Сталкерша
Шрифт:
Звонок в дверь. У меня подгорает от желания поскорее его увидеть, но иду в коридор нарочито медленно. Пусть не думает, что я его у двери жду в уже влажных трусиках — заинтересованность должна стать для мужчины призом, а не чем-то, что выдаётся просто так.
Распахиваю дверь и сразу нарываюсь на пристальный взгляд зеленых глаз. Меня просто через мясорубку проворачивает, когда мы встречаемся глазами — в голове бьют колокола, а тело пронзает электричеством.
— Привет! Проходи, — улыбаюсь я. Мою улыбку сегодня можно использовать
— Привет! — бросает с прохладцей.
Заходит, кидает на пол рюкзак, скидывает кеды и смотрит на меня вопросительно.
— У меня в комнате бардак, так что пойдем в спальню! — Иду вперед, показывая дорогу и позволяя ему заценить «орех».
Пожимает плечами и идет за мной, а я спиной чувствую, что совсем не смотрит.
— А стола письменного нет? — спрашивает осмотревшись.
— Нет, зато есть кровать! — восклицаю, продолжая разыгрывать милую дурочку.
— На кровати не очень удобно писать, но ладно, — вздыхает он.
— Может, ты чего-нибудь хочешь? Чай, кофе, чего покрепче? — Голос у меня максимально ласкающий. Другой бы уже с рук ел, а этот делает вид, что заниматься пришел.
— Маш, давай заниматься, меня время поджимает.
— Что так? — «слетаю» на обычный тон, так он меня хлестанул холодностью. Прям, как любимый папочка.
— Это личное, — отшивает меня Дима.
Чувствую себя бойцом на ринге. Давай-давай! Бей больнее! Бей под дых! Меня это только заводит.
— Хорошо! — Открываю учебник на первой попавшейся теме и сую ему. — Вот, здесь ничего не понимаю.
— Чего конкретно не понимаешь? — Светлые брови слетаются к переносице. Мне нравится, когда он хмурится.
Плюхаюсь на кровать и пододвигаюсь так близко, что Дима, наверное, кожей чувствует моё дыхание, а я наслаждаюсь его запахом — без сомнения, это какой-то одеколон, но мне напоминает запах карболки. Вообще, она уже не используется в медицине, но папа именно ею обрабатывал мне разбитые коленки, считая её средством более эффективным, чем йод или зелёнка. Да, да, для меня уют и тепло папиных рук ассоциируются с запахом ядовитых фенолов. Уж не знаю, чего он хотел больше — помочь мне или навредить.
Касаюсь его впервые в жизни. Всего лишь вожу пальчиком по руке, но такое чувство, что потихоньку взлетаю. Дима смотрит непонимающе и убирает руку. Одёргивает, словно его касается прокажённая бомжиха.
— Маш, мне кажется, ты меня дуришь. Не знаю, зачем ты устроила этот цирк, но пат. анатомию ты явно знаешь лучше меня.
— Всё верно! — шепчу я своим самым сексуальным голосом и легонько касаюсь его шеи губами.
Вскакивает как ужаленный и отпрыгивает от меня, как если бы влез во что-то неприятное.
— Я же сказал, что у меня есть девушка, и я ее люблю!
Подхожу близко-близко, хватаю за шею и впиваюсь в губы. Дима настолько не ожидал подобной прыти, что первые пару секунд мне даже кажется, что всё получилось. Ничего у меня
— Я ей не расскажу ничего. Я же вижу, что ты меня хочешь! — кричу я в отчаянии.
Обувается, встаёт и смотрит на меня таким ненавидящим взглядом, что я невольно отступаю на несколько шагов. Зелёные глаза стали кинжалами и режут до кости.
— Не хочу я тебя. Я Ксюшу люблю. Скажи честно, поспорила на меня?
— Нет же! — отпираюсь я, первый раз в жизни почувствовав себя кем-то вроде Стаса — тупая биомасса, которая не знает, как извернуться.
— Тогда, зачем тебе это?
— Я люблю тебя! — выпаливаю я с видом умалишенной. Ну что со мной за фигня твориться начинает, когда он рядом? Я же альфа, а Дима — мальчик, так, «на троечку».
— Какая любовь? Ты говоришь со мной второй раз в жизни! — отвечает хлёстко и выскакивает за дверь.
Я сползаю на пол и с тяжело колотящимся сердцем вслушиваюсь в быстро удаляющиеся шаги.
Меня отшили первый раз в жизни, но не от уязвлённого самолюбия плохо. Плохо оттого, что он послал меня, чтоб вернуться к ней. Чем она заслужила его любовь? Некрасивая, неумная, неяркая — бледная моль в целлюлитном коконе! Прав был папа, когда говорил, что толку из меня не выйдет, потому что такая же непутёвая как мать. Ах, мама, почему ты не забрала меня с собой. Почему просто забыла как ненужную вещь?
Глава 5. Эта жизнь. 5.1
Ненавижу такие ночи. Дождь так упорно долбится в стекло, будто нарывается на приглашение. Все лунатики его до ужаса боятся и никогда не откроют окно в подобную грозу. А я похуже обычных лунатиков — дождь не просто делает меня безумной, он потихоньку нашёптывает воспоминания, заставляя триповать в иной реальности. Ужасной реальности, которой я до чертиков боюсь.
Призраки прошлого прячутся не только за пеленой дождя — самые живые и цепкие таятся именно в темноте. Потому, как только землю накрывают сумерки, я зажигаю весь свет, что есть в доме. Тени — самые грозные враги — хотят утащить меня в свое царство и наказать за то, что я когда-то сделала. Я борюсь с ними каждый вечер. Вот сейчас сижу на матрасе в круге света, трясусь и плачу. Сегодня тяжело. Сегодня годовщина «происшествия». Уже третья.
Особо мощный раскат грома заставляет меня вскрикнуть. Я зажмуриваюсь, а когда осмеливаюсь вновь открыть глаза, понимаю, что весь свет вырубился. Безумный взгляд на окно — дома напротив тоже погрузились в темноту. Большая, должно быть, авария.
Нащупываю свечу. Чиркаю древними спичками снова и снова, обжигаю пальцы, подпаливаю все вокруг, кроме свечи. Радуюсь как ребенок, когда наконец удаётся поджечь фитиль.
Робкий огонек освещает его лицо. Шарахаюсь в сторону, чуть не роняя свечу. Поздно! Из темноты выныривает окровавленная рука, вцепляется мне в волосы и тащит туда, откуда сложно вернуться.