Спроси свою совесть
Шрифт:
— Тоже мне, комсорг класса, — буркнул он, — даже поболеть за своих не пришла!
— Брат у неё приехал, — спокойно ответила Нина.
— Брат, — продолжал ворчать Женька. — Знаем мы этих братьев! Ещё старая библейская истина гласит: все люди — братья! Бросок, Серёжка! — закричал вдруг он, увидев, что Вьюн прорвался к щиту противника.
Серёжка кинул и не попал. Укоризненно поглядев в сторону Женьки, он заспешил к своему щиту отражать очередную атаку. Игра выравнялась. На каждый удачный бросок одной команды другая немедленно отвечала тем же, и счёт рос очко в очко. Первая половина перевеса никому не дала, и команды ушли на отдых при равном счёте 18:18.
Началась вторая половина. Болельщики не утихали
— До конца осталось три минуты! — торжественно объявил секретарь, сидевший за столиком с большим секундомером в руках. И в ту же секунду Серёжка Вьюн, желая выбить мяч у противника, ударил его по руке. Свисток судьи прозвучал для болельщиков школы похоронным звоном. Серёжка, ссутулившись, беспомощно опустив длинные руки, медленно уходил с площадки.
— Всё, — мрачно проговорил Женька, — теперь им четверым против пятерых ни за что не устоять!
Промелькнула мысль: «А может, мне выйти?» Но после секундного колебания он отбросил это желание. «Нет уж, пусть сами справляются. Если бы попросили, тогда бы…» — но он даже не довёл эту мысль до конца — слишком нелепа она была, просить было некому.
Из двух штрафных бросков игрок команды ЖУ забросил только один. Разрыв сократился до трёх очков. Мячом овладели школьники. Они явно тянули время, неторопливо перекидывая мяч друг другу. И вдруг Сергеев, заметив просвет, моментально рванулся вперёд.
— Дай! — крикнул он Тольке Короткову, у которого в это время был в руках мяч, и неожиданно за его спиной увидел подходившую к площадке Ирину Саенко. Она шла своей быстрой, немного подпрыгивающей походкой, а рядом с ней широко вышагивал высокий паренёк в солдатской форме. Ирина держала его за рукава и что-то оживлённо говорила ему, а он молча в такт своим шагам кивал головой. Что-то неуловимо знакомое было в его лице, хотя Сергеев мог бы поклясться, что никогда раньше он его не видел.
«С кем это она?» — неожиданной болью отдалось в сердце.
Сильно пущенный мяч ударился об его руки. Он подхватил его, прижал к груди и сделал несколько шагов. Свисток остановил его.
— Пробежка, — лаконически констатировал судья. — Синие — сбоку!
Сергеев машинально отдал мяч. Он всё ещё смотрел туда, где была Ирина. Она обеими руками поправляла серую шапочку и весело улыбалась. Взгляд её скользнул по площадке, и она увидела его. Лицо сразу стало серьёзным, она потянула за рукав своего спутника, что-то сказала ему, тот кивнул, они повернулись и пошли от площадки. Сергееву показалось, что они шагают по железу — так гулко отдавался в его груди каждый их шаг. А вокруг кипела игра. Синие, воспользовавшись тем, что в команде школьников играло фактически только трое, раз за разом точно посылали мяч в кольцо. Счёт уже был 38:35 в их пользу.
— Играй же, чёрт, играй! — кричал Сергееву Серёжка Вьюн, бегая возле площадки.
Сергеев словно проснулся и отёр лоб. Шли последние минуты игры. Всей командой синие майки столпились под щитом школьников, он один стоял на этой стороне площадки. Вот еще один бросок! Мимо! Мяч, отскочив от щита, оказался в руках Тольки Короткова.
— Толя, пас! — что было силы закричал Сергеев.
И Толька услышал. Мяч, описывая дугу, летел через всю площадку прямо под чужой щит. Сергеев
— Уйдёт! — предупреждающе крикнул кто-то.
Но Сергеев его не слышал. «Достану, достану!» — зло билась мысль, и он действительно достал мяч в полуметре от лицевой линии. Бросать по кольцу было неудобно — слишком мало вероятности для попадания, но Сергеев всё же бросил. Он знал, что попадёт, он просто не мог, не имел права не попасть! И когда мяч проскользнул в кольцо, он даже не удивился и не особо обрадовался.
— Ещё оч-ко! Е-щё оч-ко! — скандировали болельщики.
Ещё очко, а идут последние секунды матча, и мяч у противника. Ага, там тоже стали медленно разыгрывать мяч, хотят удержать его подольше, до финального свистка. Вот открылся игрок на левом краю, сейчас туда последует передача. И одновременно со взмахом руки игрока, владеющего мячом, Сергеев кинулся на перехват. Удача! Мяч в руках, и на пути никого! Теперь быстрее под щит, под щит! Остались считанные секунды! Можно бросать! Сергеев подхватил мяч и в высоком прыжке взвился в воздух. В ту же секунду догоняющий защитник с силой толкнул его в спину. Сергеев, не выпуская из рук мяча, выскочил за пределы площадки, боком налетел на столб, поддерживающий щит, и тяжело упал. Свисток судьи прозвучал на секунду раньше свистка секретаря, возвещавшего, что время матча истекло.
Сергеева, лежавшего на земле, окружили товарищи. Он застонал, открыл глаза, приподнялся, непонимающим взглядом оглядел окружающих, попытался улыбнуться, но улыбка превратилась в гримасу боли. Заботливые руки помогли ему встать. Подбежал судья. Вытянутыми вверх пальцами он показывал: два штрафных!
Смысл происходящего с трудом доходил до сознания Сергеева. Он посмотрел на судью, на мяч, на товарищей. Значит, его сшибли, и теперь он должен выполнять два штрафных броска. Баскетбольные правила и в этом отношении неумолимы: броски может выполнять только пострадавший игрок. Сергеев взял мяч и шагнул на площадку. Острая боль кольнула в левом боку, в глазах всё плыло, гул болельщиков доходил смутно, словно уши были заткнуты ватой.
Иван остановился на линии штрафного броска и посмотрел на щит. Как далеко! И каким тяжёлым стал мяч! Пожалуй, не докинешь. Обе команды выстроились за его спиной, броски «мёртвые». Да, ведь они проигрывают одно очко. И Иринка ушла с тем, длинным. А сейчас всё зависит от него: если он заложит оба мяча, то они выиграют, если один, то ничья, дополнительная пятиминутка, а если ни одного — значит, проигрыш. Ира ушла, ей неинтересно, как закончится матч. И тут же он разозлился на себя: что значит ушла? И вообще при чём тут она? Они должны выиграть во что бы то ни стало, должны! За его спиной стоит команда, они надеются на своего капитана, он обязан попасть! Пора бросать, все ждут.
Бросок! Мяч, ударившись о дужку кольца, отлетел в сторону. Не попал! Сергеев растерянно оглянулся на ребят, ища поддержки. Но они отвели глаза — никто не мог ему ничем помочь.
Судья снова подал ему мяч. Сергеев подкинул его на руке. Смятение овладело им, мысли путались, мышцы размякли. Свист болельщиков, раньше долетавший словно откуда-то издалека, теперь прорвал невидимую преграду и оглушающе бил прямо в уши.
— Мазила! — надрывался какой-то мальчишка.
Сергеев болезненно поморщился: кто это там орёт? Он посмотрел в ту сторону и вдруг увидел чьи-то бархатно-синие глаза, устремлённые на него. В них была радость и тревога, ласка и мольба: «Попади, попади!», и ещё что-то непонятно волнующее, от чего у Ивана даже вспотели ладони. «Почему синие? — промелькнуло в голове. — Если бы серые…» Он положил на землю мяч, провёл руками по бокам, вытирая вспотевшие ладони о майку. Ещё не всё потеряно! Он может свести матч к ничьей. Правда, в баскетболе ничьих не бывает, даётся дополнительная пятиминутка, но это пока не проигрыш, а там видно будет, ещё поиграем!