Современная история Красной Шапочки
Шрифт:
Вдалеке, почти на пределе сощуренных глаз, виднелась тонкая белая дымка – горы. Но до них было не меньше недели пути. Вскоре горизонт потемнел, даже напрягая зрение до боли, Златовлас больше ничего не смог разглядеть. По самым щедрым прикидкам ночь укроет здесь всё звёздами через полчаса, следовало искать место для ночлега… Но где? Если вокруг лишь песок и каменная соль. В спустившихся сумерках Краснотопье словно обагрилось свежей кровью, но вот кровь остыла, свернулась и почернела. Ни один огонёк не зажёгся в давящей темноте и тишине. И всё же это был обман: равнина совершенно
— Справимся, Эмма? — вопросил Принц в сухой воздух и отстегнул одну бутыль с питьевыми запасами. Страусиха вылакала три колпачка воды и затрясла крошечной головой. — Эх, старые дипломатические связи с баньши нам в помощь.
*
— Что-нибудь видишь? Мальчика в дурацком платье, бегущего марафон страуса, кострище и остатки жаркого из страуса? Труп страуса на обочине?
— Я не Джэк-Фонарь, Энджи, чтобы распознать в такой темени детали. Может, позвонишь ему и пригласишь на совместное прочёсывание местности? Пусть посветит своей тыковкой.
— Шутка несмешная, потому что покрытие единственного мобильного оператора “Мордафон” имеется только в Дримленде. Да и краденый аппарат я оставил в корзине с крамом у Кси. Просто спустись пониже.
— Но я и так в бреющем полёте, почище системы стелс, ни один радар не засёк бы… будь они уже изобретены, — Дэз недовольно взмахнул крыльями, входя в крутое пике. — Твой принц-страусофил точно не обогнал нас? Вы на почве общей любви к страусам познакомились и сблизились, признайся?
— Отстань. И не вздумай позорить меня перед ним, когда наконец раззнакомишься.
— Ну, я могу рассказать, как ты в четырёхлетнем возрасте весело бегал голяком вдоль речки, забрасывал купающихся песком и грязью, а потом мастерил себе из ракушек модное стикини.
— Дэз!
— А твоя мамашка упорно не замечала, как ты при этом привлекаешь внимание дамочек от пяти лет и старше своими более чем развитыми…
— Дэз!
— Каждая галантно старалась помочь тебе отойти в кустик, стоило тебе крикнуть на весь пляж «хочу пи-пи».
— Чёрт, Дэз! Неужели ты шпионил за мной?!
— А потом тебе стукнуло пять, ты сделался серьёзен, стыдлив и задумчив, бродил в забавных белых панталонах, они были великоваты, ты как бы незаметно подтягивал их, сползающие с попы, а дамы по-прежнему умирали, кто от жара, кто от умиления, и напрашивались тебе в подружки.
— Признайся! Следил или не следил?
— Так… приглядывал одним глазком. Я очень расстроился, когда мать сшила тебе красно-розовую шапочку, и обрадовался, потому что ты потоптал её и потребовал сине-голубую. Капризничал и не ел домашнюю еду, пока Катрина не связала новую. Она вязала её три ночи, потому что ни черта не умела орудовать спицами, и все три ночи…
— …ты подкармливал меня пирожками с капустой и грибами. Ох, Дэз, — Энджи трепетно припал к его шее. — Я многое забыл, слишком мал был.
— Чуточку отвлеку от
— Тормози! Приземляемся.
*
Беда случилась у первого же крупного красного валуна. Он был размером с дом, неправильной формы, похожий на уродливый нос тролля. Поравнявшись с ним, Ксавьер вдруг потерял равновесие: страуса из-под него как будто выдернули – филигранно, не оторвав ни пёрышка, все мешки и бутылки разом осели в пыль, а сам Кси – плюхнулся на них сверху, смягчив тем самым собственное падение.
— Эй, — позвал принц негромко, постаравшись унять дрожь в голосе. — Отдаю свои пожитки в обмен на свободный проезд. Переговоры? Мир? Дримленд?
Членораздельного ответа не последовало. Зато за валуном кто-то пронзительно завыл.
Содрогнувшись всем телом, Ксавьер заставил себя не закрывать уши (вой не утихал, прошибая до костей), поднялся на не слишком слушающиеся ноги и поковылял посмотреть, кому там было так плохо. Или хорошо.
Едва он завернул за край тролль-камня, в небо взметнулись три колыхающихся по ветру призрака, вой чуточку уменьшил интенсивность, а на земле остался потрескивающий костерок с железным вертелом, на который целиком был насажен страус. Предельно мёртвый и замечательно ощипанный страус.
— Ну и дела, — Ксавьер разинул рот. — Баньши ведь не едят!
— А угощение не для баньши, — проревел кто-то совсем рядом, да таким утробным голосом, что принц повторно свалился, чуть не вывихнув себе лодыжку. Тролль-камень зашатался и начал расти, из-под земли полезло что-то, смутно напоминавшее очертаниями подбородок, затем толстая шея, покрытое мхом и трещинами тулово… В ужасе Кси сообразил, что валун, принятый им за огромный нос, и был носом. Носом древнего-древнего каменного тролля.
— И п-почему же они так жалобно завыли? — пискнул он, даже не пробуя встать.
— Оплакивают тебя, цыплёночок, — ласково ответил тролль, схватил вертел вместе с ещё полусырым страусом и отправил в рот, больше похожий на глубокую выгребную яму. Пожевал с хрустом, причмокнул, показывая слюнявый чёрный язык, и проглотил. Ксавьера затошнило, он панически схватился за свой рот. — Ты тоненький и сахарный, сладенький цыплёночек. Мне на десерт, вместо тянучек. Давно этой дорогой не шлёпали торговцы тянучками.
Златовлас, всё ещё крепко обнимающий себя за рот, только глаза закатил и тоскливо замычал, вторя баньши.
*
— Посадка отменяется! Там враг! Исполинский! Энджи, не спи! Что делать?! Командуй! Столкновение с землёй через пятнадцать секунд!
— Почему опять я?! — Чёрный Берет в который раз тщетно всмотрелся вниз, но кроме слабого оранжевого огонька и каких-то быстро движущихся теней ничего не заметил. — Ты же Джинн! Сам придумай! Гномы, феи, крабы, пирожные… Чёрт! Делай манёвр! Крутой вираж! Пролети по касательной! — он всплеснул руками, забыв, что надо держаться. — Я вижу принца! Как схвачу – резко взмывай вверх!