Средневековые легенды и западноевропейские литературы
Шрифт:
(Заметим в скобках, что в упомянутой выше ирландской саге «Сватовство к Эмер» некий Друст, сын Серба, может рассматриваться как один из самых ранних исторических пиктских «Тристанов». В V в. зафиксирован Друст, сын Ирба; в латинской грамоте, где мы встречаем его имя, оно изображено так: «Drustfiliusirb» что могло при ошибочном чтении и дать Друста, сына Серба. Впрочем, этот Друст не мог быть прототипом нашего персонажа, ибо, как уже говорилось, им был другой носитель этого имени, хотя было бы заманчиво увидеть здесь некоторое перемещение функций: герой легенды передал ряд связанных с ним сюжетных мотивов Кухулину, а имя – спутнику легендарного ирландского героя.)
Итак, анализ пиктских хроник и лингвистические данные, а также изучение «Триад» и валлийской «Истории Тристана» (видимо, фрагмента) указывает на VI в. как на то время, когда жили прототипы героев нашей легенды, видимо, чем-то прославившиеся и оказавшие тем самым воздействие на ее сложение.
Это столетие было очень важным в истории Северной Британии. Здесь заметно усилилось ирландское влияние, принесшее с собой зачатки латинской образованности. В 563 г. ирландский ученый монах Колумба (521–597) отплыл с двенадцатью учениками в Шотландию. На одном из прибрежных островков (Айона) он построил церковь и заложил монастырь. Постепенно проповедь Колумбы распространилась на западную Шотландию, землю пиктов. Христианизация здесь, как и во многих других странах Северной Европы, была исключительно мирной; новая религия довольно органично вошла в сознание местного населения, потеснив старые верования, но не уничтожив их. Шотландское христианство было очень похоже на ирландское, что вполне закономерно. Как и в Ирландии, главными церковными центрами Шотландии стали не епископства (то есть города), а монастыри. Их зависимость от светской
Помимо монастырей, возвышавшихся в Ирландии и Шотландии среди лесов и скалистых предгорий, христианство приняло там еще одну специфическую форму. Речь идет об отшельничестве, столь угодном людям, склонным к одинокой медитации, созерцательной жизни, близости к природе. Это объясняет своеобразный характер кельтского искусства и литературы с их внимательным отношением к окружающему человека миру живых существ и растений. В легенде о Тристане, несмотря на поздние ее обработки, этот интерес сохранился. Достаточно сослаться на собачку Тристана, столь поэтически описанную, например, Берулем, или на присутствующий во всех манифестациях легенды символический образ нерасторжимо сплетенных древесных крон. Следует заметить, что в куртуазном романе (скажем, у Кретьена де Труа) природа значительно более «равнодушна»; если угодно, она более литературна (достаточно вспомнить льва Ивейна, которого вряд ли можно было так часто встретить в лесах Северной Франции).
Сохранила наша легенда и еще одну примету седой старины. В ней явно просматриваются следы матриархата. Действительно, король Марк выбирает себе в наследники именно Тристана, племянника по женской линии (можно предположить, что отталкивающий Андрет – это племянник не со стороны сестры, а со стороны брата). Но важнее другое указание. Это мотив «сопротивляющегося любовника», которых мы встречали почти во всех рассмотренных нами ирландских сагах. Тристан нашей легенды «сопротивляется» по меньшей мере дважды: без любовного напитка он не разделил бы ложа Изольды, женившись на второй Изольде, он не прикасается к ней. Вообще, как уже отмечалось, героиня нашей легенды (как и ее ирландских параллелей) значительно более инициативна, предприимчива, смела, чем герой.
На северное происхождение легенды указывает не только имя Тристана, но и имена ряда других персонажей (Бранжьена, Урган и т. д.). Можно предположить, что и имя героини – бриттского происхождения. Через валлийский дериват Ессилт оно восходит к гипотетическому дороманскому имени Адсильтия (что значит «та, на которую взирают» [165] ).
Наконец, топонимы Леонуа (Лотиан) и Моруа (Морей) безошибочно указывают на Шотландию.
Вполне согласуется с нашей легендой и более южная локализация Марка (вспомним, что в легенде и особенно в ее ирландских параллелях встречается мотив путешествия с севера на юг). Имя Марк также не раз встречается в средневековых хрониках. Так, в латинском «Житии Св. Павла Аврелианского» (IX в.) упоминается некий король Марк, отказавший святому в изготовлении колокола. В валлийских легендах упоминается король Марк, который правит там, где «говорят на четырех языках». Этот район известен (на него указал, в частности, латинский хронист Беда Достопочтенный). Четырехъязычие было возможно в долине Клайда, где соприкасались четыре языковых области – пиктская, шотландская, бриттская и англская. Заметим, что здесь был особенно интенсивен культурный обмен и не исключено, что как раз в этой области могла получить первое литературное воплощение наша легенда. Как полагает З. Эйснер (и нет оснований с ним не соглашаться), эта первая «Друстансага» возникла не ранее VII в. в северобританских монастырях, основанных учениками и единомышленниками Св. Колумбы [166] .
165
См.: Eisner S. The Tristan legend. P. 83.
166
Eisner S. The Tristan legend. P. 139.
З. Эйснер суммировал выводы своих многочисленных предшественников о пиктском происхождении имен, о шотландской топонимике, о приуроченности к VI в. возможных прототипов легенды о Тристане. Что касается основных мотивов легенды (бой с драконом, «сопротивление» героя, любовный треугольник, любовь «до гроба»), то он находит их исключительно среди античных мифов [167] . Так, он полагает, что характер Тристана, его взаимоотношения с женой дяди напоминают характер и реакцию Ипполита, как типичного «сопротивляющегося любовника». Битву Тристана с Морхольтом он считает реминисценцией поединка Тесея с Минотавром [168] . Изображение смерти Тристана, по мнению исследователя, вобрало в себя некоторые мотивы смерти Эгея, отца Тесея, и Париса, раненного отравленной стрелой Филоктета [169] . В путешествии Тристана в Ирландию для того, чтобы его вылечила Изольда, ученый видит отзвук эпизода болезни и аналогичного путешествия Филоктета. То есть, исследователь считает те античные параллели нашей легенде, о которых более подробно шла речь выше, одним из непременных исходных пунктов сложения легенды о Тристане. О спорности подобной точки зрения мы уже говорили.
167
Там же. С. 111.
168
Там же. С. 121–125.
169
Там же. С. 147–151.
З. Эйснер видит три основных источника гипотетической «Друстансаги». Вернее, здесь надо говорить даже не об «источниках», а об условиях, способствовавших появлению этого произведения. Во-первых, это монастыри, в которых поддерживалась устойчивая литературная традиция; во-вторых, это наличие исторических прототипов; в-третьих, знакомство с рядом древнегреческих мифов, снабдивших сагу основными сюжетными ходами. При ее реконструировании З. Эйснер использует изученные им ирландские литературные памятники, справедливо полагая, что они не предшествуют нашей легенде в ее первом (по-видимому, валлийском) изводе, а параллельны ей, восходя к гипотетической «Друстансаге».
Таким образом, исследователь предлагает следующую схему [170] (в ее основу положен мотив «сопротивляющегося любовника»):
З. Эйснер включил в свою схему несколько произведений, имеющих лишь отдаленное отношение к нашей легенде. Это, во-первых, ирландская сага «Как Ронан убил своего сына». Ее сюжет очень напоминает миф об Ипполите: старый король Лейнстера женится на молодой девушке; королева проникается любовью к своему пасынку, но, отвергнутая им, оговаривает его перед отцом, в гневе убивающим сына. Как видим, в отличие от других ирландских саг, в которых присутствует мотив «сопротивляющегося любовника», герой этой саги не идет в конце концов навстречу желаниям мачехи. Если исследователь не настаивает на возможности влияния саги «Как Ронан убил своего сына» на сложение нашей легенды, то он иначе решает вопрос относительно другого произведения древности – египетской повести «Два брата», возникшей, по-видимому, во времена фараона Сети II. Проникновение этого сюжета в средневековую Ирландию он считает возможным благодаря связям, существовавшим между коптскими и ирландскими церковными центрами [171] . Однако нам представляется, что это сближение сюжетов по меньшей мере натянуто. Главное же, стремление везде отыскать конкретный и непосредственный
170
Eisner S. The Tristan legend. P. 112.
171
Eisner S. The Tristan legend. P. 110. Русский перевод см.: Сказки и повести Древнего Египта. СПб., 2004. С. 87—102.
Итак, З. Эйснер в своей реконструкции «Друстансаги» постарался использовать по возможности все мотивы и элементы сюжета, встречающиеся в мифах, легендах и литературных произведениях, включенных им в свою схему. То есть, он идет, если это нужно, и вспять: не только, скажем, от библейской легенды об Иосифе и жене Пентефрия (Бытие, гл. 39, 7—20), возможно, повлиявшей на «Друстансагу», но и, например, от испытавшей ее воздействие «Повести о Байле Доброй Славы». Мотивы ирландских и валлийских легенд получают у него пиктско-шотландское оформление. Так, дядя и отец героя называются в «Друстансаге» соответственно не Марк и Таллух, а Марх (или Кинварх) и Талорк и т. д.
Содержание «Друстансаги», согласно З. Эйснеру [172] , сводится к следующему (опускаем подробности и элементы стилизации).
В древние времена жил в Стретклайде король Марх или Кинварх, сын Мерхауна. Он обещал свою сестру в жены королю северных пиктов Талорку, сыну Муйрхалаха. От этого брака родился ребенок, названный Друстаном. Когда Друстан вырос, он стал знаменитым охотником и музыкантом. Воинскую выучку Друстан получил при дворе дяди; здесь он подружился с Каем Рослым, соратником Артура, и с Бедуиром. Выучился также Друстан четырем языкам – бриттскому, которому обучила его мать, ирландскому, которому обучили его монахи, англскому, которому он выучился во время скитаний, и пиктскому, языку его отца. О дяде Друстана рассказывали всякие занятные истории; говорили, например, что однажды он отказался дать колокол одному святому человеку; говорили также, что у него лошадиные уши. Скоро Друстан прославился как воин и стал любимцем Марха; он победил двух противников дяди – захватчика Морганта и великана Ургена, и слава юноши разнеслась далеко. Король Кулфануйд и дочь его Ессилт прознали про подвиги Друстана, и Ессилт, не без помощи магии, задумала завести с юношей любовь; причем, полюбила она его, никогда его не видав. Оба короля не жили в то время в мире и согласии. Король Марх платил Кулфануйду ежегодную дань, отсылая к нему самых красивых молодых людей своего королевства. За данью обычно приезжал богатырь Морхольт, брат королевы, жены Кулфануйда. Ессилт ненавидела злобного Морхольта, но скрывала это. Друстан долго и упорно упрашивал Марха включить и его в число молодых юношей и девушек, что должны были уплыть с Морхольтом, приехавшим за данью. Наконец Марх согласился, Друстан отправился в плен, но в королевстве Кулфануйда никто об этом не знал. И вот один из пленников Морхольта вызывает его на поединок. Морхольта рассмешил этот вызов, и богатырь отправился с этим смельчаком на пустынный остров, чтобы его проучить. Каждый из них приплыл на остров в отдельной лодке, и Друстан столкнул свою в море, ибо лишь один из противников должен был вернуться назад. В страшном поединке Друстан поразил Морхольта, но и сам был тяжело ранен. Но, несмотря на это, он вернулся на берег. Никто не верит, что Морхольта смог победить один человек. Все приветствуют неизвестного героя и ищут для него врачевателя. А лучшим врачевателем была принцесса Ессилт, обученная этому искусству своей матерью. Ессилт приготовила герою целебную ванну, и пока он мылся, стала рассматривать его оружие. И тут она поняла, что это прославленный воин, о котором она много слышала и о любви которого мечтала. Но Друстан не обратил на девушку никакого внимания; он договаривается с королем Кулфануйдом, что отныне тот не будет больше требовать дани от короля Марха, и отплывает с выпущенными на свободу юношами и девушками домой в Стретклайд. С этих пор Марх еще больше полюбил Друстана, и придворные начали опасаться, что король сделает племянника своим наследником. Они стали уговаривать короля жениться и родить сына. Марх соглашается, и в этот момент ласточка влетает в открытое окно замка и приносит золотой волос дивной красоты. Марх объявляет, что женится только на красавице, которой принадлежит этот волосок. Придворные предлагают послать на поиски Друстана, Марх противится, но смелый юноша уговаривает дядю отпустить его. Он знает, что этот волос принадлежит принцессе Ессилт. Друстан вновь пересекает море. Высадившись на берегу, он узнает, что страну опустошает страшный дракон, пожирающий молодых людей. Никто не решается с ним сразиться, и король Кулфануйд обещает руку своей дочери и половину королевства тому смельчаку, кто поразит чудовище. Друстан решает сразиться с драконом и направляется к его логову. Юноша бьется с ним тем самым мечом, что дала ему Ессилт. Герой побеждает дракона, отрубает ему голову и отрезает язык. Утомленный боем, он засыпает под холмом. Один придворный короля находит поверженного дракона, притаскивает его голову во дворец и объявляет, что это он убил чудовище. Он очень хочет жениться на принцессе Ессилт. Среди всеобщей радости начинаются приготовления к свадьбе, и когда появившийся Друстан говорит, что это он победил дракона, ему верит одна Ессилт. Тогда Друстан показывает язык чудовища, и все понимают, что он говорит правду. Принцесса достается ему. Но Друстан отказывается от половины королевства и заявляет, что завоевал невесту для своего дяди короля Марха, сына Мерхауна. Все подтверждают, что принесенный ласточкой золотой волос – действительно с головы Ессилт. Друстан должен отвезти девушку к Марху. Ессилт признается своей служанке Голуг Хафдид, что она очень рада предстоящему путешествию со смелым юношей. Они выезжают, и молодая принцесса старается внушить Друстану такую же любовь, какой пылает и сама. Но герой хранит верность дяде, и по ночам кладет между собой и Ессилт свой верный меч. Но когда они переправлялись однажды через глубокий и бурный ручей, девушка громко рассмеялась. Она объяснила, что вода забрызгала ей ноги выше колен и что эта вода «смелее, чем Друстан». Эти слова уязвили юношу и он перестал сопротивляться; в этот день молодые люди стали любовниками. Но чтобы скрыть это от короля Марха, Ессилт решает, что в первую брачную ночь, со старым королем возляжет не она сама, а ее служанка Голуг Хафдид. И после пышной свадьбы, в ночной темноте король Марх не заметил подмены. Но Ессилт решает убить служанку, боясь, что та выдаст правду. Голуг Хафдид ведут в лес, чтобы убить, но она уговаривает ведущих ее даровать ей жизнь, а вместо нее убить свинью, измазать ее кровью мечи и показать их Ессилт. Так и делают, но Ессилт начинает горько оплакивать свою верную служанку и тогда Голуг Хафдид, к великой радости молодой королевы, возвращается. У Друстана тоже есть верный друг, это Кай, соратник Артура и Бедуира. И этот Кай, и Голуг Хафдид не только знают все секреты любовников, но и любят друг друга. Но как ни хранят молодые люди свои секреты, через какое-то время все узнается. Первыми узнают враги Друстана из числа придворных Марха, последним – сам король. Придворные уговаривают Марха изгнать Друстана и Ессилт. Любовники скрываются в лесу Морруа, на самом дальнем конце пиктских земель. Вообще Друстан чувствует себя лучше в лесу, чем при дворе. Но через некоторое время Марх начинает скучать без жены и зовет молодых людей назад. Они возвращаются. Но, подстрекаемый придворными и терзаемый подозрениями, он приказывает Друстану покинуть двор. Юноша долго прощается с любимой. Они договариваются, что если когда-нибудь он заболеет и ему потребуется ее помощь, он пошлет за ней и она приедет, куда он только пожелает. Друстан уезжает, переплывает море и поступает на службу к какому-то королю, вероятно, в Ирландии. В одной из битв, как всегда став победителем, он получает страшную рану отравленным оружием. Болезнь его делается все более опасной, и его помещают в одинокую хижину. Одна Ессилт может вылечить его, и Друстан посылает за ней. Королева рассказывает Марху, в каком положении находится его племянник. Король объявляет, что сам отправится в плавание и привезет больного юношу. Они договариваются, что если Друстан перенесет путешествие, то Марх приплывет под белым парусом, если же нет, – то под черным. Ессилт обещает ждать прибытия корабля на берегу. Ее наблюдательный пункт будет на вершине скалы. Марх знает, что если он вернется под черным парусом, королева от горя бросится с утеса. Король находит больного Друстана и берет его на корабль. Но возвращается он под черным парусом, хотя юноша и перенес путешествие. Ессилт, увидев этот парус, как и предполагал король, бросается с утеса вниз головой и разбивается о скалы. Когда корабль пристает к берегу, Ессилт уже мертва, и некому теперь вылечить Друстана. Он тоже умирает, и король Марх хоронит любовников одного подле другого. Из могилы Ессилт вырастает розовый куст, а из могилы Друстана – виноградная лоза. Они соединяются между собой, и никто не может их отделить друг от друга.
172
Eisner S. The Tristan legend. P. 161–167.