда ты? Не ходил бы ты, Ванек, Да в солдаты! В Красной Армии штыки, Чай, найдутся. Без тебя большевики Обойдутся. Поневоле ты идешь? Аль с охоты? Ваня, Ваня, пропадешь Ни за что ты. Мать, страдая по тебе, Поседела, Эвон в поле и в избе Сколько дела! Как дела теперь пошли: Любо-мило! Сколько сразу нам земли Привалило! Утеснений прежних нет И в помине. Лучше б ты женился, свет, На Арине. С молодой бы жил женой, Не ленился!» Тут я матери родной Поклонился. Поклонился всей родне У порога: «Не скулите вы по мне, Ради бога. Будь такие все, как вы, Ротозеи, Что б осталось от Москвы, От Расеи? Все пошло б на старый лад, На недолю. Взяли б вновь от нас назад Землю, волю; Сел бы барин на земле Злым Малютой. Мы б завыли в кабале Самой лютой. А иду я не на пляс — На пирушку, Покидаючи на вас Мать-старушку: С Красной Армией пойду Я походом, Смертный бой я поведу С барским сбродом, Что с попом, что с кулаком Вся беседа: В брюхо толстое штыком Мироеда! Не сдаешься? Помирай, Шут с тобою! Будет нам милее рай, Взятый с бою, — Не кровавый пьяный рай Мироедский, — Русь родная, вольный край, Край советский!»

_{‹Свияжск, 1918›}

СНЕЖИНКИ

Засыпала звериные тропинки Вчерашняя разгульная метель, И падают, и падают снежинки На тихую, задумчивую ель. Заковано тоскою ледяною Безмолвие убогих деревень. И снова он встает передо мною — Смертельною тоской пронзенный день. Казалося: земля с пути свернула. Казалося: весь мир покрыла тьма. И холодом отчаянья дохнула Испуганно-суровая зима. Забуду ли народный плач у Горок [1] , И проводы вождя, и скорбь, и жуть, И тысячи лаптишек и опорок, За Лениным утаптывавших путь! Шли лентою с пригорка до ложбинки, Со снежного сугроба на сугроб. И падали, и падали снежинки На ленинский — от снега белый — гроб.

1

Горки — подмосковная деревня, где скончался В. И. Ленин

_{‹21 января 1925 г.›}

НИКТО НЕ ЗНАЛ…

(«22 апреля 1870 года»)

Был день как день, простой, обычный, Одетый в серенькую мглу. Гремел сурово голос зычный Городового на углу. Гордился блеском камилавки, Служил в соборе протопоп. И у дверей питейной лавки Шумел с рассвета пьяный скоп. На рынке лаялись торговки, Жужжа, как мухи на меду. Мещанки, зарясь на обновки, Метались в ситцевом ряду. На дверь присутственного места Глядел мужик в немой тоске, — Пред ним обрывок «манифеста» Желтел на выцветшей доске. На каланче кружил пожарный, Как зверь, прикованный к кольцу, И солдатня под мат угарный Маршировала на плацу. К реке вилась обозов лента. Шли бурлаки в мучной пыли. Куда-то рваного студента Чины конвойные вели. Какой-то выпивший фабричный Кричал, кого-то разнося: «Прощай, студентик горемычный!» Никто не знал, Россия вся Не знала, крест неся привычный, Что в этот день, такой обычный, В России… Ленин родился!

_‹22

апреля 1927 г.›

Я ВЕРЮ В СВОЙ НАРОД

Пусть приняла борьба опасный оборот, Пусть немцы тешатся фашистскою химерой Мы отразим врагов. Я верю в свой народ Несокрушимою тысячелетней верой. Он много испытал. Был путь его тернист, Но не затем зовет он родину святою, Чтоб попирал ее фашист Своею грязною пятою. За всю историю суровую свою — Какую стойкую он выявил живучесть, Какую в грозный час он показал могучесть, Громя лихих врагов в решающем бою! Остервенелую фашистскую змею Ждет та же злая вражья участь! Да, не легка борьба. Но мы ведь не одни. Во вражеском тылу тревожные огни. Борьба кипит. Она в разгаре. Мы разгромим врагов. Не за горами дни, Когда подвергнутся они Заслуженной и неизбежной каре. Она напишется отточенным штыком Перед разгромленной фашистскою оравой: «Покончить навсегда с проклятым гнойником, Мир отравляющим смертельною отравой!»

_{‹7 ноября 1941 г.›}

ЛИНАРД ЛАЙЦЕН

(1883–1938)

С латышского

ЧТО ТАКОЕ ПОЭТ?

Что такое поэт в наши дни? Когда старый мир погибает И в боренье рождается новый? Он — мертвец, если вместе со старым, Он — борец, если с новым идет. Ну, а если стоит посредине? Самообман!

_‹1925›

АСФАЛЬТ

Различный есть асфальт в столицах, в гуле улиц И целям он различным служит. Не только тот асфальт, что видим в тюрьмах, Когда влачатся дни в глухом мученье, Асфальт, что моем мы водой и шагом мерим, О ком поем мы у тюремной двери; Не тот, что травит жизнь, уныл и скучен. Не тот, на ком в Берлине, Вене, Риме Легко скользят надушенные туфли, Сапог стучит тяжелый, Сверкают автомашины, Когда катит пройдоха Иль с пулеметом мчится полиция за безработным. Не тот асфальт, Что варят в дымных чанах Под липой пыльного бульвара В ремонте тротуара. Различный есть асфальт: Асфальт московский — Весь новый, в новом месте, В другой цене он И цели новой служит. Не только место он, где ставят ногу, Где блещут спицы и несутся шины, — Он — охранитель масс от грязи, Он — крепкий щит от кулаков и смрада, Он — верный страж от косности мещанства. Коль чист асфальт, то чист и человек, В условиях иных ему иная ценность, И новый смысл растет на новом месте — Как в технике, так и в предмете.

_‹1933›

СЕРГЕЙ ГОРОДЕЦКИЙ

(1884–1967)

РОССИЯ

Как я любил тебя, родная, Моя Россия, мать свобод, Когда, под плетью изнывая, Молчал великий твой народ. В какой слепой и дикой вере Ждал воскресенья твоего! И вот всех тюрем пали двери, Твое я вижу торжество. Ты в праздник так же величава, Как прежде в рабской нищете, Когда и честь твоя и слава Распяты были на кресте. О вечном мире всей вселенной, О воле, братстве и любви Запела ты самозабвенно Народам, гибнущим в крови. Как солнце всходит от востока, Так от тебя несется весть, Что есть конец войне жестокой, Живая правда в людях есть, И близок день прекрасней рая, Когда враги, когда друзья, Как цепи, фронты разрывая, Воскликнут: «Истина твоя!» Как я люблю тебя, Россия, Когда над миром твой народ Скрижали поднял огневые, Скрижали вечные свобод.

_‹1917›

* * *

Настанет час, когда меня не станет, Помчатся дни без удержу, как все. Все то же солнце в ночь лучами грянет, И травы вспыхнут в утренней росе. И человек, бесчисленный, как звезды, Свой новый подвиг без меня начнет. Но песенка, которую я создал, В его трудах хоть искрою блеснет.

_‹1955›

МОЛОДЕЖИ

Теплый запах левкоя, Тишина и луна, Но отрада покоя Нам еще не дана. Жизнь безудержно мчится Средь затиший и бурь, Юным счастьем лучится И зовет на борьбу. Если шаг свой замедлишь, Если сдержишь полет — Неотступен и въедлив, Страх тебя обоймет. Если ж крылья расправишь Вихрям злым вопреки, Солнцем к счастью и славе Полетишь напрямки.