Современный шведский детектив

Вале Пер

— Нет. А когда он пришел?

— В четверть одиннадцатого.

— Ого-го!

— Бледный такой. С похмелья, видать. Но болтал, как обычно.

— Гм… Да, весельчак…

— Весельчак… Ха! — фыркнул Хольмберг.

Им пришлось пересечь двор, войти в подъезд и подняться на три марша по скрипучей стоптанной лестнице.

Хольмберг позвонил — никакого ответа.

Нажав на звонок в третий раз, он попросил Улофссона спуститься в машину и связаться по рации с управлением.

—

Скажи, чтоб позвонили в фирму и спросили, пришла она или нет.

На работе она не появлялась.

— Где же она, может быть? — спросил Хольмберг.

— Ну, прямо мистика какая-то… Говоришь, обещала позвонить в девять?

— Да. А сейчас ровно полдвенадцатого.

Он позвонил к соседям. Открыла молодая женщина.

— Здравствуйте. Скажите, вы сегодня не видели фру Йонссон?

— Ингу? Нет.

— А когда вы видели ее последний раз?

— Вчера вечером… У нее жутко шумели.

— Шумели? — встрепенулся Хольмберг.

— Да. Такое впечатление, будто она с кем-то ссорилась.

— Ссорилась? С кем же?

— Ну, с этим… с парнем, которого она себе завела недели три назад.

— А кто он такой?

— Я знаю его в лицо, а вот по имени… представления не имею.

— Так что же вчера произошло?

— Я слышала, как она с кем-то ссорилась, но через некоторое время все стихло. Ну, думаю, милые бранятся — только тешатся. Потом хлопнула дверь, и я решила, что он ушел. Глянула в кухонное окно, увидела, что кто-то идет по двору, и подумала: наверное, он.

< image l:href="#" />

— Когда это было?

— В котором часу? Полдесятого, кажется. Точно не помню.

— Как он выглядит, этот парень?

— Я видела его мельком. Длинный такой, черты лица резкие, одевается с претензией. Только все равно выглядит здоровенным и неуклюжим. И при ходьбе немного хромает. Но как я уже сказала, я не могу описать его подробно. Я к нему не присматривалась.

— Сколько ему лет? — спросил Улофссон.

— Парню-то? Ну, сколько… По-моему, мы с ним ровесники. Значит, лет двадцать шесть.

Хольмберг еще раз позвонил в квартиру Йонссон.

— Что-нибудь случилось? — спросила соседка. — Кто вы, собственно, такие?

— Мы из полиции, — объяснил Хольмберг. — Сегодня у нас была назначена встреча с фру Йонссон.

— В связи с убийством ее шефа?

— Да.

— Вон оно как. Странно. В смысле, что она не подала о себе вестей… раз вы собирались с ней встретиться.

— Значит, двадцать шесть, говорите? В таком случае у них большая разница в возрасте.

— Да. Инге-то сорок один, чего уж тут… Мелькала у меня такая мысль, когда

я встречала его… ну, что он молод. Но мы об этом не говорили. Она помалкивала, и я тоже не заводила речь насчет этого. Ее дела меня не касаются.

— Вы с ней близко знакомы?

— Да как вам сказать. По-соседски. Перебросишься словечком-другим на лестнице. И все.

— Не знаете, где она сейчас может быть?

— Нет. Если ее нет ни дома, ни на работе, то я понятия не имею…

— У кого ключи от ее квартиры?

— Хотите посмотреть? Думаете, с ней что-нибудь случилось?

— Трудно сказать…

— У консьержа есть универсальный ключ-отмычка. Он на первом этаже живет.

Жена консьержа оказалась дома, она-то и открыла им квартиру Инги Ионссон.

Большая прихожая, свет не выключен.

Еще с порога они почувствовали тошнотворный запах духов.

— Свет горит, — сказал Улофссон.

— Угу. — Хольмберг скривился. — Фу… ох и вонища. Плащ и сумка Инги Йонссон лежали в передней. Они заглянули в кухню. Здесь тоже горел свет — лампа над мойкой.

На столе — две нетронутые чашки кофе и сахарница.

Удушливый запах духов.

Дверь в туалет приоткрыта.

Улофссон заглянул в спальню. Постель не разобрана.

— Здесь тоже никого, — сказал Хольмберг и направился в гостиную.

Довольно большая комната, на полу ковер, у стены бюро, рядом с ним — телевизор. Диван и кресло с зеленой обивкой. На бюро фотография в рамке.

От удушливого запаха свербило в носу, страшно хотелось чихнуть. Только бы сообразить, откуда так несет.

— Мартин! — вдруг позвал Улофссон.

— Да? В чем дело? Ты где?

— Тут, в спальне… Иди сюда!

Улофссон стоял на коленях за кроватью, и Хольмберг поспешил к нему.

На полу навзничь лежала Инга Йонссон.

— Она…

— Нет. Пульс есть, хотя и слабый. Жива, кажется… Юбка задралась, видны подвязки. Верхние пуговки блузки расстегнуты, на ногах только одна туфля. Огнестрельных ран на теле не было. Но вместо лица — кровавое месиво.

Левая рука безжизненно откинута, правая лежит на животе.

Ни сон, ни смерть.

Рядом валялся разбитый флакон из-под духов, резко пахнувший жасмином.

3

— Думаешь, ее изнасиловали?

— Она одета, — коротко сказал Улофссон.

— Где тут телефон? — спросил Хольмберг.

— По-моему, в прихожей, — ответил Улофссон и посмотрел на ее лицо. Несмотря на кровь и порезы, было видно, что нижняя челюсть выдается вперед.

В прихожей стояли консьержка и соседка.

— Что там? — спросила консьержка.