Спрятанная принцесса

Котенко А. А.

– Кто вы? – задумчиво спросил он.

– Мад…лен.

Она споткнулась, думая соврать, но потом подумала, что ложь окажется тщетной и только испортит впечатление Рэя о ней. Тем более, в Западных морях ее имя звучит вполне обыденно. Просто имя девушки, которая ни для кого не представляет ценности, чтобы платить за нее выкуп или продавать в Веселый дом. Там таких и без того полно. Но он тут же отвел руку, будто она сказала нечто ужасное. Потом, как жрец, допрашивающий при пытках отступника, наклонился, внимательно изучая каждую черточку ее лица.

– Кто вас послал?

Мадлен покачала головой. Она была напугана, и одновременно

ей казалось, словно она находится не в этой комнате, а где-то в безопасности, наблюдая за всем издалека.

– Кто? – повторил он со зловещей улыбкой, чуть шевельнув губами.

Хотя Мадлен не собиралась говорить, она чувствовала, что слова готовы сорваться с языка, как будто одна его улыбка вынуждала ее ответить.

– Скажите мне. Вы должны мне сказать.

– Леди Кларис. – Она крепко сжала губы, чтобы не выдать большего.

Он поднял брови.

– Нет, ответьте мне, кто вас послал. Кто определил вас к ней на службу?

– Бабушка, – пробормотала она. – По ее милости я служу графине.

– Бабушка – это Меринда?

Сейчас он выглядел уже не столь устрашающим, более человечным. Он смотрел на нее почти с любовью, и Мадлен вдруг до слез захотелось, чтобы вот так же на нее смотрел Тэдор – с теплотой и нежностью. Или Саид осознал, какую глупость совершил, и украл ее из замка треклятого дроу. Казалось, если она сейчас не ответит ему, то совершит большую ошибку.

– Она говорила… – Мадлен пыталась вспомнить последние наставления бабушки Меринды, но все указания и предупреждения слились у нее в голове. – Она сказала… она мне говорила… не верь никому.

– В самом деле?

– Я не знаю, – беспомощно пробормотала Мадлен, ухватившись за столбик кровати. – Я не помню.

Он улыбнулся, как Злой Бог, говорящий из тени.

– Тогда верьте мне, – прошептал он.

А может, ей это лишь почудилось. Она не слишком ясно видела его. То ли он расплывался, то ли расплывался свет. Лампы вдруг погасли, оставив ее в полной темноте. Единственное, в чем Мадлен была уверена, – это резной столбик кровати под ее пальцами да храп леди Кларис.

В жарком южном климате графиню одолела сонная болезнь. Она приходила в себя лишь затем, чтобы пожаловаться на головную боль, попить или съесть немного жидкой каши. Мадлен с тревогой наблюдала за нею. Похоже, лихорадки у графини не было, но даже при такой невыносимой жаре она все время мерзла и казалась умирающей. Мадлен на всех известных ей языках просила служанку-южанку принести целебной травы, чтобы восстановить кровообращение и согреть больную. Девушка согласно кивала, а возвращалась с тем же самым вином и белым хлебом. Мадлен просила лекаря, служанка опять кивала. Но лекарь не приходил.

Багаж им вернули, наверняка предварительно порывшись в нем в поисках чего-нибудь ценного.

Похоже, ничего привлекательного для кражи там не оказалось, ибо все дорожные вещи Мадлен были нетронуты, включая дневник, оставшийся запертым и неповрежденным. Других запоров, кроме внутренней задвижки, на двери не было. Видимо, Мадлен могла беспрепятственно покидать комнату, но ей не хотелось бросать графиню. Пусть леди Кларис сварлива, но она была знакомой, бесстрашной и, кроме того, эстэрркой. Судьба одноглазого орка, его наемников и служанок, оставшихся на корабле, не очень тревожила Мадлен. Зато мысль, что графиня может поддаться болезни, оставив ее одну на этом пиратском острове, приводила девушку в ужас. За прошедшие две недели заточения у нее было достаточно времени на размышления, пока она смотрела на спящую леди Кларис, возле которой свернулась калачиком ее раздражительная Ню. Мысль о побеге умерла, не успев родиться. Хотя дверь комнаты оставалась незапертой, было ясно, что остров Кобэррэ уже сам по себе тюрьма.

Мадлен задумалась. Она ведь даже не упоминала бабушку Меринду, а этот человек говорил про нее так, словно все знал о ее внучке. Правда, у нее возникло смутное ощущение, что она все-таки проговорилась, только не могла вспомнить, когда и как.

Он пират. Он потребует большой выкуп за леди Кларис. И наверняка захочет узнать, стоит ли чего-нибудь Мадлен. Возможно, заставит ее написать письмо с мольбой об освобождении.

Она и должна бояться. Но к своему удивлению и даже некоторому стыду, Мадлен вдруг обнаружила, что не испытывает страха. Она понятия не имела, что ей делать. Во всяком случае, ни в Милагро, ни к своему жениху де Фрогу она не торопилась. Дни проходили, как во сне, отмеченные только хриплым дыханием леди Кларис да криками чаек за окном. Мадлен чувствовала себя околдованной, вися между небом и землей в этой роскошной комнате, парящей, словно чайки, в сапфировой дымке.

Леди Кларис говорила пирату только о себе, но если он узнает, кто такая Мадлен, то наверняка потребует за нее выкуп у лорда Уля или ее будущего мужа. Пока он считает ее просто служанкой леди Кларис, она не может представлять для него особого интереса.

В глубине души Мадлен даже смела надеяться, что такой поворот событий изменит ее судьбу. Если пират не узнает, кто она, если будет торговаться с родственниками леди Кларис насчет выкупа, то в конце концов она может вернуться с графиней в Бэллатерру, причем незамужней, и тогда, возможно…

Она вспомнила последние слова Тэдора. Он тоже не хотел жениться, как и она выходить замуж. Мадлен, не позволяя себе никаких грешных надежд или желаний, искренне молилась, чтобы его жена пребывала в добром здравии. Молилась, чтобы леди Кларис поправилась, чтобы их освободили из пиратских пут.

Потом она сидела у окна и смотрела на море, не зная, чего попросить еще. Она сладко спала, и во сне она гуляла по густым лесам в Бэллатэрре, пряталась от Тэдора за раскидистыми деревьями и громко хохотала, когда он отыскивал ее в чаще, и убегала от него, когда он пытался взять ее за руку. Эта бесконечная игра в прятки и продолжилась бы, если бы вдруг Мадлен не разбудил бьющий в глаза свет, и чья-то рука не потрясла ее за плечо.

– Рэй велел позвать тебя, – услышала она женский голос.

Моргая, Мадлен пыталась разглядеть, кто это, но ее слепила ярко горевший магический шар.

– Моя одежда, – хриплым от страха голосом произнесла девушка, оглядываясь по сторонам.

Сейчас ее отведут к этому ненавистному пирату, он отвезет ее на Джомджому, выставит напоказ на первой же ярмарке и голой продаст в рабство какому-нибудь негодяю, если не в Веселый дом. Противно.

– Возьми это, – недружелюбно фыркнула служанка, протянув ей нечто вроде платья ярко красного цвета, отделанного очень красивыми тесьмами.