Современный румынский детектив
Шрифт:
Вечером вся слободка шумела: цыган Оанча повесился.
Беглый зачарованно следил за пальцами женщины. Они то выплясывали чарльстон на струнах, то вдруг останавливались, вибрируя. Старушка играла, вглядываясь куда-то в сетку дождя, глаза ее блестели странным светом. Интересно, о чем она теперь думает?
Возможно, о том дне, когда впервые надела шелковые чулки и сделала высокую прическу, чтобы прогуляться весной по проспекту Виктории, запруженному извозчиками и господами в канотье, галантно приподнимающимися перед флорентийскими
Сердце Беглого сжалось. Он сожалел о своей проделке. Старушка ушла, засыпанная благодарностями. Димок кипел:
— Есть сигареты?
— Не смей говорить, что не понравилось!
— Придет мой черед, поглядим, как пондравится тебе!
Они открыли окно и жадно затянулись. Дождь перестал. По дорожке медленно ползали улитки с мокрыми домиками на спине. Димок задумчиво курил.
— Повидала бабка свет. Поездила за тридевять земель. 442
— Естественно. Большой талант.
— Говорят, там прилавки ломятся от золота… Мне рассказывал Джиджи Турчиту.
Силе пожал плечами. Мозгляк воровски подмигнул:
— Спорю на что угодно, у нее матрас набит всякой всячиной: кольцами, браслетами…
— У кого?
— Спрашиваешь! Да у мадамы, у хозяюшки. Беглый нахмурился:
— Что тебе взбрело на ум, Митря? — И схватил его за шиворот. — Избави бог…
— Ты что, голубь, шуток не понимаешь?
— Не люблю такие шутки!
— А шутки с пиликаньем на скрипке любишь?
— Запомни хорошенько, я тебя предупредил! — сказал Силе отчетливо, глядя вору прямо в глаза.
Раздался звонок. Беглецы отпрянули от окна и осторожно подошли к двери. В передней мадам Анджелеску разговаривала со смуглым молодым человеком.
— Мне сказали, что вы сдаете комнату.
— К сожалению, я уже сдала.
— Вот так везет! Я было обрадовался, что рядом с институтом…
— Мне очень жаль.
— Представляете, это четвертый адрес, по которому я сегодня обращаюсь, и повсюду девчата меня опередили. Пари держу, что у вас тоже…
Старушка улыбнулась:
— Нет. Два врача из провинции, приехали на повышение квалификации.
— Извините, пожалуйста.
— Что вы, что вы!
Димок посмотрел на Силе и сказал шепотом:
— Тип мне не ндравится!
— Мне тоже.
— Выйди на улицу, Беглый, глянь, куда он пойдет.
Старушка забралась под одеяло и, вздохнув, открыла толстую книгу.
Димок оторвался от замочной скважины. Схватил с кресла бархатную подушечку и взялся за дверную ручку.
Она не слышала, как он вошел, и продолжала читать, тихонько посмеиваясь. В один прыжок вор оказался у кровати. Он набросил ей подушку на лицо и прижал обеими руками.
— Дёру! Где ты там, малый?
Димок закусил губу и выбежал на черную лестницу. Беглый уже оседлал подоконник.
— Идут?
— Через пару минут оцепят дом!
Они забрались на крышу сарая и выпрыгнули в соседний двор.
Старушка дышала с трудом. По ее щекам катились крупные слезы, падая на обложку книги" Интимная жизнь".
Глава XIV
ДИМОК НАХОДИТ УБЕЖИЩЕ
Мамзель Эме встала.
— Разумеется, его надо было бросить.
Один он выпутался бы легче, вы не
находите?
Нет, я этого не находил.
Телевизоры опустошили улицы. Беглецы молча пробирались среди луж. Димок поднял глаза на окровавленное небо, свалившееся на пригороды.
— Опять проясняется к дождю… Как же нам быть, братец? Силе не ответил. Лицо его стало землистым, глаза метали молнии. Редкие фонари на перекрестках валяли их тени по мокрому асфальту. Вышли на бульвар. Вор остановился.
— Неладно, дя Силе! Беглый в сердцах сплюнул:
— А как ладно? Как, черт возьми?!
— Надо найти другую фатеру.
— Надо! Только и знаешь ходить за мной. А дура все устраивай…
Навстречу шел милиционер. Они по — заячьи шмыгнули за угол.
— Веревочка затягивается, — сказал вор, запыхавшись. — Что ни день, то хреновей. Они не уймутся, пока не засадят нас…
— Это все я виноват! Ты прав. Чувства, видишь ли, разыгрались!
Челнок насупился:
— Как это они нас засекли, а, дя Силе?
— Пошли по родне Бурды, потом по родне его жены, чему тут удивляться?
— Здорово работает майор! — Работает…
— Ну-ка, постой!
Димок остановился у какой-то арки. Он прочел название улицы и вошел под свод.
— Если ведьма дома, дело в шляпе! — Кто?
— Мица Просфирня, которая жила с Большим Зане. Он сейчас по тюрьмам. Женщина одинокая и комнаты сдает на ночь…
— Сводня?
— Со святой девой я не путаюсь.
Они поднялись по заплеванной лестнице. Мица Просфирня, давненько перезревшая гражданка, перекатила свои окорока через порог. Малый сладко улыбнулся:
— Целую ручку, мадам Мица!
— Митря Челнок…
Просфирня лишилась дара речи. Она лишь мигала и беззвучно шевелила губами, потом разразилась бранью. Силе внимал с разинутым ртом. Ему и раньше приходилось слышать ругань из женских уст, но то, что изрыгала сводня, превосходило всякое воображение. Все помои, собранные на мусорных свалках, бешеная злоба, спаренная со словесной грязью, обрушились на вора. Однако старания Просфирки оказались напрасными. Димок спокойно дождался разрядки, затем спросил: