Сталкерша
Шрифт:
– И все же, что делать, если она парня своего любит и в отказ пойдёт?
– Я сейчас повышу твои шансы на успех.
Выворачиваюсь из его ручищ, соскальзываю с разворошённой кровати и, встав на колени, вытаскиваю из-под кровати большой тяжелый чемодан.
– Ты в отпуск собралась?
– Нет, - огрызаюсь я.
Открываю кодовый замок и откидываю крышку. Внутри множество медикаментов, рассортированных по кучкам. Я педантична и содержу «аптечку» в порядке. Тут есть все: можно и расслабиться, и разогнаться, и возбудиться, и трипануть, и вырубить кого надо. Бабушка у меня фармацевт,
Роюсь в содержимом и достаю одну страшненькую и помятую, но такую важную сейчас коробочку. Протягиваю ему целую пластинку из десяти штук.
– Что это?
– Наркотик, который используют насильники в Америке.
– Что с ним делать?
– Просто кинуть две таблетки в любой напиток. Хватило бы и одной, но она жирная. Через двадцать минут можешь пользовать тело, как хочешь.
– А если помрёт от этого?
– Не помрёт!
– Так они любую девку сделают податливой?
– Да, остатки можешь использовать как хочешь. Но мне не подсовывай, а то яйца оторву!
– предупреждаю я на всякий пожарный.
– Машуль, я с тобой хочу не под таблетками.
Что ж вы все меня так хотите, а он только ненавидит?
Ребят, извините, что реже выкладка стала, основная работа навалилась всем массивом(((
Глава 7. Эта жизнь. 7.1
Мы стоим на утлом мостике, и я диву даюсь, как он еще не рухнул в такой же пахнущий тухлой тиной искусственный водоём - так на перилах много навесных замочков с надписями в стиле «Лена + Вася = forever». Я склонна думать, что «любовь разорвёт нас на части», как пел Йен Кёртис.
Пытаюсь найти хоть клочок окружающего пейзажа, за который можно уцепиться и не натыкаться взглядом на чужие брачные клятвы. Пальцами впиваюсь в перильца и стараюсь отогнать от себя воспоминания. Они вгрызаются в меня, словно голодные псы, ведь моё безумие началось именно в день чужой свадьбы.
Вижу в канале утку и магничусь к ней взглядом.
– Хочешь покормить уточек?
– спрашивает он, улыбаясь так, словно рядом стоит шестилетняя девочка.
Я слышала о том, что маленькие девочки любят кормить уточек и прочую милую живность, но в детстве у меня такого не было - были шахматы и анатомический атлас. К семи годам я знала все о человеческом теле и могла обставить в шахматы любого взрослого. Ах да! Еще я была очень несчастным ребенком.
– Я похожа на человека, который кормит уток?
– А что для этого нужно быть человеком особого склада ума или характера?
– спрашивает он не с поддевкой, а с нежностью в голосе.
Марк молча вкладывает мне в руку половинку булочки, которая пахнет ванилином и изюмом. Я не ела хлебобулочные изделия до психушки, потому что папочка запрещал - вредно. Впрочем, после первого курса могла не отчитываться перед ним за каждый съеденный кусок, но к тому времени стала следить за фигурой и всё равно не ела мучного.
Я кидаю уткам кусочки булки и всё-таки озвучиваю вопрос, который сжигает
– Тебе неинтересно, что я натворила?
– Сама расскажешь, когда будешь готова, - пожимает плечами Марк, обвивает мою талию рукой и прижимает к себе. Я не могу противостоять его теплу и растекаюсь, став как вода в канале.
– А если это что-то совсем ужасное?
– Тогда бы ты, вероятно, была в тюрьме или типа того, - резонно предполагает он, логичный как мой отец.
В его кармане вибрирует телефон. Марк достает его и задумчиво смотрит на дисплей, где красноречиво горит: «Светочка». Марк машинально убирает руку с моего тела и тянет «трубку» на зелёное поле.
– Да, любимая, - отзывается он, должно быть, чувствуя двойную неловкость.
– Зая, у тебя все хорошо? Ни одной смски с утра не написал!
– позитивно кудахчет она, даже не догадываясь, чем сейчас занимается её муж. Такой идеальный, и такой порочный.
– Все отлично, просто с сетью плохо. Свет, я в поезде, меня дёрнули в командировку внезапно, - вдохновенно врет Марик.
– Блин, ну как так? Надолго?
– сразу расстраивается она.
– На пару дней где-то. Там шикарную квартиру залило. Она набита антиквариатом была. Прости, что не предупредил. Замотался, пока ездил на вокзал за билетами.
– Как же ты без вещей?
– переходит она в режим заботливой жены. Впрочем, он, наверное, всегда врублен на максимум.
– Не переживай, я все куплю на месте.
– Так куда тебя дернули?
– В Питер!
– чеканит он одну ложь за другой.
– Привезешь мне котика?
– вновь переключает режимы, и этот я называю «счастливый дельфин»
– Конечно! Слушай, стоянка заканчивается. Сейчас связь пропадет.
– Хорошо, люблю.
Марк сбрасывает вызов и суёт телефон обратно в карман.
– Зачем ты это сделал? - спрашиваю я оторопев.
– Хочу побыть с тобой. Чтоб самому не бежать и ты меня не гнала, - вновь собственнически прижимает меня к себе, чему я несказанно рада.
– Ты разрушаешь свою жизнь. Не надо врать, юлить и впадать в безумие. Я знаю к чему это приводит! Ты должен быть с ней, а не со мной!
– Маш, это мое решение. Я его принял.
– Маркуша, ты хороший, добрый и спас меня сегодня, но я могу утянуть тебя на дно!
– Не утянешь! Я помогу тебе выплыть!
– твёрдо говорит он, и я понимаю, что в нем есть толстенный железный стержень. В Диме был такой же. И я испытала на себе всю суровость его характера. Теперь рядом со мной такой же «железный» Марк - с той лишь разницей, что он на моей стороне.
– И кем ты работаешь, раз постоянно колесишь по другим городам?
– Я оценщик.
– Что оцениваешь?
– спрашиваю с интересом, бросив жадным уткам последний кусок сладкой булки.
– Недвижимость и прочее имущество. Ещё ущерб оцениваю. Наша фирма достаточно крупная и старая, так что заслать могут на любой объект.
– Оценщик ущерба, да?
– уточню я с усмешкой.
– Верно!
– Как оцениваешь мой ущерб?
– спрашиваю вполне серьёзным тоном.
– Как подлежащий восстановлению, - гладит меня по голове, и я льну к его руке.- Хочешь мороженого?