Список Мадонны
Шрифт:
— Поскольку мне было на них указано. — На этот раз голос, который услышал Теттрини, был ровным и лишенным эмоций.
Теттрини не знал, что и сказать. Он чувствовал себя опустошенным. Бернард посмотрел на пожилого человека с вопросом во взгляде:
— Время подготовки? Это правда, что в вашем монастыре можно быть рукоположенным в сан менее чем через девять лет?
Теттрини даже не попытался скрыть своей понимающей улыбки.
— Ах, теперь мне понятно, почему вы предпочли нас Святому Фоме. Вы правы. Обычный срок составляет не менее девяти лет. Один год — в постулантах, второй — в качестве новиция перед простым обетом, еще три года на философию и вечный обет, и в конце — последние четыре года на теологию Фомы Аквинского. Тем не менее генерал нашего ордена
Бернард немедленно отреагировал на эти слова.
— Как долог этот курс? Каково минимальное время, которое я обязан провести здесь, прежде чем выйду отсюда священником?
Перед тем как ответить, Теттрини в задумчивости сжал губы.
— Это зависит от способности блюсти себя в строгости и успехов в учебе. Постулантом можно пробыть менее года. Новицием же нужно быть не менее года. Способному человеку достаточно года, чтобы усвоить необходимые знания по философии. Но теология… Это совершенно другой предмет. — Он спокойно выдержал пристальный взгляд Бернарда. — Мы не можем посвятить в духовный сан кого-либо, не пробывшего в монастыре менее пяти лет. Никого, вы понимаете?! Будь вы хоть самим Бонавентурой, мы не сможем отправить вас в мир до того, как вы проведете в этих стенах двадцать полных сезонов. Мы также считаем, что шесть лет суммируют предел интеллектуального, физического и морального напряжения. Ну и, конечно, в конце будут серьезные экзамены. Для дилетантизма здесь нет…
Бернард нетерпеливо перебил его:
— Правильно ли я понял, что праведные умы, управляющие делами этого места, также заинтересованы в справедливости, как и в насаждении строгого послушания?
Теттрини сделал вид, что он удивлен:
— Ну конечно. Трудности и испытания определяют все. А мы только признаем это.
— Хорошо, — сказал Бернард удовлетворенно. — Тогда решено. Я выйду отсюда через пять лет.
— Вы слишком забегаете вперед. — Теттрини еще раз заметил, как горели глаза молодого человека.
— Нет, отец-настоятель, вы возведете меня в сан летом тысяча восемьсот тридцать седьмого года. — И про себя прошептал: «Это предрешено».
Теттрини не расслышал последнего высказывания Бернарда, он устал и к тому же был слишком вежлив, чтобы переспросить. Он проводил своего гостя к двери, на ходу объясняя, что процедура принятия в монастырь требует времени. В это время он будет молиться и советоваться со старшими, а Бернарду он порекомендовал бы посетить святые места в Риме, поразмышлять и помолиться, чтобы Господь наставил его. Они встретятся снова через три недели. А пока Марио проводит его назад в келью.
Когда Биру удалился, Теттрини опустился в свое кресло. Он закрыл глаза, пытаясь привести в порядок мысли о замечательном молодом претенденте. В противовес блестящему уму внутри него сидело что-то непонятное. Этот человек, изъявив желание служить Богу, одновременно выказывал гордыню и высокомерие.
Личные качества претендента не беспокоили Теттрини. Со временем все это разрешится само собой. Другое дело впустить в подавленные и опустошенные ряды своего когда-то гордого ордена блестящего, но потенциально неуправляемого иконоборца. Он подумал, что, с таким риском можно будет справиться, но что, если наоборот? Теттрини протер глаза ладонями детским жестом, которому часто весело подражали новиции. Он уже знал, как ему следовало поступить.
Теттрини впервые встретился с Луиджи Ламбрусчини десять лет тому назад, когда великий кардинал, бывший тогда епископом, служил вдохновляющий новициев молебен о Пастве Господа и Львах Господа. Если кто и мог наставить его сейчас, так это был Ламбрусчини.
Бернард шел по Корсо Итальяно мимо виллы Боргезе. Солнце горячо светило ему в спину. Солнечное тепло лениво смешивалось с запахом сырости, поднимавшимся от бурой воды Тибра. Бернард остановился у церкви Святого Петра в Цепях в самом конце Виа ди Фиори Империале и зашел в магазинчик, над дверями которого,
— Вот, посмотрите, синьор. Сам кардинал не постыдился бы иметь их в своей библиотеке.
Он громко рассмеялся над сказанным им самим же и в ожидании посмотрел на Бернарда, взявшего в руки том «Деяний апостолов». На титульном листе стояла пометка ордена бенедиктинцев и был указан год издания — 1750-й. Отметив про себя потертую обложку, Бернард открыл книгу наугад. Он одобрительно кивнул, наткнувшись глазами на непонятные, но сильные по воздействию видения Иоахима Флоренского. Спешно он просмотрел и другие книги. Это были его любимые произведения, надлежащим образом укрытые под обложками книг, праведных с точки зрения церкви. Так под обложкой «Суммы» святого Фомы Аквинского были спрятаны еретические работы современного венецианского мистика. Насмешки Рабле укрывались под псалмами и песнями. Полное собрание сочинений Уильяма Блейка — под сборником статей о Законе Божьем.
В келье новиция в Святой Сабине разрешалось держать только определенные, правильные книги. Как объяснил ему старый монах Марио, это правило было частью особого положения монастыря. Марио сообщил ему, что, по словам настоятеля, самостоятельное просвещение не всегда могло быть строгим до тех пор, пока было праведным. У Бернарда не было сомнений в том, что ему удастся убедить Теттрини в своем ненасытном стремлении к творениям души. Да, предстоящие долгие месяцы он будет много читать.
Он выпрямился.
— Это подходит. Доставьте их сразу же. Вы знаете адрес. — Он достал кошелек с монетами. — Плата, как мы договорились. За ваш труд и за ваше благоразумие.
— Обязательно, ваше превосходительство, — преувеличенно экспансивно выразился хозяин магазинчика, взял кошелек и убрал его под прилавок.
Получасом позже Бернард свернул с Виа Авентино, прямо за Святой Сабиной, и вошел в дворик маленькой гостиницы, укрытый террасой. Белые стены были увиты плющом, а в дубовых ящиках на балконах стояли горшки с цветами. Он жил в этой гостинице со дня своего прибытия в Рим. Место было лучше не придумаешь: рядом с монастырем, чисто и недорого. Он вошел в комнату с балкона и закрыл за собой дверь. Все было готово: гардероб с одеждой и гримом, место, где он мог писать, застеленная постель, полки для книг, буфет, который услужливый хозяин согласился еженедельно наполнять фруктами, выпечкой и хлебом. Бедняга никогда до этого не имел дела с постояльцами, платившими за год вперед, и он был рад поселить у себя этого щедрого и состоятельного молодого человека, который, очевидно, намеревался пользоваться комнатой только во время своих нечастых неожиданных визитов в Рим.
Он посмотрел на свои карманные часы. Пора было приступить к последней задаче. Он хотел разведать идеальный маршрут от гостиницы до Святой Сабины и замерить время, которое требовалось на то, чтобы преодолеть его. Он еще раз оглядел комнату и вышел из нее тем же путем, что и зашел.
Когда Бернард вернулся в гостиницу с необходимой ему информацией, уже стемнело. Ему хватило двух прогулок, чтобы понять, что при быстрой ходьбе отсюда до монастыря ему требовалось менее одиннадцати минут. Плюс три минуты, рассчитал он, чтобы пройти через монастырские ворота или перелезть через стену в невысокой ее части с южной стороны. Он предполагал, что по доброй монастырской традиции все внутренние двери в монастыре должны быть открыты. Если идти неспешной походкой, то на то, чтобы пройти это же самое расстояние, ему потребовалось бы на восемь минут больше. Поднимаясь по лестнице в свою комнату, он поймал себя на мысли о том, как часто ему будет удаваться удирать за стены монастыря и на сколько. Многое будет зависеть от строгости правил посещения ежедневных занятий в стенах монастыря и от того, насколько умело он будет обходить эти правила. Конечно, дух человека свободен всегда, но иногда тело тоже должно получать свободу.