Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
И вот что рассказывал об этом этапе операции сам президент Чехословакии Бенеш. По его словам, в феврале 1937 года его посланник в Германии Мастны сообщил ему о том, что в Германии ожидают военного переворота в СССР. Трудно сказать почему, но свое письмо Сталину Бенеш отправил только 8 мая. В нем он сообщал о заговоре в Красной Армии и связях заговорщиков с некоторыми немецкими генералами, которые также собирались захватить власть в своей стране.
Помимо Бенеша, немецкие спецслужбы периодически устраивали утечку информации, и корреспондент «Правды» в Берлине Климов сообщал в Москву об упорных слухах в офицерских кругах Германии относительно переговоров Гитлера с Тухачевским, Рыковым и другими высокопоставленными большевиками о свержении Сталина и установлении в СССР прогермански настроенного правительства.
В первых числах апреля начальник разведуправления РККА С. Урицкий доложил Сталину, что в Берлине постоянно муссируются слухи о военной оппозиции в СССР. А чуть позже Ежов положил на стол Сталину записку, в которой со ссылками на тот самый РОВС, в котором работал его агент Скоблин, говорилось о подготовке государственного переворота группой высших военных во главе с маршалом Тухачевским.
Более того, подобные сообщения приходили из Англии и Франции, а в марте 1937 года посол во Франции Потемкин прислал Литвинову телеграмму, в которой сообщал о том, что у него имеются сведения о переговорах между советскими и немецкими военными.
Значительную роль в раздувании заговора Тухачевского сыграли и белоэмигранты в Чехословакии. Эти шли еще дальше и утверждали, что после государственного переворота в СССР его новые властители разорвут советско-чехословацкий договор о взаимной помощи.
Уже во время войны один из видных работников гестапо заявил советскому разведчику Л. Трепперу, что в разработке провокации с Тухачевским «произошло разделение ролей... между Сталиным и Гитлером: первый, по сути дела, задумал всю эту махинацию, второй выполнил ее».
Что же касается столь компетентного человека, как Кривицкий, то он с полной уверенностью утверждал, что сталинский план по компрометации Тухачевского и близких к нему генералов начал приводиться в исполнение еще за полгода до раскрытия заговора. По его словам, еще в декабре 1936 года специальный эмиссар Ежова приказал ему выделить в распоряжение зарубежной службы НКВД двух сотрудников военной разведки, которые могли бы выступить в роли немецких офицеров. Эти люди, заявил прибывший вслед за эмиссаром Слуцкий, нужны немедленно, поскольку дело предстоит настолько важное, что все остальное не имеет уже никакого значения.
Приблизительно в это же время несколько советских контрразведчиков были направлены на связь с белогвардейской группой во Францию. Ну а окончательно все стало ясно Кривицкому после того, как он узнал о таинственном исчезновении руководителя РОВСа генерала Миллера. Впрочем, для него оно уже таинственным не было, поскольку Миллер оставил записку, которая гласила: «Сегодня в 12 часов 30 минут у меня назначена встреча с генералом Скоб-линым... он должен взять меня на рандеву с двумя немецкими офицерами... Оба хорошо говорят по-русски. Встреча организована по инициативе Скоб-лина. Возможно, это ловушка, поэтому я оставляю вам эту записку».
Понятно, что сам Скоблин разыграл удивление, когда его спросили, куда исчез Миллер. А вот после того, как ему предъявили оставленную похищенным генералом записку, он выбежал из комнаты и скрылся на поджидавшей его машине. Его кабинет обыскали и нашли документы, которые не оставляли уже никаких сомнений относительно работы Скоблина на НКВД.
Бывший в курсе очень многих тайн Кривицкий быстро связал историю со Скоблиным с полученным от заместителя начальника иностранного отдела НКВД С.М. Шпигельглаза сообщением, в котором говорилось, что информация о военном заговоре попала в руки Сталина через «кружок Гучкова», который в свое время был военным министром Временного правительства. Гучков стоял во главе монархической организации русской эмиграции и был связан с немецкими спецслужбами. НКВД удалось внедрить своих людей в его «кружок», и заглавную роль среди них играла Вера Трайл, дочь самого Гучкова, вышедшая замуж за английского коммуниста, которая несколько раз приезжала в Москву, где встречалась со своим главным шефом Ежовым.
Скоблин работал секретарем «кружка» и рассказал о заговоре русских генералов Гучкову. Что же касается самого Миллера, то он, по всей видимости, хорошо знал о происходящем, и именно через него могла произойти утечка информации о связи Сталина и Гитлера. Поэтому он и был похищен. И не случайно в декабре 1937 года «Бюллетень оппозиции» писал: «Миллер был похищен... для того, чтобы переключить белогвардейскую организацию — через Скоблина и компании на службу ГПУ».
Ну и, конечно, нужен был еще человек, через которого Тухачевский должен был поддерживать связь со своими немецкими друзьями. И таким человеком стал резидент НКВД в Берлине Израилович. Именно он периодически устраивал встречи с двумя работавшими в немецком генеральном штабе информаторами. Правда, устраивал он их в Чехословакии, где и был арестован чехословацкими спецслужбами. Когда же его обвинили в шпионаже в пользу Германии, Израилович заявил, что не он, а немецкие офицеры являются его агентами и полученная от них пленка содержит в себе копии секретных документов генерального штаба.
Бенеш передал показания Израиловича своему послу в Москву с просьбой довести их до сведения Сталина, что, по всей видимости, и было сделано. Так как уже после казни генералов Сталин сообщил чехам, что Израилович «в действительности поддерживал контакты с германской разведкой в качестве посредника Тухачевского».
Как только Сталину стало известно о намерении немцев передать ему досье на Тухачевского, он, к великому изумлению Шелленберга, предложил эти документы... купить! И дабы сохранить «лицо», Гейдрих запросил три миллиона золотых рублей, которые и были выплачены по частям. Эти «иудины», по меткому замечанию Шелленберга, «деньги» были направлены немецким агентам в СССР. Что и стало причиной их провала, поскольку номера всех купюр были записаны.
По всей видимости, свалившиеся на руководителей немецких спецслужб три миллиона подействовали ободряюще, и даже после расстрела мятежных генералов они продолжали говорить о своих людях в Красной Армии. И когда один из агентов Кривицкого спросил личного секретаря Гитлера по политическим вопросам, можно ли верить обвинениям, выдвинутым против Тухачевского, Видеман ответил: «У нас не восемь шпионов в Красной Армии, а гораздо больше. ОГПУ еще не напало на след всех наших людей в России».
Во что, конечно же, верится с трудом. Да и какой здравомыслящий политик будет вещать первому встречному о своих секретных агентах! Да и на что рассчитывал Видеман? На еще большую подозрительность «дядюшки» в Кремле? Так это было уже бессмысленно, особенно если согласиться с версией, что именно Сталин и устроил эту провокацию.
Тем не менее только в октябре 1938 года военная газета «Дейче Вер» опубликовала заметку, в которой сообщалось о том, что маршала Тухачевского и его сторонников оклеветал предатель, известный генерал Скоблин, выдавший большевикам на расправу генералов Кутепова и Миллера. Но как бы там ни было, обе стороны добились своего. Сталин получил неопровержимые, как тогда всем казалось, доказательства вины своих высших офицеров, а Гитлер в значительной степени ослабил мощь армии своего будущего врага.