Сожженные дотла. Смерть приходит с небес
Шрифт:
— Фельдфебель!
Он испуганно обернулся.
— Секундочку!
Фельдфебель увидел ефрейторский уголок:
— Что вам надо? Вы что, спятили? Как обращаетесь к старшему по званию?
Ефрейтор спокойно подошел к нему:
— Куда?
Фельдфебель возмутился: такого с ним еще не бывало.
— Я требую прекратить разговаривать со мной в таком тоне] — Он хотел сказать еще что-то, но внутренний голос предостерег его.
Фельдфебель повернулся и решительно пошел дальше. Но ефрейтор крепко ухватил его за рукав. Он оказался на редкость настырным.
— Проклятье! — Фельдфебель вырвал рукав, скорее удивившись, чем разозлившись. И тут он увидел на груди ефрейтора бляху и замолк.
— Ну, наконец-то, — раздраженно сказал ефрейтор. — Полевая жандармерия. Ваши документы, пожалуйста.
Фельдфебель растерялся. Он почувствовал смутное неприятное чувство в животе. Когда стал расстегивать нагрудный карман, пальцы его задрожали. «Хоть бы он ничего не заметил», — подумал он и попытался отшутиться:
— Наверное, приняли меня за шпиона?
Пока фельдфебель доставал и протягивал ефрейтору солдатскую книжку, словно ничтожное свидетельство, тот смерил его взглядом сверху донизу
— Командировочное?
— У меня его нет. — Фельдфебель удивился, насколько спокойно у него получились эти слова.
— Откуда? Куда? — Ефрейтор неотрывно смотрел ему в глаза.
— Моя рота находится на позициях у высоты. Направляюсь в обоз, в Эмгу. — Он был очень взволнован, чтобы хорошенько обдумывать свои слова.
То, что он сказал, соответствовало его намерению, которое он только что придумал и которое нужно было еще упорядочить. Лучшего в голову ему ничего не пришло. Он попытался успокоиться, но почувствовал, что на его шее начинает затягиваться удавка.
— Что вы хотели в обозе? — Голос ефрейтора приобрел странный полутон.
— Как фельдфебель, я отношусь к обозу.
«Что за чепуха!» — подумал он испуганно.
— Необязательно.
Фельдфебель закашлялся. Ефрейтор вежливо ждал, когда он закончит.
— Когда вы покинули расположение своей роты?
«Теперь надо дать правильный ответ», — подумал он. То, что он ответит сейчас, может оказаться решающим. Но в голове его все перепуталось. Сказать ли «до» или «после»? «До» казалось ему правильнее. Но время, прошедшее с этого момента? Вдруг промелькнула мысль просто убежать. Но у ефрейтора — пистолет. Кобура открыта, рукоятка торчит наружу. И он снова отказался от этой мысли.
— В полночь, — ответил он твердо.
— Вы, наверное, думаете, что мы не знаем, когда русские начали артподготовку?
«Что бы это значило?» — подумал фельдфебель и немного замялся.
— Естественно, еще до нее, — поправился он.
— Вот именно, — иронично сказал ефрейтор. — Идите-ка со мной.
Он повернул фельдфебеля, чувствительно толкнул в спину и повел его впереди себя на лесную просеку. Фельдфебель подумал о русском пленном. «Пулеуловитель», — пронеслось у него в голове. Толчком, который он дал русскому в спину, началась эта ночь; этим толчком в его собственную спину она закончилась.
На просеке стоял вездеход. Только сейчас он увидел следы покрышек на лесной почве. «Надо было бы мне их заметить раньше», — подумал он. Три полевых жандарма курили, облокотившись на машину. Каски лежали в траве. Они посмотрели на него — лейтенант, фельдфебель, унтер-офицер.
— Майер, старый охотник, кого это вы к нам ведете? — рассмеялся лейтенант.
— Не вполне ясный случай. Надо бы с ним немножко заняться, — ефрейтор говорил так, словно не было никаких различий в званиях.
«С лейтенантом можно еще поговорить», — подумал фельдфебель. Он постарался произвести хорошее впечатление. Вытянулся, поприветствовал:
— Господин лейтенант, я…
— Тсс. Со мной разговаривайте только тогда, когда я вас спрошу, — мягко прервал его лейтенант.
Ефрейтор сзади ловким движением вытянул из нагрудного кармана фельдфебеля солдатскую книжку и передал ее лейтенанту. Тот начал медленно ее перелистывать.
— Говорил, что покинул позиции в полночь. Утверждает, что русская артподготовка в это время уже началась. Направляется в обоз в Эмгу, — доложил ефрейтор. Он сделал ударение на «полночь».
— Ладно, сдавайтесь. Вы сбежали, — равнодушно сказал лейтенант.
— Господин лейтенант…
— Да или нет? Не надо мне никаких романов.
Такая манера запутывала.
— Нет, господин лейтенант.
— Что вы делали у себя в роте? — Лейтенант как раз разглаживал загнутую страницу в книжке.
— Старшина роты! — Фельдфебель подумал: «Я сам сделал записи о занимаемой должности и дал капитану заверить со всеми датами».
— И тогда ваш командир роты, под огнем, перед атакой противника, отправил вас в обоз?
Фельдфебель начал кусать губы.
— Я полагаю, — лейтенант обратился к унтер-офицеру, — это — наш клиент.
Ефрейтор кивнул:
— Не все же одним рядовым попадаться.
— Дурацкая история, — неясно добавил унтер-офицер.
Фельдфебелю стало плохо.
— Да. Таких-то нам и надо. — Лейтенант поднялся. — Отвезите его в Эмгу.
— Есть, господин лейтенант!
Рука подхватила фельдфебеля под локоть и мягко повлекла к машине. Ефрейтор сел за руль.
— И сразу же обратно!
— Есть, господин лейтенант!
Они выехали с просеки и отправились в направлении Эмги.
— Все не так уж плохо, — сказал унтер-офицер, севший рядом с фельдфебелем, угощая его сигаретой.
Чтобы ветви не били по машине, ефрейтор притормаживал. Фельдфебель курил, сильно затягиваясь.
— Может быть, вам повезло, — продолжал унтер-офицер.
Ефрейтор дал газу. «Странно, — подумал фельдфебель, — они все делают так, как будто могут посадить меня за рассказанное». Он посмотрел на спидометр. Стрелка плясала около цифры «70». Когда навстречу попадались машины, они пару раз останавливались. Встречные бросали на фельдфебеля примечательные взгляды.
Эмга. Широкая проезжая часть. Бревенчатые дома. На холме — церковь без купола и крыши. Справа горел дом. Машину тряхнуло на переезде через рельсы. За дымящим паровозом — вагон с закрашенными белыми окнами, на стенке вагона посередине — большой красный крест. На шоссе валяются дорожные указатели, штандарты и вымпелы с разными тактическими знаками. Посреди дороги в воздух взлетел фонтан земли. Из-за шума фельдфебель не слышал свиста снаряда. Он пригнулся. Слева от них — длинное здание. Над входом косо приклеен знак дивизии. Солдаты выносят папки с бумагами, укладывают их в грузовики. За низким забором на носилках лежали забинтованные раненые. Машина остановилась перед похожим на башню пакгаузом. С его стен кусками отваливалась штукатурка. Перед дверью стоял полевой жандарм.