Спрятанная принцесса

Котенко А. А.

– Хватит времени, чтобы утопить еще парочку смертников де Фрога.

Рэй облокотился на поручень рядом с ней.

– Больше пока некого топить. А вы, Мадлен, хорошо вели себя.

– Большое спасибо. Я рада, что мое поведение вас удовлетворило.

– Вы даже и не закричали.

– Я не кричу. Только падаю в обморок, когда меня душат.

– Сожалею об этом. И прошу прощения.

– Зачем? Я всегда к вашим услугам, если вам захочется кого-нибудь отравить или задушить, разве не так?

– Я больше такого не сделаю. Клянусь.

– О, теперь я могу спокойно заснуть.

– Вы сердитесь? – Рэй погладил ее по щеке. – Моя ведьма.

– Не называйте меня так.

– Волчица.

– Злой Бог! – прошипела Мадлен.

– Отлученный даже от собственной обители, – добавил он. – Если только две сотни золотых не облегчат мою участь.

В каюте заплакал ребенок

Изис, но быстро успокоился под ласковые уговоры матери.

– Нам пора отправляться, – сказал Рэй. – Эта галера с рассветом поплывет на восток, по морю, с Зигом и остальными. А мы под покровом темноты двинемся на север, в горы. Вы умеете ездить верхом?

– Да, – сорвалось у Мадлен с губ.

Оба долго молчали.

– Вы меня боитесь? – наконец прошептал он.

Мадлен встала, запахнула плащ и ушла. Она никогда не испытывала любви к жрецам, к поучающим всех настоятелям и толстым, одетым в дорогие балахоны, мужикам, которые постоянно съезжались на обед в Бэллатэрру, чтобы отведать баранины. А после вкусной трапезы начинали проповедовать свои унылые взгляды на жизнь за Краем, объяснять, как жил Единый до начала времен в Инселерде, и настаивали на том, чтобы все обедавшие за столом вели ту же скучную безгреховную жизнь и просили помощи у Единого во всех делах. Жрецы – советники, но их рекомендации зачастую склоняли ко сну, нежели к жизненной борьбе. Оно и ясно, шутила Мадлен в детстве: чем меньше активности, действий, приключений в жизни, тем меньше возможности совершить грех, достойный вечных мытарств в обители Злого Бога. А теперь, когда она не могла вернуться ни домой, ни к леди Меринде, ни к лорду Улю или любимому всем сердцем Тэдору, кроме храма, ей некуда было обратиться. Скучная жизнь, о которой вещали жрецы во время зимних ужинов в Бэллатэрре, сейчас была чуть ли не вожделенной мечтой Мадлен. Алые черепичные крыши и яркие разноцветные стены сказочной купеческой Илоны остались далеко позади за густыми сосновыми лесами. Человек Шухо вел лодку против течения вдоль заросшего берега, где, казалось, рос один тростник да вылетала оттуда птица, изредка подающая сонный крик. Раз эльф выбрал сухопутное путешествие, значит, они наверняка остановятся в каком-нибудь храме… хотя вряд ли отлученному от всех богов дадут пристанище в священном месте. Но где-то, и уже скоро, она все-таки найдет жреца, расскажет ему, что была похищена, и отдаст себя на милость храма любого бога. Она согласится на затворническую жизнь, станет послушницей Единого, никогда не выйдет замуж, и всю оставшуюся жизнь станет молить бога о прощении за все то, чего она наворотила во время путешествия с Рэем Кобэррэ. Последнему поступки Мадлен, несомненно, не казались греховными. Куда ей до этого убийцы, который слишком легко убивал неугодных без колебаний и сожаления. Она не может жить с этим человеком. Ложь и насилие, яды и убийства, брошенные на острове дети… Сейчас ее убийца-покровитель уходил прочь, сжигая мосты, и не оборачивался, чтобы бросить последний взгляд на пепелище. Он лгал так, будто слова ему в уста вкладывал Злой Бог собственной персоной. Но часть ее существа, безнравственная и отвратительная, тянулась к нему. Она чувствовала, что была одурманена, как Изис и все остальные. Она должна уйти, пока не поздно. Пока она не стала слугой этого воплощения Злого Бога. Лодочник причалил к низкому берегу, и Рэй спрыгнул на мокрую землю. Мадлен осторожно сошла вслед за ним, вода залила ее кожаные сапоги. Дожидавшийся конюх сразу подвел к ним жеребца и верховую лошадь с белой звездочкой на лбу. Мадлен ощутила знакомый с детства запах конюшни. Обхватив себя руками, она быстро отвернулась, чтобы скрыть свои мысли и приятные воспоминания. Эльфу не составило бы труда проникнуть в них и украсть самое сокровенное, что было у нее в душе. Найти храм, найти жреца, сбежать – это, казалось, было написано горящими буквами на ее лице. Эльф стоял рядом, пока молчаливый конюх приторачивал седельные сумки, и она чувствовала его пристальный взгляд. Он спрашивал, умеет ли она ездить верхом. Разумеется. В Бэллатэрре она делала это постоянно, скакала и на неприрученных жеребцах, и на полуобъезженных племенных лошадях господина Пунта. Еще не было ни одной лошади, которая бы не подчинилась Мадлен. Конюх стоял, держа повод верховой лошади. Эльф ухватился за седло жеребца и без промедления вставил ногу в стремя. Конь напрягся, подняв голову. Мадлен замерла, прислушиваясь к неуверенному стуку копыт, говорящему о том, что жеребец готов и постоять, но при малейшей возможности будет счастлив помчаться стрелой. Конь повернулся, начал кружить, удары копыт стали быстрее, нетерпеливее. Кобэррэ, гроза Западных морей, скакал на одной ноге, ухватившись за повод. Жеребец шагнул в сторону, вскинул голову и встал на дыбы. Конюх слишком поздно метнулся вперед. Только быстрая реакция удержала неуклюжего эльфа от падения, он успел освободиться от стремени, приземлившись на одну ногу и столкнувшись с Мадлен.

– Проклятый Шухо, – буркнул он. – Проще взобраться на какую-нибудь из его шлюх.

Мадлен закусила губу. Ну да, чего было ожидать от эльфа-пирата, как ни этого. Она ни капли не удивилась, что он мог менять шлюх орка Шухо с завидным постоянством. Только что-то ныло в сердце, не давало покоя душе, когда Рэй так спокойно говорил о развязных девицах.

– Я немного понимаю в лошадях, – сказала она, отбросив все мысли про шлюх. – Думаю, вы его беспокоите.

– Правда? – сухо осведомился эльф, беспомощно глядя на нее. – Тогда наши чувства взаимны. Он беспокоит меня.

– Возможно… – Мадлен помедлила, не желая выглядеть слишком самоуверенной, но этот Рэй, беспомощный перед юным жеребцом, казался ей таким близким, что она с трудом могла сдерживать чувства и выглядеть беспрестрастной, не показывать свое желание искренне помочь ему. – Я могу попытаться. Если конюх подержит его, пока я сяду.

– Чтобы сломать себе шею, госпожа? Почему я должен вам это позволить?

– Вы боитесь его. – Не говорить же эльфу, что он совершенно не умеет ездить верхом, хотя это прекрасно видно. – Конь это чувствует. Вряд ли со мной он будет непослушным.

Рэй молча смотрел на жеребца.

– Вы не привели еще одного? – спросил он конюха.

– Нет, господин, – с беспокойством ответил тот. – Меня не просили привести еще. Только двух хороших лошадей, спокойных и быстрых. Для господина и его супруги. Так мне было сказано.

– Ну да, заметили уже, какой он спокойный! – фыркнул Кобэрре, глядя на жеребца.

Жеребец в свое время с презрением смотрел на эльфа, явно негодуя по поводу предстоящего путешествия и придумывая мерзкий план мести неумелому наезднику.

– Он не часто упрямится, господин, – пробормотал конюх. – Только когда…

– Сколько нужно времени, чтобы привести другого? – Не дав конюху договорить, поинтересовался эльф.

– Если поспешить… я могу вернуться к утру, господин.

Рэй с отвращением поморщился. Мадлен пожала плечами.

– Давайте обождем, когда приведут более спокойного, если вашу гордость слишком задевает, что я могу лучше управиться с лошадью.

– Я не сомневаюсь, что вы лучше ездите верхом. Как и любой другой. Будь проклят этот прыщавый Шухо. Нельзя ждать до рассвета. Но если эта злая тварь причинит вам вред, я достану треклятого орка даже в обители Злого Бога!

Мадлен могла бы вскочить в седло прямо с земли, но позволила конюху помочь ей. Жеребец застыл, дожидаясь какого-нибудь повода ослушаться. Не дождавшись, он тяжело вздохнул и опустил голову. Наездница, в отличие от наездника, была куда спокойнее и грамотнее. И не причиняла ему той боли, что ему приходилось терпеть от эльфа.

Верховая лошадь терпеливо стояла, пока Рэй устраивался в седле. При свете полной луны Мадлен видела, как лошадь начала грызть удила. Наверное, эльф бессмысленно дернул поводья, но животное с трудом снесло эту оплошность. В общем, для новичка посадка была вполне удачной. Мадлен надеялась, что лошадь окажется послушной, невзирая на быстроту, о которой говорил конюх.

– Эта тропа приведет вас в земли Милагро, господин. Неподалеку от города дорога пойдет вдоль берега, – напомнил эльфу конюх.

Удила слегка звякнули, когда Рэй тряхнул поводьями, и лошадь степенной рысью поскакала по единственной тропинке, видимой в темноте. Жеребец Мадлен охотно последовал за матерью. Она понятия не имела, где они находятся и куда держат путь. Она видела серебристую ленту реки среди равнин и бесформенные силуэты растений вдоль тропы. Иногда ей казалось, что она различает хижину или плотину, даже башни отдаленного города, однако не была в этом уверена. Местность выглядела необитаемой, отданной только воде, соснам и ночному ветру.

При лунном свете Мадлен увидела клочок белой шерсти, прилипшей к перчатке. Котёнок жалобно мяукал, стараясь перепрыгнуть через поручень, когда их лодка отплывала от галеры. Мадлен даже не сумела как следует с ним попрощаться. Ни с Изис, ни с Ричи, ни с остальными. Просто не осмелилась. Рэй не любил эмоциональных проводов.

Скатав из клочка шарик, она засунула его в перчатку. На глаза навернулись слезы, но, прежде чем моргнуть, Мадлен заметила вдали отчетливый силуэт башни.

Тропа расширилась до проселочной дороги: едва заметные колеи между тростниковых зарослей. Впереди спокойно вышагивала лошадь эльфа. Она была настоящим иноходцем, красивое животное с ровным аллюром, на котором мог удержаться даже столь никудышный наездник, как Кобэррэ. Такую лошадь господин Пунт не постыдился бы предложить бабушке Меринде для путешествия.