Современный румынский детектив
Шрифт:
Беглый хотел было закурить, но удержался. В доме царил запах айвы и лаванды. Вор добросовестно ковырял в ухе мизинцем. Силе легонько стукнул его носком по голени, малый с перепугу икнул.
Мадам Анджелеску деликатно отвела глаза и поставила чашечку на край письменного стола.
— По — видимому, у меня не было большого таланта. Истинное дарование, я убеждена, способно укрепить слабое здоровье,
— Вы много путешествовали? — спросил Беглый поспешно, видя, что старушка ступила на опасную стезю.
— Относительно. Испания, Италия, Австрия, северные страны… — Она улыбнулась. — В бомбежку сорок четвертого я потеряла дом, унаследованный от отца. Он был хорошим врачом. Его трактат по экспериментальной хирургии изучают и сегодня.
Она заглянула в книгу Димка. Вор немедленно закашлялся. "Если она вздумает спросить мое мнение, конец!" — было написано у него на физиономии.
— Выдающаяся работа, — поспешил на выручку Беглый. — Мой коллега особенно ценит ее…
— Подходящая, подходящая… — закивал Димок.
— Мой супруг погиб в автомобильной катастрофе. — Она вздохнула, — Я хочу сказать, что утратила все, кроме воспоминаний. Они — единственное приобретение, которое никто не может у меня отнять. Турне по Европе доставили мне радости, которыми я живу по сей день. Когда идет дождь, и я плохо себя чувствую, и мне не хватает и того, и другого, гнетет одиночество, я вспоминаю день, когда впервые увидела собор Саграда Фамилия в Барселоне. Это случилось в тридцать втором году. Была весна, цвели рощи лимонов и апельсинов… Вы не можете себе представить, господа, как выглядит Андалусия, когда цветут апельсины! На мне тогда было белое платье с маками… Или визит на Капри… Там я познакомилась со своим будущим мужем. — Она засмеялась: — Четверть часа мы разговаривали на плохом итальянском и только потом поняли, что оба — румыны… — Глаза ее засверкали. Она стала вдруг значительно моложе. И поднялась. — Простите меня, пожалуйста.
— Что вы, мадам Анджелеску, нам было очень приятно…
— Это старые истории, которые сегодня никому не интересны.
— Напротив. Я тоже люблю путешествия. Ребенком я засыпал с атласом в обнимку… Десяти лет мог с закрытыми глазами нарисовать контуры материков, по ночам видел во сне, как пробиваю себе путь в одиночку по джунглям Амазонки… — Силе пожал плечами. — К сожалению, не всем мечтам суждено осуществиться. Жизнь ведет нас путями, в которых ничего общего с грезами, а если им случается совпасть, вмешивается судьба, и опять ничего не выходит.
Старушка ласково улыбнулась:
— Фаталист в столь молодые годы? Вера в судьбу приходит обычно тогда, когда устаешь бороться.
Беглый покачал головой:
— Иногда человек устает очень рано… — Он махнул рукой, как бы стремясь отогнать печальные мысли. — В самом деле, воспоминания — это единственные приобретения, заслуживающие того, чтобы вложить в них душу. Грустно, однако, в сорок лет иметь одни лишь воспоминания…
Вор сидел как на иголках. Старушка это заметила и сказала, застенчиво улыбаясь:
— Вам необходимо заниматься, а я разболталась.
— Вы не так поняли! — поспешно возразил Беглый. — Доктор Дем хочет обратиться к вам с просьбой, но не смеет.
— С какой же?
— Сыграть нам Паганини. Он обожает" Каприччио"… Мадам Анджелеску густо покраснела.
— Как вам сказать… Последний раз я играла несколько месяцев тому назад.
— И тем не менее…
— Боюсь разочаровать вас.
Малый выкатил глаза, с ненавистью уставился на Силе. Взволнованная старушка поднялась.
— Минуточку. Я только возьму скрипку. Едва они остались вдвоем, Димок взорвался:
— Слушай, Беглый!
— Ничего, очень даже здорово, пообтешешься маленько. От тебя же за версту слободкой несет! Внимание, превратись в слух и мотай головой в знак того, что, мол, нравится.
— Я тебе это припомню!
— Кроме того, было бы неестественно, чтоб интеллигентные люди, доктора…
— Прижму же я тебя когда-нибудь! Прижму так, что тебе самому пондравится!
— Тсс!
Мадам Анджелеску положила на письменный стол толстую кипу нот.
С вором сделалось дурно. Он достал сигарету, но, встретив взгляд Беглого, вздохнул и засунул ее в пачку.
— С чего начать? Прошу вас, выберите сами.
Димок перебрал альбомы и остановился на самом тонком.
— Вы любите доклассическую музыку? — Умираю по ней…
Старушка зарделась:
— Это меня радует. Я тоже ее люблю.
— В нашем распоряжении целый вечер, — подсказал Беглый. Как только мадам Анджелеску принялась настраивать
скрипку, Димок сделал томную мину и усиленно закивал. Почувствовав сильный удар по ноге, он покосился на Беглого. Тот подал ему знак не спешить.
Старушка начала застенчиво, еле касаясь струн. Но вот из скрипки полились глубокие рыдания. У вора волосы встали дыбом! Он глядел на ехидную улыбку Беглого и готов был придушить мучителя…
И вдруг вместо старушки вор увидел цыгана Оанчу. Закрыл глаза, но образ стал только четче. Это был скрипач с Колентины, обремененный кучей детишек, прокормить которых стоило тяжкого труда. Играл он только на поминках бедняков. На свадьбы приглашали оркестрики Тэтэраша или Борчага, в кабаках был спрос на молодых да пригожих музыкантов, чтоб по вкусу дамочкам, — как туда сунешься?
Димок знал его давно — встречал по ночам, когда цыган возвращался домой после поминок с кутьей в корзине. "Играешь, Оанча, нет тебе отдыха!""Куда денешься, господин Челнок, семья большая…"Как-то Оанча прибился к буфету со спиртным в Рахове, играл зеленщикам, бывало, давали монетку — другую. Однажды во время драки кто-то выхватил у цыгана скрипку и хватил корчмаря по голове. Скрипка разлетелась в щепки. Пока подоспела полиция (дело вышло мокрое), хулиганы разбежались. Ищи ветра в поле!
Шесть месяцев вкалывал Оанча в каменоломне, чтобы купить новый инструмент. Труд тяжкий, от музыканта остались кожа да кости. А по весне отправился за новой скрипкой. Димок догнал его на пустыре. Несчастный так и не понял, кто его повалил, а поднявшись, обнаружил, что карманы пусты.