Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника
Шрифт:
Близ самой церкви Вознесения Господня, на юге находится пещера преподобной Пелагии. Вот история этой жены. Восемь епископов прибыло к Патриарху Антиохийскому для совещания о делах церковных. В величественном храме Юлиана совершается торжественное богослужение. Нон, епископ Бальбекский, славный ученостью и благочестием, проповедует в присутствии церковных пастырей и народа; в это время прошла через церковь гордая язычница, вся в жемчугах, драгоценных камнях и золоте, окруженная многочисленною свитою девиц и юношей, одетых в пышные одежды, с золотыми цепями на шее; но все затмевало ее дивная красота, смотря на которую люди не могли насытить своих взоров. Ее ничем не закрытое лицо, ее обнаженные плечи уже доказывали ее всецелую преданность чувственным наслаждениям, если бы о том и не было известно из предшествовавших слухов. Выходя из храма, она наполнила его атмосферу ароматическими благовониями. Епископы при появлении этой женщины, по чувству стыдливости, опустили долу взоры, но епископ Нон смотрел на нее внимательно и потом вдруг, залившись слезами, взял из ее примера, из ее старания нравиться свету тему для своей проповеди о необходимости украшать с равною заботливостью нашу душу для снискания любви вечного Жениха и Невестохранителя душ наших. На другой день снова богослужение; опять Нон проповедует: он говорит о Страшном суде, и снова язычница во всей пышности и блеске посещает святилище; но слово Божие падает на ее сердце, пагубная веселость исчезает и обильные слезы орошают ланиты. И вот в первой весне жизни, уязвленная сокрушением, она падает к стопам епископа Нона. Народ теснится около, привлеченный видом столь дивной благодати Святого Духа. И вот черная земная голубица, омытая в водах крещения, выходит убеленною паче снега. Потом Пелагия внезапно исчезла и никто не знал, куда она девалась… Тысячи пилигримов, прибывающих из отдаленных стран в Иерусалим, спешат за благословением к пустыннику и затворнику, водворившемуся на горе Масличной, а пастыри Церкви и сам Патриарх ищут совета у этого мужа, полного Духа. Самый род его жизни наполняет удивлением пришельцев, ибо более тридцати лет он живет безвыходно в каменном затворе, питаясь лишь хлебом и водою, которые подают ему чрез единственное малое окно его затвора. Постоянная молитва и разные суровые подвиги наполняли дни его. Но этот отец Святого Града, который преподал верующим столько благословений, уделил столько спасительных советов, утешил стольких печальных, возбудил своим огненным словом столько грешных к покаянию, – уже пошел за вечной наградой. Весь город с духовенством собирается к пустынной пещере, но когда открыли вход в эту добровольную темницу и начали опрятывать честное тело к погребению, тогда напал на всех великий страх и удивление, ибо узнали, что этот пустынник была преподобная Пелагия.
По левую сторону, т. е. на север, от храма Вознесения Господня видны основания огромного монастыря и церкви армян. Армяне в 1840 году, получив от Порты позволение воздвигнуть это здание, надеялись сделаться исключительными владельцами Святой Горы. Греки и латины, соединившись на сей раз, повели дело так, что не только не допустили армян занять вершину Елеона, но еще выхлопотали повеление разорить вовсе начатую армянами постройку, что и исполнили с усердием.
Ныне на развалинах этого монастыря уже возникло небольшое селение Зейтун, населенное арабами-мусульманами. Идя далее на север по гребню вершины, увидите небольшую часовню, которую мусульмане посвятили памяти каких-то 40 мучеников. Еще далее на север, недалеко от стежки, показывают место, на котором Ангел, возвестив Божией Матери о вознесении на небо Ее Божественного Сына, дал Ей ветку райской пальмы. Тут видны следы разрушенной часовни.
В древние времена пещеры и башни Елеонской горы были наполнены пустынножителями, о чем упоминает Иероним, писатель IV века. По свидетельству нашего первого паломника Даниила и в его время (около 1115 года) близ Вознесения Господня «на полдни лиц… ту близ есть столпник муж древен и страшен видом и стар деньми». Теперь все гроты, пещеры и полуразвалившиеся башни пусты как гробы. Францисканский инок, страж Гефсиманского сада – единственный пустынник на горе Елеонской. Впрочем, ошибся, есть еще и другой: это муэдзин мусульманской мечети на развалинах храма Вознесения Господня. Первый у подножия горы стережет памятник начала страстей Христовых, другой на ее вершине стережет памятник высшей Его славы. Вышина средней вершины Елеонской горы над поверхностью моря 2557 футов (351 сажень). Она господствует над Иерусалимом, ибо высший пункт его, латинский монастырь Спасителя, имеет лишь 2475 футов, гора Сион 381, а Мориа 2280 футов.
Прогулка вокруг городских стен
Долины Иосафатова и Царская. – Источник Богородицы. – Купель Силоамская. – Кладезь Иоава. – Долина Гинномская. – Село Скудельниче и гора Злого совещания. – Южная сторона Иерусалима. – Дом Тайной Вечери. – Мечеть Неби-Дауд. – Гроб Давида по мусульманским преданиям. – Развалины дома Иоанна Богослова. – Дом Каиафы. – Христианское кладбище на Сионе. – Пещера Св. Петра.
По обозрении вершины Елеонской горы снова спустимся в долину Иосафатову, которая в своем продолжении носит разные названия; так, от севера до моста, ведущего к Гефсиманскому погребальному вертепу, она называется долиною Кедронскою; самая широкая часть – противу северо-восточного угла городской стены шагов тысяча, далее, где еврейское кладбище, она называется собственно долиной Иосафатовой или долиной Суда, далее долиной Силоамской или Царской. Весь вид долины мрачный, ибо со стороны города громоздятся во всю ширину волны беловатых и обнаженных скал, а с другой стороны также дикие скалы, изредка поросшие маслинами. В самой глубине ее извивается высохшее ложе Кедронского потока шага в три ширины, которое лишь в зимнее время наполняется дождевою водою красновато-мутного цвета. Название его производят не от кедров, а от еврейского слова «кедар» (темнота), отсюда Кедрон (темный), ибо протекает в темной (мрачной) долине. Это скалистое ущелье тянется далеко и считается заодно с плачевною юдолью Св. Саввы, оканчивающеюся у Мертвого моря. Когда первый раз увидишь долину Иосафатову, сердце наполняется невольной тревогою, возбуждаемою гласом Божиим: «соберу все народы и приведу их на долину Иосафатову и буду там судиться с ними». Предание, что на ней должен быть последний суд, произошло от пророчества Иоиля, который говорит устами Иеговы вышеупомянутые слова (Иоиль 3, 2). В Деяниях апостольских Ангел, по вознесении Господнем говоря ученикам, что Иисус приидет тем же образом, каким они видят Его восходящим на небо, – дает подразумевать, что и второе пришествие будет на том же месте, где совершилось преславное Вознесение, то есть близ долины Иосафатовой. К этому присовокупляют, что в день Страшного суда на Иосафатовой долине потечет огненная река, основываясь на словах пророка Даниила: «Престоли поставишася и Ветхий деньми седе… река огненная течаше исходящи пред Ним [65] (Дан 7, 9, 10). Но и независимо от этого вся обстановка долины вызывает печальные чувства и размышления. В ней царствует ужасная мертвенность и пустота, как бы жизнь природы около ней прекратилась; город, который над ней господствует, как бы построен из несчастий; поток, который ее прорезывает, давно уже иссох; горы, в которых она замкнута, обнажены и покрыты развалинами; скалы, составляющие бока ее, изрыты и обожжены; надгробные камни, которыми она усеяна, поломаны и разбиты; несколько деревьев, которые могли бы служить ей украшением, опалены солнечным жаром. Кладбище, надгробные памятники пророков, мучеников, истощание Сына Божия в саду Гефсиманском, начало муки Спасителя – все это проникает душу, волнует и поражает.
65
Соответственно сему продолжение Кедрского потока до впадения в Мертвое море называется у греков «Пирнос потамос» (огненная река), а у Арабов – «Уади-ель-нур» (поток огненный).
Предание о конце света и последнем суде, на долине Иосафатовой быть имеющем, так действует на наше воображение, что мы привыкли представлять себе долину Иосафатову в огромных размерах, и потому настоящий вид ее не удовлетворит нас: вся ее длина около Иерусалима не превышает четверти мили; исключая северной части, напротив возвышенности Везефы, где она несколько пространнее (около тысячи шагов), она суживается чрезвычайно и в продолжении своем имеет не более двухсот шагов ширины. Будучи засыпана белым камнем, среди скал того же цвета она похожа более на ущелье, чем на долину. Глубина ее также невелика: ложе Кедрона возвышается над поверхностью моря на 2140 футов, а как вершина горы Мории имеет вышины только 2280 футов, то долина Иосафатова лишь на сто сорок футов ниже того места, где стоял храм Соломонов.
От древнейших времен долина Иосафатова была кладбищем, и теперь видны там могилы еврейские с тысячами надгробных камней, ибо со всех сторон света стремятся израильтяне сложить здесь свои кости и дорого оплачивают такое позволение. Это еврейское кладбище в самой глубине долины Иосафатовой начинается древними мавзолеями, которые сразу обращают внимание пришельца. Между этими памятниками прежде всего встречаем так называемый гроб Иосафата. Это совершенное подземелье, которого двери только, иссеченные в скале, находятся на поверхности, да и те вполовину так засыпаны, что желающим войти внутрь надобно ползти. Двери украшены наверху резьбою, представляющею треугольник, в средине коего вырезаны цветы; стиль резьбы простой, но чистый и полный истинного вкуса. За входом в гроб находится довольно большой квадратный покой с ровным полом, но так гладко высеченный в скале, как будто бы был отлит из металла. Впрочем, из Св. Писания известно, что Иосафат был погребен вместе с отцами своими во граде Давидове (3 Цар 22, 50); другие говорят, что Иосафат приказал иссеч этот гроб, и потому он называется Иосафатовым. В четырех шагах от гроба Иосафатова находится гроб Авессалома, который весь находится на поверхности земли. Над ним высятся почти отвесные скалы. Он имеет квадратную форму и есть не что иное, как обломок скалы. По колоннам памятник этот принадлежит к архитектуре греческой: капители ионические, пьедесталы закрыты кустарниками. Наверху памятника, который теперь не выше десяти футов, лежит кровля тяжелая, каменная, остроугольная, похожая на сахарную голову. Внутри этой глыбы находится гладко вытесанный малый четырехсторонний покой, вход в который не с лицевой, но с противной стороны. Внутри видны груды мелкого камня и ниша в стене, где, вероятно, лежало тело. Памятник этот не носит вовсе признаков еврейской эпохи и, по мнению всех археологов, едва ли достигает до времен Константина. По сказанию Св. Писания, Авессалом был убит за Иорданом и брошен в лесу в глубокий дол, «и наносили на него большую кучу каменьев». Но там же читаем, что Авессалом еще при жизни своей «взя и постави себе столп в юдоли царстей… и нарече столп именем своим и нарече его, рука Авессаломля, даже до днешняго дне» (2 Цар 18, 18). А раввины утверждают, что Давид, оплакивая утрату хотя и недостойного своего сына, приказал перенести тело его в этот гроб, приготовленный им себе еще при жизни. Предание весьма вероятное. В течение тысячелетий люди, которые проходят мимо этого памятника, без различия пола, возраста и вероисповедания, считают своею обязанностью бросить на гроб Авессалома камушек, как бы с проклятием на этого неблагодарного сына, восставшего против любившего его отца, сына, от которого принужден был уходить Давид и переходить Кедрон, как говорит Писание, босыми ногами и с покрытой головой, ища убежища в пустыне с малым числом верных слуг своих… Брошенный камень отскакивает от скалы, катится обратно в ложе Кедрона, и так мертвая глыба дает жизнь вековому преданию! С третьим из гробовых памятников также соединено предание, хотя и не столь древнее. Это теперь просто грот, высеченный в скале, в котором, по преданию, укрылись апостолы по взятии Христа в саду Гефсиманском. Позже погребли здесь, как говорят, святого Иакова брата Господня, когда жиды свергнули его с крова церковного.
Наконец, четвертый гробовой памятник весьма похож на описанный выше гроб Авессалома; это также четвероугольный обломок скалы, украшенный высеченною вокруг галереею с колоннами и также покрытый остроугольным верхом. Это гроб Захарии и, как полагают, сына Варахиина, убитого между церковью и алтарем.
Вся возвышенность над этими памятниками и далее к югу покрыта новыми гробами или камнями и называется «еврейским кладбищем». Для того, чтобы получить несколько пядей земли на этих скалах для своих посмертных останков, евреи в большом числе ежегодно оставляют страны, где родились и выросли, и проводят остаток жизни нередко в крайней нужде. Итак, на покатости долины Иосафатовой под самыми городскими стенами кладбище мусульманское, а на противоположной стороне кладбище еврейское. Евреи и магометане верят, что в этом месте будет «последний суд», и потому усиливаются быть как можно ближе к этому месту. Юго-восточный угол городской стены приходится почти напротив гроба Захарии. Не вся гора Мориа занята стенами; часть ее клином подается далее на юг между долиною Иосафатовою и долиною Тиропеон, которая отделяет гору Сион от Мории и, входя в город воротами Гнойными, простирается до Еврейского квартала. Весь этот клин горы Мории называется взгорьем Офел, что значит «возвышенное место». Оно не раз упоминается в Св. Писании: во время Соломона монетный двор был на возвышенности Офел, а при Манассии оно все находилось в стенах Иерусалима. И потому, продолжая наше обозрение, не будем следовать направлению южных стен нынешнего Иерусалима, но по следам древних его стен, т. е. далее на юг, долиною Иосафатовою.
В нескольких стах шагах от юго-восточного угла стен у подножия Офела встречаем «источник Богоматери», называемый арабами «Аин-ум-ель-дередж», единственный источник живой воды в Иерусалиме. Источник этот турки имеют в большом почтении, отправляя при нем свои молитвы. Он находится глубоко в скале; вход украшен резьбою; спускаются к воде вниз по 26 обширным и довольно удобным ступеням; воды в нем довольно, вкус ее несколько солоноватый, но не противный. Трудно прийти к этому источнику так, чтобы не застать возле него арабских женщин из деревни Силоамской, лежащей насупротив источника; а эти мегеры обычно встречают чужеземцев не только неприязненными взглядами, но и бранью, ибо считают этот источник своею исключительною собственностью и Святым местом. Во время оскудения воды внутри города (в систернах) они привозят воду этого источника на продажу в город в бурдюках или мехах.
Предание утверждает, что Матерь Божия, живя в Иерусалиме, черпала здесь воду и мыла белье; посему не только христиане, но и мусульмане весьма почитают этот источник, который прежде назывался источником Драконовым, потому что в нем водились угри или рыбы, похожие на змей, (вьюны), или по крутому извилистому бегу этого ручья из источника. Источник Марии соединяется с Силоамским подземным в скале каналом, простирающимся на 250 сажен. Вся противоположная сторона долины Иосафатовой, начиная от источника Марии до Силоамской купели, составляет отвесную и высокую скалу, наверху которой видно арабское селение, называемое Силое, по-арабски Кефр Сильван. Там живут феллахи, то есть оседлые арабы-мусульмане, известные своею дикостью и воровством. Они живут в бедных хижинах, пристроенных кое-как к гробовым пещерам. В том месте, где кладбище еврейское соединяется с селением Силоам, лежащим у подножия горы Соблазна, видна площадь капища Молоха, некогда воздвигнутого Соломоном. Ныне загоняют на нее по ночам деревенских верблюдов и коз. На той же горе указывают место, где повесился Иуда, недалеко от дороги, ведущей в Иерихон.
В нескольких стах шагах за источником Дракона показывают остатки древних ворот Гнойных, а на краю возвышенности Офел, там, где долина Иосафатова соединяется с долиною Тиропеон, находится славный источник Силоамский и купель Силоамская. К ней-то Христос послал слепорожденного, которого хотел исцелить: «иди и умойся в купели Силоамской, что значит послан» (Ин 9, 7). Отсюда название купели Силое. Источник же, который доставляет ей воду, называется Драконов. Епифаний говорит, что во время осады Иерусалима при царе Езекии источник этот доставлял воду только для евреев, а когда приближались язычники, вода вовсе исчезала. Иосиф, напротив, пишет, что при осаде Тита римляне всегда заставали воду, а пред евреями она исчезала. «Фонтан Силое, – пишет Мишо в истории крестовых походов, – бьющий от времени до времени, не мог угасить жажды множества воинов. В иссушенных окрестностях, под огненным небом, армия христиан была выставлена на все ужасы жажды». Напротив пещеры источника Силоамского находится купель (водоем) Силоамская: это четырехсторонняя каменная систерна, двенадцать шагов длины и восемь ширины; на дне глубокого ложа виден мраморный помост и базис (подставы) древних колонн, которыми была обставлена купель. Вода сплывает сюда подземным каналом из источника Силое. Древле в этой купели еврейские первосвященники черпали воду золотым кубком и, смешавши ее с вином, обмывали алтарь в праздник Кущей. Желая обратить иудеев от обрядового обыкновения к источнику воды живой – благодати Святого Духа, Господь наш Иисус Христос в последний день этого праздника, присутствуя в храме во время совершения вышеупомянутого обряда, воззвал: «Аще кто жаждет, да грядет ко мне и да пиет» (Ин 7, 37). В этой-то купели на память совершившегося здесь чуда исцеления слепорожденного христиане и мусульмане умывают глаза. В древние времена здесь стояла башня или столп, к которой относятся слова Спасителя, сказанные при известии о внезапном падении этого столпа: «или вы думаете, что те восемнадцать, на которых упал столп силоамский и побил их, были грешнее всех в Иерусалиме? Говорю вам: нет; но если не покаетеся, все также погибнете» (Лк 13, 4, 5). Впоследствии в память чуда, совершенного Спасителем, здесь была воздвигнута церковь, развалины которой видны и доселе вокруг купели: обломки колонн и больших тесаных камней.