Спелый дождь
Шрифт:
Михаила-младшего (при немцах служил в полиции, ездил на белом
коне; был арестован СМЕРШем, но освобождён по указанию из Москвы;
впоследствии работал начальником смены на шахте «Узловая» и был убит
при невыясненных обстоятельствах - похоже, сводили счеты).
Пуля - с фронта.
Тыл - немилость.
Жизнь - ракитовый листок.
Солнце к западу скатилось.
Белый месяц - на восток.
Тучки
Хмарью строгой.
У калитки два коня:
Поджидают в путь-дорогу
31
Други-недруги меня.
Вьётся Ворскла под горою.
Рожь во поле -
К ряду ряд.
О таких, как я, героях,
Тихо в полночь говорят...
Пропадёшь, метель залает,
Мужики подтянут в лад:
«Ах, зачем ты,
Доля злая,
До Сибири довела».
Так веками и годами,
Выходя за ветряки,
Вложат в песню
Смысл кандальный
Про Сибирь,
Про Соловки.
Так и я.
Того же корня:
Долей, кровью, волей - в масть.
Да не вышло мне - покорно
Здесь вот
Намертво упасть.
Черны вороны полями.
Что мне, други, суждено?
За одним столом гуляли,
Пели песни про одно:
Всё про дролю да про волю,
Да растреклятую вражду,
Про могилку под травою,
Коль придётся на роду.
И пришлось бы...
Где ж напрасно
Льется кровушка ребят:
Кто - за белых,
Кто - за красных,
А всё, землица, за тебя.
Вот и я,
Глухой порою,
Доли злой не сторонясь,
Без призыва стал героем.
Путь - железная стерня.
«Далеко ль, - спросил я, - други?»
Но друзьям не до меня.
Только свистнули подпруги.
Прокатился храп коня...
Старший молвил: «Недалечко!»
Младший в небо поглядел.
Два железных
Мне колечка
Молча на руки надел.
Боль отпустит да нахлынет.
32
Ни ответа, ни кивка.
Я всё полем да полынью.
Други в сёдлах - по бокам.
Шёл я лесом,
Шёл я лугом.
Годы - речкою круги.
Где-то там остались други.
Лишь прощались - как враги.
Тучи - небом.
Травы - долом.
Ни ночлегов, ни коней,
Ни товарищей, ни дома,
И дороги в память нет.
Вольный ветер.
Сам я волен.
Время сгладило межу.
Тёмным бродом,
Лунным полем
Путь заветный прохожу.
А за речкой, за рекою,
В милой сердцу стороне -
Полно, можно ли такое?
Сон тяжёлый
Снится мне...
* * *
Перед тем,
Как душой надорвусь,
Перед смертью хотя б
Распахни мне,
Отечество,
Двери,
В Дом Свободы,
В Дом Правды,
Распахни,
Я прошу тебя, Русь!
Мне бы только взглянуть...
Тяжело умирать, не поверив.
33
Я РОЖДАЮСЬ ВОТ ЗДЕСЬ...
Циклы «Я рождаюсь вот здесь...» и «По
разломам военной земли» написаны в 1983-
1987 годах. Циклами они не задумывались.
Стихотворения создавались в разные годы,
на самом деле их гораздо больше. Подборки
составлены мной, чтобы помочь читателю
проследить жизненный и творческий путь.
По ним видно, как быстро рос поэт. Сти-
хотворение «Ветераны» относится к 1983
году. Оно эмоционально и искренне, но ещё
достаточно традиционно, плакатно:
За надежды,
Что были до мая,
За убитых и проклятых нас
Я уже никогда не снимаю
Окровавленных
Дней ордена...
Хотя... стоп! Уже здесь есть строчка, резко нарушающая общепринятое
в те годы восприятие итогов войны: «За убитых и проклятых нас...»
Роман Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» был опубликован в на-
чале девяностых годов. Но «Предвестный свет», откуда взято стихотворе-
ние «Ветераны», вышел в 1985. Получается, что Астафьев и Сопин, каж-
дый в своем жанре, шли в сходном направлении.
В 1987 году мысль углубляется, а краски сгущаются, становятся мрачнее:
Так народится гриб-гибрид,
Зачатый страхом и пороком.
И мост Истории сгорит,
Края обуглив
Двум дорогам...
Поэт будет заглядывать в Историю не только бесстрашнее и глубже,
но и мудрее.
Я по крику,
По хрипу,
По шёпоту
Различу своего и врага...
–
пишет он о себе - подростке военного поколения. Несколькими годами позже:
На стон своих я отозвался,
Затем услышал крик чужих.
А потом - вообще:
...Бой отгремел.
В подлунном мире
Ни белых, ни большевиков.
34
Подобно Марине Цветаевой, он любит жизнь прощанием. Он и в жизни
всё время чувствовал себя на краю, от лирического: «Стою над обрывом.
Улыбчиво плачу о чём-то...» - до трагического:
Здесь жаждал я воли!
И вот от немыслимой воли
Как будто у края
Развёрстой завис полыньи.