Союз нерушимый
Шрифт:
Это была лёгкая самоходная артиллерийская установка. Небольшая, с открытым верхом, что делало её похожей на бронетранспортёр немцев времён Великой Отечественной. Машину спроектировали маленькой и маневренной, но для этого пришлось пожертвовать местами экипажа: люди располагались в небольшом "кузове", который напоминал аналогичный у пикапа. Низкие борта могли защитить разве что от пуль и небольших осколков, поскольку бронированием тоже пожертвовали в угоду скорости.
Внешний вид боевой машины остался прежним - широкие гусеницы, низкий силуэт, тёмно-зелёный окрас с красной звездой на боку, но инженеры "Лебедей" добавили нечто жуткое.
Над бортами возвышались четыре массивные, с бедро взрослого мужчины, коленчатые конструкции из чёрного металла, масляно блестевшего в темноте. И на эти стальные "позвоночники" были нанизаны человеческие тела, начинавшиеся где-то в районе живота: поясница и ноги полностью отсутствовали. Четыре обнажённых некрасивых женских тела с лагерными татуировками на плечах и спине. Они больше смахивали не на людей, а на потрёпанные жизнью чучела, только вместо соломы из прорех в коже торчали различные мелкие железки, которых было больше всего в пальцах: их последние фаланги представляли собой нечто, напоминающее пучок чёрных иголок разной длины и диаметра. Остановившиеся стеклянные глаза смотрели внутрь машины, где я заметил подобие операционного стола - хром, лампы, сосуды с лекарствами и водой, какие-то сверкающие инструменты и выключенный монитор.
Подпись на синей голограмме, появившейся в воздухе, когда мы с Платоновой подошли ближе, гласила, что перед нами полевая машина для ремонта и сборки андроидов "Швея". У меня по спине пробежали мурашки: от увиденного бросало то в жар, то в холод.
– Что это вообще за хреновина?
– спросил я, стараясь, чтобы Платонова не заметила, что меня трясёт.
– А?
– конструктор обернулась.
– Это "Швея", машина для лечения людей и ремонта роботов.
– Но ведь ваш завод не производит роботов, - вспомнил я то, что узнал из переписки депутата.
– Или вы будете чинить роботов из того НИИ... Как его там?
– Не-ет. Хрен им в глотку, - улыбнулась Платонова, изрядно удивив меня грубостью последней фразы.
– У нас будут свои.
– Это настоящие...
– вопрос звучал глупо, поэтому я замешкался, - ...люди?
– Да, - кивнула конструктор.
– Швеи из лагерей. Для мелкого ремонта - самое то. Хорошо развитый мозг, мелкая моторика на высоком уровне.
– Но зачем вам люди?
– я был шокирован и искренне не понимал, зачем людей - пусть преступников, но всё-таки живых людей - обрекать на подобную участь.
– Разве нельзя запрограммировать роботов?
– Это будет не то, - отмахнулась Платонова.
– У машин есть предел возможностей. Мы пытались, но получилась полная фигня: тут нужен человеческий мозг, причём достаточно гибкий. Вообще улучшение людей при помощи металла зашло в тупик. Плоть слаба, она сама по себе - ограничение - и потому не даёт нам двигаться вперёд. Сначала мы пробовали пойти от обратного - модернизировать металл с помощью плоти, но тоже не срослось: "Швея" это тупиковая модель. А потом сделали вывод, что пришло время модернизировать самого человека.
– Значит, всё это, - я обвёл зал стволом обреза, - улучшение людей?
– Попытки. Мы ведь на неизведанном пути, подобной комбинации кибернетики и биологии ещё никогда не существовало в реальности.
Разумеется, будут ошибки, но уже сейчас от перспектив дух захватывает.
Я неодобрительно дёрнул головой, конструктор это заметила и пожала плечами:
– Да, смотрится не очень. Но повторюсь: это лишь начало. Пошли, уже близко. Тильман наверняка заждался, - она очень нехорошо улыбнулась.
Предчувствия били тревогу, но я ничего не мог с этим поделать, поскольку самостоятельно просунул голову в гильотину настолько глубоко, насколько возможно.
С затаённым ужасом и омерзением я ждал, что мы подойдём к одному из шкафов, и интуиция не обманула. Конструктор остановилась у чёрного шкафа высотой во всю стену. Висевшая в воздухе, подрагивавшая голограмма гласила:
"Образцы 83 и 83-01.
Мужчина, монголоид.
Рост: 173,4;
Вес: 68,7 с 83-01, без него - 67,6 кг.
Суть исследований: выяснение предела возможностей улучшения естественно развившегося мозга при помощи электронной, химической и биологической стимуляции".
А внутри шкафа из тёмного металла, подсвеченного десятками разноцветных диодов, в розовом желе плавали два образца: Унгерн и его мозг, носивший кодовое обозначение 83-01.
Хакера я узнал сразу, именно так я его себе и представлял. Смуглая кожа, тёмные волосы, худое жилистое тело. Волосы могли бы быть чёрными, если б остались: кусок черепа от лба до затылка полностью отсутствовал. Мозг плавал отдельно и соединялся с головой владельца посредством нескольких кабелей и трубок, при помощи которых, очевидно, осуществлялось кровообращение.
На нём я увидел несколько омерзительных (в смысле, ещё омерзительнее, чем всё остальное) фиолетовых выростов, похожих на картофельные "глазки". В том же желе, плавали соединённые с мозгом шлейфами какие-то мелкие устройства.
– Пожалуйста, - указала Платонова на шкаф, наслаждаясь моим замешательством, заметным даже сквозь маску. Она нажала какую-то кнопку.
– Можете пообщаться.
– Э... Унгерн?
– задал я самый уместный вопрос.
– Ох, - механический голос из динамиков заставил меня вздрогнуть. Несмотря на то, что он был полностью синтетическим, в одном этом вздохе было столько муки, что я едва не сошёл с ума.
– Ты всё-таки пришёл. Спасибо.
Это был именно тот голос, который я слышал в своей голове. Платонова стояла и ухмылялась, вызывая у меня яростное желание выстрелить ей в лицо.
– Как тебя спасти?
– спросил я, оглядывая шкаф и тело в нём.
– Даже если я тебя и вытащу...
– Спасти?
– перебил меня Унгерн.
– А, это очень просто. Отключи систему жизнеобеспечения. А ещё лучше закинь сюда гранату.
У меня перехватило дыхание. Я молчал.
– Что?
– усмехнулся хакер.
– Не нравится перспективка? Считайте это эвтаназией. Я просто устал от всего... этого. Мне больно каждую минуту, так что ты сделаешь мне огромное одолжение. И да, будь добр, скажи этой...
– Унгерн помедлил, подбирая слова, - ...этой даме отойти от моего шкафа. Я не хочу, чтобы она прервала наш разговор.