Старплекс. Конец эры (сборник)
Шрифт:
Понимал ли что-либо из этого марсианин, я сказать не могу, но он определённо хотел меня обездвижить, чтобы в меня мог вселиться его сородич. А это нечто такое, для чего два раза в жизни — уже слишком много. Страх и отвращение к этой процедуре придали мне сил. Я потянулся назад, ухватил Кликсово кресло-кушетку за подставку для ног и энергично повернул его на поворотном основании, ударив подлокотником ему по голове. Подлокотник был мягкий, но Кликс, в своей безалаберной манере, оставил плечевой ремень висеть на нём, и его алюминиевая застёжка рассекла ему кожу на верхней части уха. Удар дезориентировал его достаточно, чтобы я смог его повалить.
Он пытался обмануть меня, делая вид, что хочет броситься то вправо, то влево, и я заметил, что он делает это как-то неуклюже: для того, чтобы повернуться, он переступает ногами вместо того, чтобы повернуть только туловище вокруг талии. Похоже, что хеты ещё не овладели всеми тонкостями управления человеческим телом.
Мы сделали в тесном помещении несколько оборотов; я всё время поворачивал кушетку так, чтобы мы находились у её торцов. Не знаю, были ли мои опасения обоснованы, но я боялся, что если мы будем долго вертеться против часовой стрелки, то чёртова штука вывинтится из своего основания.
Пробегая мимо лабораторного стола, я схватил с него минералогические весы и запустил Кликсу в голову. Если бы он действовал по собственной воле, то легко бы уклонился, но хет, похоже, не знал, какой мускул задействовать. К тому времени, как он отклонили Кликсову голову в сторону, было уже поздно — тяжёлая станина ударила его в лоб чуть выше сросшейся брови. Он заорал от боли; из раны хлынула кровь, которая, как я надеялся, зальёт ему глаза.
Чёрта с два. В ране появился тонкий слой фосфоресцирующего синего желе и остановил кровь. У меня кончались идеи, не говоря уж о выносливости. Моё сердце трепыхалось на пределе, и начинали подкашиваться ноги.
Кликс заорал от боли.
Это был мой единственный шанс. Сильным толчком я закрутил кушетку вокруг оси, а сам прыгнул через комнату так далеко, как смог. Кликс развернулся ко мне, снова по-медвежьи размахивая своими длинными руками. Наконец, он решил, что загнал меня в угол там, где прямая внутренняя стена соединялась с закруглённой внешней. Он стоял, растопырив руки и раздвинув ноги, чтобы не дать мне проскочить мимо него. Это был тот самый момент. Мой шанс, моя последняя надежда. Я ринулся прямо на него и так сильно, как только смог, ударил его коленом в пах, все свои силы и всю кинетическую энергию направив на то, чтобы вогнать его тестикулы внутрь его тела.
Кликс сложился вдвое; его кулаки, двигаясь сообразно с человеческим инстинктом, а не командами хета, метнулись на защиту уязвимых мест от дальнейших атак. В то короткое время, в течение которого хет восстанавливал управление своим биологическим транспортным средством, я сделал финальный ход. Я схватил слоновье ружьё оттуда, где Кликс его оставил в последний раз — прислонённым к тумбочке под микроволновкой — и огрел его стальным дулом Кликса по затылку. Несколько секунд он стоял неподвижно, а потом мешком свалился на пол; возможно, мёртвый, но определённо без сознания. Я подозревал, что если Кликс пережил удар, а в этом уверенности не было, то хету понадобятся какие-то минуты, если не секунды, чтобы вернуть свою биомашину в чувство.
Я кинулся к медицинскому холодильнику, подвешенному между дверями номер два и три. Нас, разумеется, снабдили полным комплектом медикаментов, поскольку никто не знал, что мы можем подхватить в мезозое. Я туда не часто заглядывал, но к счастью, лекарства
Я проткнул резиновый колпачок иглой шприца и втянул белесую жидкость. Я знал, как пользоваться шприцем, по работе в лаборатории сравнительной анатомии, но я никогда — перед глазами на мгновение мелькнуло искажённое болью лицо отца — никогда не делал инъекцию человеку. Я бросился к Кликсу, топоча ботинками по стальному полу, и склонился над его лежащим грудой телом. Он дышал, но медленно и неглубоко — жизнь, похоже, угасала в нём. Я с усилием проткнул иглой стенку его правой сонной артерии, вдавил плунжер, а потом, не отрывая от Кликса взгляда, сам свалился на пол, привалившись спиной к двери, ведущей в гараж, и чувствуя, как нарастает и пульсирует боль в сломанном носу.
Прошло какое-то время — не имею представления, сколько именно, но, наконец, из виска Кликса выступило небольшое количество голубого желе. С ним что-то было не так. Оно не подрагивало, как хеты, которых я видел ранее, и оно не светилось. Я повернул Кликса так, чтобы было видно его исцарапанное лицо. На одном глазу веко было заблокировано запекшейся кровью, но другое на несколько секунд открылось, и он произнёс хриплым шёпотом:
— Ах вы твари…
Я взял оранжевый мешок для мусора и ложку и, тщательно следя за тем, чтобы не коснуться, соскрёб в мешок всё выступившее желе. Не больше двух столовых ложек. Остальному, как я наделся, мёртвому или умирающему, суждено было остаться внутри Кликса до тех пор, пока его собственные антитела и белые кровяные тельца не разберутся с ним, как с любым другим неактивным вирусным материалом.
Я засунул мешок в металлический ящик, спустился по пандусу к внешней двери и забросил ящик так далеко, как позволила пониженная гравитация. Он улетел на потрескавшуюся поверхность грязевой равнины, и в лунном свете я видел, как он дважды подпрыгнул после удара оземь.
Я вернулся к медицинскому холодильнику, наполнил «избавлением» ещё один шприц и вкатил дозу себе — чисто на всякий случай. Потом я открыл стоящую на холодильнике аптечку и достал большой марлевый тампон. Я плотно прижал его к лицу, доковылял до своей кушетки и лег на спину; от любого движения голову пронзали кинжалы боли. Я надеялся и молился, чтобы Кликс выкарабкался.
Граничный слой
Человек, объехал весь мир в поисках того, в чём нуждался, и вернулся домой, чтобы это найти.
Тэсс крепко меня обняла и поцеловала, когда я вернулся из Ванкувера в Торонто. Я сжал её в объятиях, но мои мысли были далеко. Насколько я мог судить, у нас был хороший брак. Нам было хорошо вместе. Наши карьеры успешно развивались. Нет детей? Ну, она всегда говорила, что её это не беспокоит, что она тоже считает, что дети были бы неудобством, что они нарушили бы наш стиль жизни. И всё же в том, изначальном варианте истории, она бросила меня ради Майлза Джордана. Кликс всегда хотел детей. Сыграло ли это роль?