Советская поэзия. Том первый

Коллектив авторов

‹16 февраля 1933 г.›

СОНЕТ

О блюдолизы жалкие!

«Дашнакам»

Я трудно песни пел, с упорством их слагая, Как грузчик, на себе их тяжкий груз волок, Ища свою тропу средь жизненных дорог, И вместо солнца мне светила цель благая. Но жарко я любил, моя любовь святая К искусству моему — терпения залог. Как ценную смолу, я щедро сердце жег, Огню Поэзии погаснуть не давая. О суд невежд! В меня камнями вы бросали, Не причиняя мне ни боли, ни печали, Пред вашей темнотой огонь мой чист и ал. И в благодарность вам хотел бы спеть я оду, Язвящей вашей тьме и черному походу, Который мой огонь лишь ярче зажигал.

‹20 сентября 1933 г.›

* * *

Твоих ночных минут Томление

и свет, Когда горит в груди Дух творчества свободный, — Не стоят ли они Всех мук твоих, и бед, И клеветы людской, Враждебной и бесплодной?

12 апреля 1934 г.

‹ПАМЯТНИК›

Я памятник себе воздвиг в мой трудный век, Когда все рушилось, что камня и металла Веками почитал прочнее человек. Я памятник себе воздвиг из вещих дум И песен яростных, звучавших в сердце века, Как бури роковой неукротимый шум. Я в Карсе был рожден, и хоть Ирана зной Жег душу, как тоска по родине прекрасной, Стал родиной моей весь этот мир земной.

‹1 декабря 1934 г.›

ТРИОЛЕТ Л.-Б.

Тому, кто любит жизнь и славит Землю нашу, Отрадней на Земле и легче трудный путь. Когда не хочешь ты в трясине потонуть, — Ты должен жизнь любить, и славить Землю нашу, И чашу грусти пить, как пьешь веселья чашу. Не лей напрасных слез и жалобы забудь. Тому, кто любит жизнь и славит Землю нашу, Отрадней на Земле и легче трудный путь.

‹1921›

НАШ ЯЗЫК

Дикий наш язык и непокорный, Мужество и сила дышат в нем, Он сияет, как маяк нагорный, Сквозь столетий мглу живым огнем. С древности глубокой мастерами Был язык могучий наш граним, То грубел он горными пластами, То кристалл не смел сравниться с ним. Мы затем коверкаем и душим Тот язык, что чище родников, Чтобы на сегодняшние души Не осела ржавчина веков. Ширятся душевные границы И не выразят, чем дышит век, Ни Теряна звонкие цевницы, Ни пергаментный Нарек. Даже сельский говор Туманяна Нас пе может в эти дни увлечь, Но отыщем поздно или рано Самую насыщенную речь.

‹28 января 1933 г.›

МОЕЙ МУЗЕ

(Рондо)

Ты — чистая любовь, мой меч, мое спасенье, Единственный огонь во мраке трудных дней, Надежда светлая, сестра души моей. Даруемое мне тобою вдохновенье — Прибежище мое и радость жизни всей. Не расставалась ты со мной и на мгновенье, Делила все со мной по доброте своей: И раны, и цветы, и жар моих страстей, Ты — чистая любовь. Как для не знающих земных забот детей Прыжки и карусель в стремительном круженье, Как лира для певца, сроднившегося с ней, Как сабля острая для воина в сраженье — Всего дороже мне твой свет во мраке дней, Ты — чистая любовь!

‹1937›

АЛЕКСАНДР БЕЗЫМЕНСКИЙ

(1898–1973)

МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ

Вперед, заре навстречу, Товарищи в борьбе! Штыками и картечью Проложим путь себе. Смелей вперед, и тверже шаг, И выше юношеский стяг! Мы — молодая гвардия Рабочих и крестьян. Ведь сами испытали Мы подневольный труд. Мы юности не знали В тенетах рабских пут. На душах цепь носили мы — Наследье непроглядной тьмы, Мы — молодая гвардия Рабочих и крестьян. И, обливаясь потом, У горнов став своих, Творили мы работой Богатство для других. Но этот труд в конце концов Из нас же выковал борцов, Нас — молодую гвардию Рабочих и крестьян. Мы поднимаем знамя! Товарищи, сюда! Идите строить с нами Республику Труда. Чтоб труд владыкой мира стал И всех в одну семью спаял, — В бой, молодая гвардия Рабочих и крестьян!

‹1922›

ПАРТБИЛЕТА 224332

Весь мир грабастают рабочие ручищи, Всю землю щупают, — в руках чего-то нет… — Скажи мне, Партия, скажи мне, что ты ищешь И голос скорбный мне ответил: — Партбилет… Один лишь маленький… а сердце задрожало. Такой беды большой еще никто не знал! Вчера, вчера лишь я в руках его держала, Но смерть ударила — и партбилет упал… Эй, пролетарии! Во все стучите двери! Неужли нет его и смерть уж так права? Один лишь маленький, один билет потерян, А в боевых рядах — зияющий провал… Я слушал Партию и боль ее почуял. Но сталью мускулов наполнилась рука: — Ты слышишь, Партия? Тебе, тебе кричу я! Тебя приветствует рабочий от станка. Я в Партию иду. Я — сын Страны Советов. Ты слышишь, Партия? Даю тебе обет: Пройдут лишь месяцы — сто тысяч партбилетов Заменят ленинский утраченный билет.

‹24

января 1924 г.›

КОМСОФЛОТСКИЙ МАРШ

1 Низвергнута ночь. Подымается солнце Над морем рабочих голов. Вперед, краснофлотцы, вперед, комсомольцы, На вахту грядущих веков! Вперед же по солнечным реям На фабрики, шахты, суда! По всем океанам и странам развеем Мы алое знамя труда. 2 Мы, дети заводов и моря, упорны. Мы волею нашей — кремни. Не страшны нам, юным, ни буря, ни штормы, Ни трудные, страдные дни. Вперед же по солнечным реям На фабрики, шахты, суда! По всем океанам и странам развеем Мы алое знамя труда. 3 Сгустились на западе гнета потемки, Рабочих сдавили кольцом. Но грянет и там броненосец «Потемкин», Да только с победным концом. Вперед же по солнечным реям На фабрики, шахты, суда! По всем океанам и странам развеем Мы алое знамя труда. 4 Пусть сердится буря, пусть ветер неистов, Растет наш рабочий прибой. Вперед, комсомольцы, вперед, коммунисты Вперед, краснофлотцы, на бой! Вперед же по солнечным реям На фабрики, шахты, суда! По всем океанам и странам развеем Мы алое знамя труда.

‹1924›

Я БРАЛ ПАРИЖ!

Я брал Париж! Я. Кровный сын России. Я — Красной Армии солдат. Поля войны — свидетели прямые — Перед веками это подтвердят. Я брал Париж. И в этом нету чуда! Его твердыни были мне сданы! Я брал Париж издалека. Отсюда. На всех фронтах родной моей страны. Нигде б никто не вынес то, что было! Мечом священным яростно рубя, Весь, весь напор безумной вражьей силы Я принимал три года на себя. Спасли весь мир знамена русской славы! На запад пяля мертвые белки, Успели сгнить от Волги до Варшавы Фашистских армий лучшие полки. Ряды врагов редели на Ла-Манше. От стен Парижа снятые войска Пришли сюда сменить убитых раньше, Чтоб пасть самим от русского штыка. Тех, кто ушел, никем не заменили, А тех, кто пал, ничем не воскресишь! Так, не пройдя по Франции ни мили, Я проложил дорогу на Париж. Я отворял парижские заставы В боях за Днепр, за Яссы, Измаил. Я в Монпарнас вторгался у Митавы. Я в Пантеон из Жешува входил. Я шел вперед сквозь битвы грохот адов, И мой удар во фронт фашистских орд, Мой грозный шаг и гул моих снарядов Преображали Пляс-де-ля-Конкорд! И тем я горд, что в годы грозовые Мы золотую Францию спасли, Что брал Париж любой солдат России, Как честный рыцарь счастья всей земли. Во все века грядущей светлой жизни, Когда об этих днях заговоришь, Могу сказать я миру и отчизне: — Я брал Париж!

‹1944›

ВАСИЛЬ БОБИНСКИЙ

(1898–1938)

С украинского

ПЕСНЬ КРЫЛАТЫХ КЕНТАВРОВ

Мы все — в неистовом разгоне, Все — в молодом, хмельном вине. Крылатые, как птицы, кони — Летим, взметая столб огней. В нас каждый мускул просит песни, В сердцах — торжественный пеан. Нам жизнь стремит свой зов чудесный Как пенный, пьяный океан. Нам не страшны косые взоры И зависти змеиный яд, — Про нашу мощь, взрывая горы, Копыта сталью говорят. Как призраки безглазой ночи, Поводья сброшены долой. По жилам плещет и клокочет — В природе конской — ум людской. Мы гнули долго под ярмами Господскими — свои хребты, И за господскими стопами Мы шли, покорны и просты. Но вот однажды вспыхнул разом В нас яростный мечты пожар, — И мы не приняли приказа, Удар — вернули за удар И сбросили сатрапов цепи, И — воля тысячи сердец — Как гром ударило по степи: «Господ — долой! Им всем — конец!» В священном, творческом усилье Мечты, не знающей границ, Мы развернули наши крылья, Мы овладели тайной птиц. Косматое прияло тело Величие и простоту, И нежных рук, и грудей белых Мы оценили красоту. Как призраки безглазой ночи, Поводья сброшены долой. По жилам плещет и клокочет — В природе конской — ум людской. И кто нас приневолить сможет? Кто скажет: вот, таков ваш путь? Кто наши крылья уничтожит, Заставит нас назад свернуть? Никто! Никто! Мы на свободе! Мы — вольный пламень, вольный люд! Мы все — в неистовом походе, Мы — без оков, без узд, без пут! Крылатый легион кентавров — Прекрасный зверь, и Дух, и Мысль — Увенчанный венком из лавров, Свой звездный путь свершает: ввысь!