Спроси свою совесть
Шрифт:
— Где тут ввод? — прохрипел Мишка, доставая кусачки. — Показывай.
— Без лестницы не достанешь.
— Ну так тараньте лестницу живей!
Женька с Васькой обошли школу, останавливаясь через каждые пять шагов и прислушиваясь. Но всё было тихо и спокойно. Удача сопутствовала им, на всём пути до мастерской никто не встретился. И лестница оказалась на месте. Они притащили её, Мишка перекусил кусачками телефонный провод. Теперь они подставили лестницу к окну второго этажа. Мишка стал медленно подниматься по ступенькам. За ним взбирался Женька. Заяц остался
— Да тут окно не заперто!
Он по-кошачьи неслышно вскарабкался на подоконник, просунулся в створку приоткрытого окна и исчез в темноте класса. Через несколько томительных секунд снова появился в проёме окна и махнул призывно рукой:
— Давай сюда!
Женька вскарабкался на подоконник и шагнул в темноту. Следом за ним поднялся и Васька Заяц. Хотя глаза уже несколько привыкли к темноте, Женька всё равно не узнавал класса. Всё как-то было по-другому: и парты стояли теснее, и доска была чернее, и портреты на стенах казались незнакомыми.
Мишка подошёл к двери, толкнул её.
— A-а, чёрт, заперто! — прошипел он, отступил шага на два и приготовился плечом попробовать выбить её.
— Подожди! — остановил его Женька.
Он помнил, что здесь был внутренний замок, и запирался он снаружи. А изнутри достаточно было освободить вторую створку двери, и она распахнётся. Он присел, нашарил внизу крючок. Тот вошёл в петлю туго.
— Потяни на себя дверь! — шёпотом приказал Женька.
Мишка ухватился за ручку. Крючок щёлкнул, и дверь распахнулась. Они, ступая на цыпочках, вышли в коридор. Лунный свет разливался по стене и полу, блики падали на доску медалистов, переливались, и казалось, что медалисты подпрыгивают и подмигивают Женьке.
— Веди, дальше куда! — подтолкнул его Мишка.
Женька подошёл к радиоузлу, поднялся на цыпочки и запустил руку за карниз, пошарил — и сердце его похолодело: ключа не было! Он беспомощно оглянулся; дружки его нетерпеливо переминались сзади. Тогда он повёл рукою над всей дверью. И в самом конце, когда он уже потерял всякую надежду, пальцы его ощутили холодок металла. Женька облегчённо вздохнул:
— Вот он где!
В радиоузле было гораздо темнее, чем в коридоре. Осторожно, стараясь не шуметь, выбегая в коридор при каждом подозрительном постороннем шуме, они взломали шкаф, сложили в мешок электрогитары и усилитель, в другой засунули колонки.
Васька Заяц шарил по столу.
— А это что такое? — недоуменно уставился он на небольшой четырёхугольный ящик. — Патефон не патефон, чемодан не чемодан.
Женька подошёл к нему.
— Где? Это? Магнитофон.
— Побожись! — удивлённо воскликнул Васька.
— Эх ты, деревня! Мага, что ли, ни разу не видел?
— Ну повезло! Вот повезло! — лихорадочно бормотал Васька, засовывая магнитофон в мешок. — Вот олухи, такую ценную вещь просто на столе оставили.
Они отнесли всё похищенное в класс, к окну, через которое залезли в школу, и сложили там.
— Теперь покажи, где у вас военный кабинет, — сказал Мишка.
— А
— Возьмем там мелкокалиберки, обрезы сделаем. Пригодятся.
Женька направился было к двери, но вдруг остановился. Он вспомнил, как военрук демонстрировал им защитную сигнализацию. Как только открывалась дверь кабинета или шкафа, автоматически включалась сирена-ревун.
— Ничего не выйдет, — мрачно сказал он и рассказал про сигнализацию.
— Жаль, — констатировал Мишка, выслушав его. — Веди тогда в химкабинет, может, там спиртиком разживёмся.
В химкабинете они действовали гораздо наглее: то ли прошло первоначальное чувство страха, то ли притупилось чувство опасности, то ли они уверовали в свою безнаказанность. Они теперь не вздрагивали от каждого малейшего звука, не шипели друг на друга, когда кто-нибудь натыкался на стол. Только Мишка один раз дал Ваське подзатыльника, когда тот уронил с полки шкафа стеклянную банку. К счастью, банка не разбилась,
Спирт они так и не нашли, видно, он хранился где-нибудь в другом месте. Васька Заяц внимательно рассматривал банку, за которую он схлопотал по шее.
— Слышь, Цыпа, а в ней что?
Женька поморщился. Он не любил своего прозвища — и откуда его Заяц узнал! — но всё-таки ответил:
— Не видишь: ящерица заспиртованная.
— Ага, — обрадовался Васька, — сразу, значит, и выпивка и закусь в одной посудине.
— Там не спирт.
— Как так? Сам же сказал: заспиртовано.
— Раньше когда-то спирт был, потому так и говорят. А теперь формалин заливают.
— Поставь на место! — вмешался Мишка.
Заяц недоверчиво покачал головой, но поставил банку на полку. И всё же, дождавшись, когда Женька с Мишкой отошли и не обращали на него внимания, Васька решил проверить. «Подождите, умники, — думал он. — Посмотрим, кто из нас глупее». Он откупорил банку и сделал глоток.
Банка со звоном грохнулась на пол. Мишка с Женькой резко обернулись и увидели вытаращенные в диком испуге глаза Васьки, прижатые к горлу руки, и банку, валяющуюся на полу, и всё поняли.
— Глотнул всё-таки! — злым шёпотом произнёс Мишка.
Васька в испуге хватался то за горло, то за живот.
— Отравился! Спасите!
— Тише ты, дура! — цыкнул на него Мишка и обернулся к Женьке. — Не загнётся?
Женька трясся в беззвучном смехе.
— Ничего не будет, — сквозь смех наконец проговорил он. — Лишних раза два в туалет только сбегает.
Трудно сказать, поверил Васька Женьке или нет, но всё остальное время он ходил сзади и больше ничего не трогал, только отплёвывался и шипел, как рассерженный гусь, и повеселел только тогда, когда они, ничего не найдя в химкабинете, решили возвращаться в класс.
Они уже были на полдороге, когда Васька вдруг остановился.
— Погодите. Забыл.
Он повернулся и почти бегом направился обратно в кабинет. Они недоумённо посмотрели ему вслед.
— Чего ещё этот чумовой надумал? — спросил Мишка. Женька только пожал плечами. Догадаться, что может взбрести в голову Зайцу, было просто невозможно.