Становление литературы
Шрифт:
Объясняется отсутствие следов авторского самосознания в "сказочных сагах" тем, что сочинение этих саг казалось делом, в котором не стоило признаваться, поскольку они были вымыслом, в сущности, трафаретным: комбинированием трафаретных мотивов и ситуаций, воспроизведением трафаретной схемы со сказочным концом? Едва ли. Их трафаретность вряд ли сознавалась. Более вероятно, что сочинение "сказочных саг" потому казалось делом, в котором не стоило признаваться, что еще живо было характерное для всякого древнего общества пренебрежительное отношение к сказке (т. е. осознанному вымыслу!) как к забавному вздору, занимательной чепухе, т. е. чему-то, не заслуживающему серьезного внимания и литературно неполноценному. Наиболее ясное выражение это пренебрежительное отношение к сказке нашло в известных словах Одда Сноррасона в его "Саге об Олаве Трюггвасоне": "Лучше слушать себе на забаву это [т. е. сагу об Олаве Трюггвасоне], чем саги о мачехе [т. е. волшебные сказки], которые рассказываются пастухами и о которых неизвестно, правда ли они". Но, конечно, всего знаменательнее тот факт, что, хотя сагописание началось в Исландии еще в середине XII в., "сказочные саги" начали писать только в самом конце XIII в., а между тем не подлежит сомнению,
Но тогда становится понятным и тот парадоксальный факт, что, хотя ни в одном случае не известно, кто сочинил ту или иную "сказочную сагу", известен переводчик ряда французских рыцарских романов (как обычно предполагается, упомянутый выше брат Роберт был переводчиком не только "Романа о Тристане", но и некоторых других французских рыцарских романов). Предположить, что переводы или пересказы рыцарских романов казались более оригинальным творчеством, чем сочинение "сказочных саг", нельзя уже потому, что, как не раз указывалось исследователями, не существовало четкого различия между переводом или пересказом и сочинением оригинального произведения. Дело скорее всего просто в том, что французские рыцарские романы были окружены ореолом культуры, которая казалась образцом для подражания, и отблеск этого ореола падал и на переводчика-пересказчика.
К истории лирического "я"
"Еще одно может быть взято в качестве мерки личного сознания, - степень охоты и уменья говорить о себе".
П.М. Бицилли
"Примечания к стихотворению то же самое, что лекции по анатомии по поводу жаркого, которым вам хотят кормить".
Август Шлегель
"А Герд золотого обручья в Гардах пренебрегает мной" юу lжtr Gerрr н Gorрum / gollhrings viр mйr skolla, - B I, p. 328-329) [Скальдическая поэзия цитируется по В-тексту Йонссоновского издания: Den norsk-islandske skjaldedigtning ved Finnur Jonsson. Kшbenhavn, 1973, В I - B II.] - такими двумя строчками кончается каждая из цикла скальдических вис, приписываемых Харальду Сигурдарсону (т. е. Харальду Суровому, норвежскому королю с 1046 по 1066 г.). Герд - это жена бога Фрейра, Герд золотого обручья - кеннинг (условное обозначение) женщины, Гарды (также Гардарики) - Русь. Эти "Забавные висы" ["Висы радости", как я переводил раньше слово gamanvнsur, едва ли правильно. Gaman "забава" скорее, чем "радость".] Харальд сочинил, как говорится в "Круге Земном", [Heimskringla, Bjarni Aрalbjarnarson gaf ъt, III. Нslenzk fornrit. Reykjavнk, 1951, XXVIII, p. 89-90.] "Красивой коже" [Fagrskinna, udg. ved Finnur Jуnsson. Kшbenhavn, 1902-1903, р. 231-232.] и "Гнилой Коже", [Morkinskinna, udg. af C.R. Unger. Christiania, 1867, p. 15-16.] направляясь из Миклагарда (Византии), где он был начальником варяжской дружины на службе у византийских императоров, в Хольмгард (Новгород) к Ярицлейву конунгу (т. е. князю Ярославу Мудрому).
В сагах о Харальде говорится также, что припев его "Забавных вис" обращен к Эллисив (или Элисабет), дочери Ярицлейва конунга, которая была "в ту зиму" (как говорится в "Круге Земном") выдана замуж за Харальда, и что всего таких вис было шестнадцать. В "Круге Земном" и в "Красивой Коже" приводится только одна из этих вис, а в "Гнилой коже" - пять. Однако одна из этих пяти вис, но без припева, в "Младшей Эдде" приписывается Ньялю. В самих этих висах Харальд рассказывает о походах и битвах, в которых он участвовал, а в одной из этих вис (она есть только в "Красивой коже") он говорит, что владеет восемью искусствами. Но в этой висе нет припева, и вторая ее половина дословно совпадает с висой оркнейского ярла Рёгнвальда Кали (ум. в 1158 г.), в которой тот перечисляет девять искусств, которыми он владеет.
Поскольку в припеве "Забавных вис" речь идет, по всей видимости, о русской княжне, будущей жене Харальда, висы эти издавна привлекали внимание в России и много раз переводились (но обычно не с оригинала). Мне известно пять прозаических переводов этих вис [В прозе их перевели: 1) Ф.П. Моисенко (в кн.: Маллет П. Введение в историю датскую, часть вторая, содержащая в себе достопамятности иконословия и стихотворения древних северных народов. Перевел с французского языка на российский адъюнкт Федор Моисенко. СПб., 1785, с. 169-170); 2) Н.М. Карамзин (в кн.: Карамзин Н.М. История государства российского. СПб., 1818, т. 2, прим. 41); 3) анонимный автор (Московский телеграф, 1825, ч. 2, с. 225-227); 4) А.И. Чудинов (в кн.: Древнесеверные саги и песни скальдов. Русская классная библиотека. СПб., 1903, сер. 2, вып. 25, с. 180-181); 5) А.И. Лященко (в кн.: Sertum bibliologicum в честь А.И. Малеина. Пг., 1922, с. 126-127). Львов и Карамзин основывались на французском переводе Малле (Mallet P.H. Monument de la mythologie et de la poйsie des celtes et particuliиrement des anciens Scandinaves: pour servir de supplement et de preuves а l'introduction а l'histoire de Danemarc. Copenhagen, 1756), а неизвестный автор, Чудинов и Лященко, видимо, на латинском тексте Бартолина (Bartholin Th. Antiquitates Danicae. Hafnia, 1689).] и пять стихотворных, [В стихах их перевели: 1) Н.А. Львов (в его кн.: Песнь норвежского витязя Харальда Храброго, из древней исландской летописи Книдлинга сага г. Маллетом выписанная и в датской истории помещенная, переложена на российский язык образом древнего стихосложения с примеру "не звезда блестит далече во чистом поле" [СПб.], 1793); 2) И.Ф. Богданович (Сочинения. М., 1810, ч. 3, с. 5-7); 3) К.Н. Батюшков (Вестник Европы, 1916, ч. 88, № 16, авг., с. 257-258; Сочинения. СПб., 1887, т. 1, с. 238-239), 4) С.В. Петров (в кн.: Поэзия скальдов, сер. "Литературные памятники". Л., 1979, с. 66-67), 5) О.А. Смирницкая (в кн.: Стурлусон С. Круг Земной, сер. "Литературные памятники". М., 1980, с. 410). Львов, Богданович и Батюшков основывались на французском переводе Малле (см. предыд. прим.). Только Петров и Смирницкая основывались на древнеисландском тексте.] не считая поэмы А.К. Толстого "Песня о Гаральде и Ярославне". [Вестник Европы, 1869, № 4, с. 789-793; Толстой А.К. Сочинения. М., 1963, т. 1, с. 263-268.] Что касается припева, то его переводили так: Моисенко - "Однако девица российская меня презирает"; Львов - "А меня ни во что ставит девка русская"; Богданович - "Не я ли молодец, не я ли удалой? / А девка русская велит мне бресть домой"; Батюшков - "А дева русская Гаральда презирает"; Карамзин - "Но русская красавица меня презирает"; анонимный автор - "Но дева земли Голмгардской меня презирает"; Чудинов - "И однакож русская дева пренебрегла мной"; Лященко - "Однако, девушка, живущая на Руси, украшенная золотым кольцом, мною пренебрегает"; Петров - "Мне от Нанны ниток / Несть из Руси вести" (это единственный перевод, в котором выдержан узор аллитераций и внутренних рифм, характерный для оригинала); Смирницкая - "Но Герд монет в Гардах / знать меня не хочет".
Уже в первом русском переводе (как и в его французском оригинале) висы Харальда поняты как лирическое стихотворение, в котором выражает свои чувства автор, Харальд Сигурдарсон, он же - доблестный витязь, отвергнутый девушкой, несмотря на свои воинские подвиги и владение многими искусствами. В Моисенковском переводе книги Малле висы вводятся словами: "В сей песни он жалуется на то, что приобретенная им слава через толикие подвиги не могла тронуть Елисавету дщерь Ярослава царя российского". [Маллет П. Введение в историю датскую..., с. 168.] Такое понимание вис Харальда подхватывается в переводе Львова, получает дальнейшее развитие в переводах Богдановича и Батюшкова и находит завершение в "Песне о Гаральде и Ярославне" А.К. Толстого. О Гаральде в поэме А.К. Толстого говорится в третьем лице, и лирическое "я" появляется в пей только в прямой речи героя поэмы. Отвергнутый Ярославной, он отправляется "размыкивать горе" в воинских походах, но все время тоскует по ней ("и громко взывает подъемля топор / Звезда ты моя, Ярославна!"). Не будучи в силах забыть ее, он возвращается в Киев (хотя в сагах говорится о Новгороде, а не Киеве) и рассказывает князю Ярославу о приобретенных им богатстве и славе и восклицает: "Согласна ли ныне назваться моей, / Звезда ты моя, Ярославна?" И вот в Норвегии справляется свадьба Гаральда и княжны, и он повергает к ее ногам все свои владения, славу и богатства ("Все то я добыл лишь на вено тебе, / Звезда ты моя, Ярославна!"). Эта сентиментальная история, в которой, как говорит Львов, соединяется "любовь с воинской добродетелью", рассказывается также в трагедии А.К. Толстого "Царь Борис":
Гаральд норвежский наш Дочь Ярослава русского посватал. Но не был он в ту пору знаменит И получил отказ от Ярославны. Тогда, в печали, бросился он в сечи, В Сицилии рубился много лет И в Африке, и наконец вернулся В град Киев он, победами богат И несказанной славою, и Эльса Гаральда полюбила.[Толстой А.К. Сочинения, т. 2, с. 442.]
Дают ли, однако, "Забавные висы" Харальда основание для такого их толкования? Едва ли. По-видимому, никакой смысловой связи между тем, что говорится в висах, и припевом к ним нет, а сам этот припев - общее место, вряд ли имеющее биографический смысл, а, может быть, и сочиненное не Харальдом. Когда толкуют висы Харальда как цельное лирическое стихотворение, то вчитывают в них лирическое "я", в скальдической поэзии еще немыслимое.
Понимание вис Харальда как цельного лирического стихотворения оказалось возможным прежде всего благодаря ошибкам в переводе. В висе, которая в "Гнилой Коже" приводится последней, говорится не о Ярославне, а о женщинах в городе, в котором Харальд сражался. Буквально: "женщина и молодая девица не приминет вскоре узнать, что мы были утром в городе, где мы рубили мечами" (ein munat ekkja kenna / ung nй mжr, at vрerim/юars gerрum svip, sverрa/siр, н borg of morgin, - B I, p. 329). А в висе, которая в "Гнилой Коже" стоит на втором месте, говорится не о каком-то короле, которого якобы сразил Харальд, а о сводном брате Харальда Олаве Святом, с которым Харальд расстался, когда тот погиб в битве при Стикластадире. Буквально: "будучи молодым, я расстался с молодым конунгом, погибшем в битве" (skilрumk ungr viр ungan / allvald н styr fallinn, - B I, p. 328). Но в таком случае в висе идет речь не о какой-то битве, в которой Харальд "размыкивал горе", после того как побывал в Гардарики и был тогда отвергнут Ярославной, а о битве, в которой он участвовал в ранней молодости, до того как он побывал в первый раз в Гардарики.
В сагах ничего не говорится о том, что во время своего первого пребывания в Гардарики Харальд сватался к Эллисив и был ею отвергнут. В "Круге Земном" сказано только, что он был тогда "предводителем над людьми конунга, которые охраняли страну", и "провел в Гардарики несколько зим". В "Красивой Коже" говорится примерно то же самое, а в "Гнилой Коже" там, где должно было быть рассказано о первом пребывании Харальда в Гардарики, лакуна. О женитьбе Харальда на Эллисив во время его второго пребывания в Гардарики в "Круге Земном" говорится только: "В ту зиму Ярицлейв конунг выдал свою дочь за Харальда" и тут же приводится виса Стува Слепого, подтверждающая этот факт. В "Красивой Коже" читаем: "Прежде чем Харальд уехал из Гардов на запад, Ярицлейв выдал за него свою дочь, которую звали Элицабет, а норвежцы зовут ее Эллисив", и тоже приводится виса Стува Слепого. В "Гнилой Коже" о женитьбе Харальда рассказывается несколько подробнее: Харальд "заводит речь с конунгом о том, что хочет посвататься. Он говорит, что добыл добра, а также завоевал славу своими подвигами. Конунг сказал, что не будет медлить с ответом и что готов удовлетворить его желание. И вот Ярицлейв конунг выдал за Харальда свою дочь Элисабет, которую норвежцы зовут Эллисив". Затем следует то же четверостишие Стува Слепого.
Какие-либо романические отношения между Харальдом и Эллисив, предшествовавшие их браку, маловероятны потому, что женитьба на дочери могущественного правителя обычно бывала чисто политическим актом и не подразумевала никаких романических отношений между врачующимися. Так, в "Круге Земном" очень подробно рассказывается о том, как Олав Святой сватался к дочери шведского короля Ингигерд, но в конце концов в силу ряда обстоятельств женился на другой его дочери, Астрид. Из политических соображений ему важно было жениться на какой-нибудь дочери шведского короля. Романическое чувство по отношению к одной определенной женщине явно не играло при этом никакой роли.