Спецназ

Штадлер Коос

Повседневная жизнь на базе вращалась вокруг офицерских баров и столовых. Мы были сплоченной общиной, в которой царил исключительно здоровый дух. По воскресеньям командир закрывал бары, и все подразделение шло в церковь, после чего бары открывались вновь, и все, включая семейные пары, собирались вместе на великолепный поздний завтрак. Иногда мы проводили концерты, в которых участвовали практически все. Также на базу часто приезжали артисты.

Учебный лагерь разведывательной роты, Форт Фреслик, был построен в уединенном месте примерно в 14 км к югу от «Омеги», где мало кто появлялся. Когда мы не были на боевых выходах, то там мы проводили бoльшую часть наших дней недели. База располагалась

посреди девственного и нетронутого буша Западного Каприви. Хижины были построены из жердей и тростника, которые мы сами и собирали в буше.

В центре находилась довольно большая «лекционная хижина», в которой проходили занятия. Поскольку лагерь построили мы сами, у ребят из разведотряда появилось чувство собственности. Каждый раз, когда мы посещали Форт Фреслик, мы строили новую хижину или проводили техническое обслуживание строений. Это была наша гордость и радость, и все считали этот лагерь особенным местом.

Солдаты-бушмены, с которыми я работал в разведке, были необычайно хорошо приспособлены к окружающей среде. Они знали применение каждому растению, выискивали каждую тропинку в дикой природе и понимали повадки каждого животного. Они были бесценны, когда нужно было сделать выводы из любого нарушения естественного положения вещей в дикой природе, и могли предсказать действия врага по самым незаметным признакам, оставленным противником. Хотя старшие мужчины, безусловно, были в буше более опытными, молодые также чувствовали себя там как дома.

По моему опыту, бушмены были скорее охотниками, чем бойцами. Ценность бушмена, по крайней мере, с точки зрения разведки, заключалась в его способности выслеживать, скрадывать и обхитрять врага. В сочетании с великолепным знанием буша и умением выживать бушмен становился лучшим напарником в разведывательной группе.

Хотя мало чему можно было научить бушменов в буше, их тактические навыки были развиты не так хорошо, поэтому подготовка была сосредоточена на тактике и обращении с оружием. Типовой курс тактики малых подразделений включал в себя тактическое передвижение в различных боевых порядках патрулей, способы организации засад, навыки действий при боестолкновении с противником, которые основывались на принципе «огонь и движение», и, конечно же, навыки ведения разведки, такие как наблюдательные посты, посты прослушивания, и способы скрадывания противника.

Однажды, когда я читал им лекцию, мы решили бушменов разыграть. На другой стороне лагеря была установлена акустическая система с громкоговорителем, воспроизводившая запись рычания львов и другие звуки дикой природы. В какой-то момент во время лекции я услышал слабый, но отчетливый звук пыхтения молодых львов. На лицах слушателей передо мной явственно возник знак вопроса, и я услышал шепот: «Лев, лев…».

— Да нет, — притворился я, чтобы успокоить их, — вы же знаете, что здесь нет львов…

Но еще не успел я договорить, как полуденный воздух внезапно разорвал оглушительный рев. Все подорвались, как один человек, и бросились за своим оружием, которое было оставлено в пирамидах снаружи лекционной хижины. Взяв винтовки наизготовку, они выстроились лицом ко львам, но никто не осмеливался выйти вперед — каждый раз, когда лев рычал, они отпрыгивали назад в строй. К этому времени я уже едва мог сохранять спокойное выражение лица. Когда после очередного раунда рева раздалась трубный глас слона, они поняли, что их провели. Некоторые из бушменов так разозлились на нас, что бросили оружие и отказались продолжать дневные занятия.

Танго Нака был отобран в разведывательный отряд задолго до моего прибытия в подразделение, и на его счету было множество проведенных специальных операций. Поскольку его очень уважали и васкелы, и баракены, группа белых командиров

в значительной степени полагалась на его мудрость не только в боевой подготовке и бою, но и в решении внутренних проблем на базе. Вместе с Думбой Катомбелой он составлял часть грозной команды, и во время тех первых боевых выходов я старался впитывать каждую мелочь, которой они могли меня научить.

Позже, после того, как я отобрал и обучил первую разведывательную группу баракенов из роты «А», моими постоянными напарниками по группе стали Ксиватча Шекамбе и Чиманго Каньети. Вскоре я понял, что баракены были одинаково хорошо приспособлены к разведывательной работе, поскольку находились в тех же враждебных условиях, что и васкелы в Анголе. Вместе с ними я провел несколько разведывательных выходов, и сегодня должен признать, что своим выживанием обязан им обоим.

Пара разведчиков («боевая двойка») обычно состояла из одного бушмена и одного белого военнослужащего, поскольку природные навыки и инстинкты представителей местного племени считались критически важными для нашего выживания. Однако большинство бушменов все еще были неграмотны, и их уровень владения английским и африкаанс оставлял желать лучшего. Хотя они могли настроить радиостанцию и передать элементарные сообщения, но составлять донесения или шифровать и передавать сообщения уже не могли. Поэтому было необходимо, чтобы в разведгруппе было сочетание пар бушменов и белых.

В те времена численность разведгруппы определялась практическими соображениями. Мы хотели, чтобы группа была как можно меньше, поскольку штатный разведывательный орган из шести человек считался громоздким и оставлявшим слишком много следов. Группа из четырех человек представлялась оптимальной для ведения тактической разведки.

При необходимости пары могли действовать независимо друг от друга. Например, во время выдвижения к объекту разведки одна пара могла оставаться в укрытии, настроить ВЧ радиосвязь и действовать как в качестве пункта связи и ретрансляции, так и как пункт сбора на случай нештатной ситуации или чрезвычайного происшествия (более известный как аварийный пункт сбора) для подгруппы разведки. Сама же подгруппа, в свою очередь, могла оставить свои рюкзаки в укрытии и выдвигаться к объекту налегке. Между двумя подгруппами поддерживалась радиосвязь на очень высокой частоте (ОВЧ). Если подгруппа разведки не смогла обнаружить цель, она возвращалась в укрытие, и вся разведывательная группа продвигалась дальше в район поиска. Такой порядок действий, называемый «прочесыванием по-гусеничному»,³⁹ повторялся до тех пор, пока не подтверждалось, что противник либо присутствует в районе, либо нет.

За те годы, что я служил в разведотряде 31-го батальона, я неуклонно расширял свои познания о партизанских операциях. Тактика и навыки, необходимые для проведения разведывательных действий, стали второй натурой, и со временем я выработал свою собственную философию и создал уникальную концепцию для подобных операций. Этот тактический фундамент сослужил мне хорошую службу в моей дальнейшей карьере в спецназе и в конечном итоге стал основой уставных положений, которые мы передавали курсантам во время боевой подготовки.

Скрытный вывод и проникновение разведгрупп к цели через враждебные и часто населенные районы оставались сложной задачей, и мы постоянно проверяли новые идеи и разрабатывали способы действий, чтобы попытаться перехитрить противника. Поэтому способы проникновения в район цели были предметом долгих размышлений. Хотя возможность вывода парашютным способом рассматривалась всегда, она никогда не осуществлялась, поскольку бушмены никогда не участвовали в воздушно-десантных операциях и не проходили соответствующей подготовки.