Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
Как это ни печально для Испании, но дело было уже не только в золоте. Прекрасно понимая, что республиканское правительство практически полностью попало в зависимость от него, Сталин пошел еще дальше и вскоре после «золотого» банкета провел специальное заседание Политбюро, на котором говорил... об интервенции в Испании.
Рано или поздно, считал Сталин, Испания будет вынуждена примкнуть либо к итало-германскому, либо к англо-французскому блоку. Ну а для того чтобы это присоединение было сделано по его указанию, он собирался установить в Испании подконтрольный ему режим, что, в свою очередь, заставило бы Англию и Францию пойти на союз с ним. Таким образом, этот самый союз превращался в предмет торга, который мог ему помочь в достижении главной цели — соглашении с гитлеровской Германией.
Другой причиной, по которой Сталин выступил на стороне республиканцев, было его стремление заручиться поддержкой зарубежных антифашистов в преддверии большой чистки партаппарата и армии. По твердому убеждению Кривицкого, западный мир совершенно не осознавал, «насколько ненадежным в тот момент было положение Сталина у власти и насколько важным для его выживания как диктатора было оправдание его кровавых акций зарубежными коммунистами и известными приверженцами идеалистических взглядов (Р. Роллан, Б. Шоу, Г. Уэллс)».
«Их поддержка, — говорил он, — была ему жизненно важна. Он рисковал ее лишиться, если бы не сумел оказать никакой помощи Испанской Республике, не принял бы никаких мер против устрашающего эффекта великой чистки и процессов над «предателями». Потому он и писал лидеру испанских коммунистов: «Трудящиеся Советского Союза выполняют лишь свой долг, оказывая посильную помощь революционным массам Испании... Освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а общее дело всего передового и прогрессивного человечества».
9 июля 1938 года Орлов получил приказ Ежова отправляться в Антверпен и на борту советского парохода встретиться с «товарищем, известным ему лично». Опытный разведчик понял: пришла и его очередь отправиться в небытие вслед за своими коллегами. На протяжении двух лет он выполнял секретные поручения Сталина и, все это время получая из Москвы сведения о расправах над своими коллегами, даже не сомневался, что рано или поздно очередь дойдет и до него. Уж кто-кто, а Сталин вряд ли захочет оставлять на свободе человека, который был посвящен в подобные секреты.
«Я продолжал свою работу, — напишет он позже, — среди испанцев, восхищавших меня своим мужеством, и мечтал о том, что, быть может, Сталин падет от руки одного из своих сообщников или что ужас кошмарных московских «чисток» минует как-нибудь сам собой».
Ну а поскольку «ужас» не миновал, то вместо Антверпена он вместе с женой вылетел в Канаду, а оттуда в США, где в 1953 году издал книгу «Тайная история сталинских преступлений».
Как и любой человек, который имел отношение к высшим политическим секретам, Орлов рассказал в ней только о том, что было выгодно для него. Потому даже и не заикнулся о своем втором, помимо разведки и контрразведки, амплуа. По той простой причине, что это было амплуа... чистильщика, а говоря проще, самого обыкновенного убийцы. Поскольку именно он по приказу кремлевского владыки убирал неугодных ему революционеров.
А неугодных там хватало, поскольку Сталин развязал самую настоящую охоту на троцкистов не только в своей стране, но и за рубежом. И находившийся в его прямом подчинении Орлов координировал свою кровавую деятельность с руководством испанской и других компартий. А их куратором был Пальмиро Тольятти, бывший в то время представителем Коминтерна в Испании.
Другой задачей Орлова являлся жесткий контроль над международными добровольческими силами. В Испании сражались более 35 тысяч добровольцев из 53 стран, большинство из которых входили в Интернациональные бригады. По словам все того же Кривицкого, «из Советского Союза посылались бойцами в Испанию десятки иностранных коммунистов, объявленных вне закона в своих странах и проживавших в качестве эмигрантов в России. Сталин был рад от них избавиться».
После того как добровольцы прибывали в Испанию, у них отбирали паспорта, которые отправлялись в Москву. Их получали агенты НКВД, выезжавшие на «работу» в соответствующие страны. В то же время в Интернациональные бригады внедрялись провокаторы, которые убирали тех «интернационалистов», чьи идеи отличались от сталинских.
Одним из руководителей расправ над подлинными и мнимыми троцкистами был секретарь ИККИ Андре Мартин. «У него мания расстреливать людей, — писал о нем Эрнест Хемингуэй в своем знаменитом романе «По ком звонит колокол». — Этот старик столько народу убил, больше, чем бубонная чума... Но он, не как мы, он убивает не фашистов... Он убивает, что подиковеннее. Троцкистов. Уклонистов. Всякую редкую дичь...
Когда мы были в Эскуриале, так я даже не знаю, скольких там поубивали по его распоряжению. Расстреливать-то приходилось нам. Интербригадовцы своих расстреливать не хотят. Особенно французы. Чтобы избежать неприятностей, посылают нас. Мы расстреливали французов. Расстреливали бельгийцев. Расстреливали всяких других. Каких только национальностей там не было... И все за политические дела».
Остается только добавить, что знаменитый писатель вряд ли бы ошибся, если бы то же самое написал о Сталине. Поскольку именно Сталин был вдохновителем всех этих убийств тех людей, которые приехали умирать не за отвлеченные мировые революции, а за свободу Испанской Республики.
Известную роль в обосновании сталинского террора сыграл советский журналист Михаил Кольцов. И, по словам того же Хемингуэя, именно Кольцов, «непосредственно сносившийся со Сталиным, был в то время одной из самых значительных фигур в Испании».
Официально Кольцов работал в Испании корреспондентом «Правды» и на ее страницах рассказывал не только о действительно героической борьбе испанцев, но и давая насквозь лживые сообщения о «троцкистких заговорах» и подрывной деятельности самого Льва Давидовича. «Куда бы ни протянулась гнусная рука Троцкого, — писал Кольцов, — она сеет ложь, предательства и убийства... Все темное, зловещее, преступное, все подонки, вся мразь людская слетаются на зов для гнусных разбойничьих дел».
Особенно не давала покоя Сталину деятельность Троцкого в Рабочей партии марксистского объединения (ПОУМ) Каталонии, которая представляла собой одну из тех «раскольничьих коммунистических партий, которые появились во многих странах, как оппозиция сталинизму». Что же касается атмосферы, царившей в этой партии, то сражавшийся в ее рядах Оруэлл описывал ее так: «Генерал и рядовой, крестьянин и ополченец по-прежнему общались как равный с равным, говорили друг другу «ты» или «товарищ». У нас не было класса хозяев и класса рабов, не было нищих, проституток, адвокатов, священников, не было лизоблюдства и козыряния... Я дышал воздухом равенства...»