Современная румынская пьеса
Шрифт:
П е т р е с к у (смеется). Ну и память у тебя! Я только помню, как ты ему ответил, словно родился дипломатом. (Играет «роль Стояна».) «Меня очень беспокоит состояние здоровья вышеназванных господ. И в то же время я счастлив, что две представительные партии, которые вечно враждовали, нашли наконец общий язык…»
Оба смеются.
С т о я н. Правда? Так я сказал? (Вживаясь в собственную роль.)
П е т р е с к у. «Но, господин Стоян…»
С т о я н. «…призывает население не мешать эсэсовцам маршировать по улицам города. Не дай бог прольется кровь! Нет уж, господа! Отряды патриотов будут стоять насмерть до прихода советских и румынских войск!»
П е т р е с к у. «Как директор и владелец металлургического завода, я запретил своим рабочим принимать участие в авантюристических акциях…»
С т о я н. «А вы их мнением поинтересовались? Господин Дэрнеску, я вынужден вас огорчить. Дело в том, что мы возродили профсоюзы… А рабочие — рисковые ребята, они будут драться за свои убеждения. Конечно, вы уже отвыкли от этого. Ничего не поделаешь — придется привыкать».
П е т р е с к у. Как же мы были молоды тогда!
С т о я н. Знаешь, я его как-то встретил, Дэрнеску.
П е т р е с к у. Да ну?
С т о я н. По-прежнему элегантен, бодр. Тюрьма спасла его от цирроза и холестерина… Когда в шестьдесят четвертом его освободили, он стал работать бухгалтером-экспертом — в этом деле он кое-что смыслит. Теперь на пенсии… Выжил в классовой борьбе. Знаешь, что он мне сказал? «Господин Стоян, перед вами я готов снять шляпу. Я признаю себя побежденным, вы осуществили то, что нам было не под силу». Лицемер проклятый…
П е т р е с к у. Отчего же — он был искренен. Мне он сказал то же самое.
С т о я н. Когда? Где?
П е т р е с к у (жестко). В тюрьме.
Во дворе. Входит Т и б е р и у М а н у — суетлив, но элегантен. Портфель туго набит. Видит О л а р и у.
М а н у. Он здесь? Здесь? Привет, Василе.
О л а р и у. Здравия желаю, товарищ Ману.
М а н у. Как дела? (Тихо.) Что это взбрело ему в голову? Созывает нас, словно… Наорал на меня по телефону… Комната была полна народу, а то бы я ему ответил… Бывают же люди — никак не могут свыкнуться с мыслью… что все кончено. Ну был ты тем, кем был. Страна, партия признают твои заслуги, ценят тебя, а теперь занимайся своим делом и другим не мешай.
О л а р и у (сквозь стиснутые зубы). Катись-ка ты отсюда, а то я тебе физиономию разукрашу.
М а н у (теряется от неожиданности). Кто вам позволил! (Берет себя в руки.) Надо же… Ну погоди, товарищ Олариу, мы еще с тобой поговорим!.. Может быть, заведующий уездной столовой по-прежнему считает себя полковником Госбезопасности? Который творил, что хотел. Завтра с утра явишься ко мне! (Уходит.)
М э р и е ш. Деловой человек этот товарищ Ману. Любую проблему может решить. Уезд знает как свои пять пальцев.
О л а р и у. Да, деловой
В доме. Торопливо входит М а н у, словно бежал всю дорогу. Увидев П е т р е с к у, растерялся. Не знает, с кем первым здороваться.
М а н у. Здравия желаю, товарищ профессор… Здравия желаю, товарищ Стоян. Извините, что не мог сразу приехать — как раз шло заседание бюро. Надо было послушать, какие будут задания, разъяснения…
С т о я н. Неужели ты не член бюро?
М а н у (отчужденно). Будто вы не знаете?.. Сейчас выдвигают молодые кадры, с высшим образованием. Необыкновенные люди. А нас потихоньку-полегоньку… Диалектика…
С т о я н. Своим блестящим анализом ты все расставил по своим местам. И чем же ты занимаешься?
М а н у. Я секретарь Уездного совета.
С т о я н. Тогда какие могут быть жалобы?
М а н у. Я — жалуюсь! Когда это было, товарищ Стоян? Конечно, задачи перед нами поставлены грандиозные, и мы стараемся не ударить в грязь лицом. План капиталовложений по уезду выполнен на сто семь и шестьдесят пять сотых процента, по зерновым — только на девяносто девять и семьдесят пять сотых процента — это из-за дождей… Вступила в строй величественная плотина Дорна Маре…
С т о я н. Знаю. Разве не вы пригласили меня на торжественный пуск?
М а н у (смеется). Ну конечно… Кому же, как не вам, присутствовать при таком событии.
С т о я н. И чего ты подхалимничаешь, Ману? Теперь это вроде ни к чему.
М а н у. Товарищ Стоян, вы несправедливы… Многие товарищи с глазу на глаз говорят… (Меняет тему.) Вам здесь нравится? После того как вы уехали из этого дома, мы решили превратить его в Дом приезжих для партработников… Но, как видите, почти ничего здесь не изменили… Когда будете ужинать? Я распорядился…
С т о я н (внезапно). Ману, почему ты стал коммунистом?
М а н у (смеется, уж очень нелепым кажется ему вопрос). Товарищ Стоян…
С т о я н (серьезно). Я тебя спрашиваю всерьез. И без лозунгов. Или без лозунгов — ты не умеешь?
М а н у (неожиданно искренне и серьезно). Потому что встретил тебя. (Испугался.) Извините, пожалуйста, но в подполье мы были на «ты».
С т о я н (после паузы, грустно). А потом ты перешел на «вы»…
М а н у (искренне). Ну а как же иначе?! Ведь существует дисциплина, иерархия…
С т о я н (очень тихо). Да…
М а н у. Как мог я позволить себе на заседании в присутствии посторонних сказать вам «ты»! Так знаете до чего можно докатиться! Иногда… Другой раз, с глазу на глаз, может, и вырывалось (смущенно) «ты»… (Радостно.) И я отметил, что вы не превратились в формалиста.
С т о я н (очень тихо). А может, я просто не замечал…