Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника
Шрифт:
На той же самой улице, которая называется Страстным путем, недалеко от ворот Гефсиманских (на восточной стороне Иерусалима) есть несколько замечательных в христианском отношении мест: так, идя от бывшего двора Пилатова вниз и не доходя до развалин Антониевой башни, от прямой улицы, ведущей к Гефсиманским воротам, отделяется улица влево: она вся застроена домами мусульман; между ними указали нам дом арабского эфенди, главного хранителя ключей от храма Воскресения Господня. Когда мы проходили, он сидел у ворот с чубуком и ласково раскланялся с нами. Подымаясь вверх по этой улице мимо развалин бывшего дома Ирода, мы пришли к находящимся невдалеке от городской стены развалинам монастыря во имя святой Марии Магдалины. В развалинах келий бывшего монастыря поселились арабы, занимающиеся деланием горшков; мимо их склада мы взобрались наверх развалин и осмотрели остатки бывшего алтарного полукружия; внутри между камнями росли в изобилии капорцы, покрытые цветами палевого и фиолетового колера, и какая-то трава с стручками, которая служит местным жителям лекарством от глазной болезни. Из этих развалин видны Дамасские ворота и весь северо-восточный угол города, обильный развалинами. Кельи со сводами уцелели хорошо и могли бы быть легко возобновлены. Монастырь этот, по местному преданию, был воздвигнут на месте дома Симона фарисея, в коем Мария Магдалина омыла миром и слезами ноги Спасителя и отерла их власами главы своей [55] . В развалинах церкви указывают следы человеческой стопы, отпечатлевшейся на камне. Предание называет это следом ноги Спасителя, оставленным здесь на память Его милосердия жене грешнице, дабы этим примером возбудить и других к покаянию.
55
Это основывается на том предании православной Восточной Церкви, которое различает в евангельских сказаниях три вечери, три разные лица и три вида миропомазания, вопреки латинской церкви, которая смешивает времена, места, лица и обстоятельства. Первая по времени вечеря была в Иерусалиме в дому Симона Фарисея, о коей повествует евангелист Лука. Жена грешница, помазавшая на ней миром ноги Спасителя, была, по преданию, Мария Магдалина, из нее же изгна седмь бесов. Две другие вечери были в Вифании: одна прежде шести дней Пасхи в дому Лазаря, где помазала ноги Иисусу и отерла своими власами Мария, сестра его, в знак благодарности Ему за воскрешение брата, а другая тоже в Вифании за два дня до Пасхи, на коей некая жена грешница помазала главу Иисуса, возлежащего в дому Симона прокаженного (см. о сем Синаксарь Великой среды).
По миновании Красных ворот, ведущих на двор Омаровой мечети, от Антониевой башни вплоть до Гефсиманских ворот тянется улица, обе стороны которой занимают развалины, поросшие индейскими фигами (кактусом). На левой стороне за забором на небольшом возвышении стоит церковь Св. праведных Богоотец Иоакима и Анны, – на месте, где, по преданию, был дом их, в котором родилась Пресвятая Дева Мария. Свв. Иоаким и Анна долго не имели детей, что у евреев было великим несчастием, ибо признавалось за неблагословение Божие. Однажды святой Иоаким хотел во время праздника принести свою жертву в храме Иерусалимском; но священники по его бездетству возбранили ему исполнение этой обязанности; огорченный сим Иоаким удалился в пустыню и, пребывая там в посте и молитвах, умолял Бога о даровании ему потомства [56] . В то же самое время жена его Анна понесла оскорбление от своей служанки, которая в глаза упрекнула ее в неплодстве. Святая Анна, погруженная в печаль, вышла в сад на молитву и, возведя вверх очи, увидела над своею головою на лавровых ветвях птичье гнездо, из которого выглядывали птенцы; это зрелище еще более усилило ее печаль, и она просила Бога подать ей то, в чем Он не отказывает даже и малейшему творению. Когда она молилась о сем, явился ей Ангел и утешил обетованием рождения от нее Пречистой Девы, которую позже она и родила в этом самом месте. В развалины этой церкви, находящиеся как раз против Овчей купели, входят сквозь врата, ключ от которых в руках французского консула, ибо после Крымской войны она подарена султаном союзнику его французскому императору Наполеону III. Французское правительство уже приступило к обновлению этого замечательного по архитектуре храма и намерено содержать при ней свой национальный клир, что весьма не нравится Латинскому Патриарху Валерге, не любящему чьего бы то ни было совместничества. Величественное здание это, по всей вероятности, относится к первым временам восточной империи: архитектура храма очевидно древняя: он имеет форму базилики; шестью красивыми пилястрами он делится на три равные части; алтарь отделен от храма пилястром же. Есть предание, что в этом самом доме, обращенном впоследствии в церковь, отошли ко Господу и погребены родители Пресвятой Девы на двенадцатом году ее жизни. Это предание слышал еще наш паломник игумен Даниил; описывая эту церковь в своем «хождении», он говорит: «и есть ту печерка в камени иссечена исподи под олтарем, в той печере родилась святая Богородица и в той печере гробы Иоакима и Анны». Мы спускались в это подземелье, еще не совершенно очищенное от земли и мусора. Но гробы свв. Иоакима и Анны ныне указывают в Гефсимании; более вероятно, что они лишь скончались здесь, погребены же в своей родовой усыпальнице, где впоследствии была погребена и Матерь Жизни – Пресвятая Дева.
56
По палестинским преданиям место Иоакимова моления в пустыне находилось близ Иерихонской долины в Кутломийском ущелье; там была впоследствии воздвигнута иноческая обитель – лавра Георгия Хозевита (Хузива), в которой и поныне уцелели развалины церкви во имя святых Иоакима и Анны и та пещера, в которой первый уединился на молитву, где и сохранилось древнее изображение св. Иоакима в молитвенном положении; церковь вся покрыта фресками XII века, отлично сохранившимися; в усыпальнице много греческих надписей еще древнейшей эпохи.
Местное предание также утверждает, что мусульмане, овладев Иерусалимом, напрасно старались обратить храм этот в мечеть и устроить при ней себе жилище. Их муллы не могли жительствовать спокойно в этих священных стенах, устрашаемые грозными видениями, и вскоре умирали, и потому они нашлись вынужденными сперва оставить храм в запустении, а потом и вовсе уступить его гяурам-франкам. В восточной части церкви действительно видно начало обращения ее в мечеть, по постройке миграба; но попытка эта осталась недоконченною. Близ церкви, не доходя Гефсиманских ворот, есть другое старинное здание – баня, в которой указывают на камне отпечаток младенческой стопы; предание говорит, что это след стопы Пресвятой Девы-младенца. Здание это недавно приобретено греками.
Напротив двух вышеописанных зданий (церкви и бани) у самых Гефсиманских ворот находится знаменитая Овчая купель, передняя ограда которой тянется во всю длину улицы. Название свое она получила оттого, что здесь обмывали овец и других животных пред принесением их в жертву. Царь Соломон вырыл этот водоем и окружил его пятью притворами, почему Иосиф Флавий и называет ее Соломоновой. Ангел Господень, как повествует святой Иоанн евангелист, в известное время сходил в купель и возмущал в ней воду, и кто первый входил в купель по возмущении воды, делался здоровым, какими бы недугами одержим ни был. По сей-то причине в притворах, окружающих купель (водоем), лежало множество больных, хромых и расслабленных, чающих движения воды, почему и самая купель называлась по-еврейски Вифезда, или дом милосердия. Трудно без особого чувства осматривать этот почтенный остаток древности, который несомненно есть дело Соломона. Овчая купель примыкает к священной ограде Омаровой мечети или двора древнего Соломонова храма. Теперь остался лишь сухой продолговатый дол, имеющий от востока на запад не более 50 сажень длины, а от севера к югу 14 сажень ширины; о глубине же купели судить нельзя, ибо почти наполовину она засыпана развалинами и заросла тернием, индейскими фигами, гранатовыми и другими деревьями. Видны еще каменные ступени, по коим сходили к воде по мере того, как она подымалась или понижалась. Прежде эту систерну наполняла дождевая вода, стекавшая в нее каналами; четыре стены этого водоема сложены таким образом: сперва идут ряды из больших тесаных камней, скрепленных железом, потом ряды кирпичные и наконец ряды мелких камней. В некоторых местах эта древняя одежда уже пообвалилась. Со стороны улицы купель открыта, ибо место между этой улицею и купелью служило некогда площадью для скота, вгоняемого в купель. Паломники XVI века еще видели несколько портиков целых; теперь остались лишь две арки с западной стороны; около систерны видны фундаменты древних притворов. Но меня не столько занимал этот славный памятник времен Соломона, сколько сладкие воспоминания неизреченной благости нашего Спасителя; ибо здесь поверженному на одре долголетней болезни и не имеющему человека, который бы ввергнул его в купель, – всемогущее Слово рекло: «востань, возьми одр твой и ходи!» За этот милостивый поступок вместо благодарности фарисеи и книжники исполнились зависти и ненависти, порицая сие дело милосердия за то только, что оно совершено в субботу, за то, что Он в субботу приказал ему «взять одр свой». Невольно вспомнились мне при этом наши мнимые старообрядцы, отлучившиеся от своей матери Церкви ради одной обрядовой внешности и фарисейски ненавидящие пастырей церковных за небуквальное соблюдение некоторых форм закона церковного, забывая сказанное Спасителем: суббота человека ради, а не человек субботы ради!
Гефсимания
Путь в Гефсиманию: место побиения святого первомученика Стефана. – Предание о монастыре на месте нападения жидовина на гроб Богоматери. – Спуск в подземелье гроба Богоматери: престолы в память Иоакима и Анны, Св. Иосифа Обручника, Св. Стефана первомученика. – Часовня гроба Богоматери. – Предание об успении, погребении и взятии Ее на небо. – Придел сирийцев. – Архондарик. – Празднование в Гефсимании всечестного Успения. – Место моления о чаше. – Масличные деревья.
Из всех окрестных мест Святого Града самое любимое и наиболее посещаемое нашими богомольцами есть Гефсимания или подземный храм, в котором находится погребальная пещера Матери жизни, в успении своем нас не оставляющей.
Описывая это по справедливости досточтимое место, наш древнейший паломник игумен Даниил выражается об нем так: «Гефсимания есть село, идеже есть гроб святыя Богородицы, близ града Иерусалима на потоце кедрстем во юдоле плачевне». В субботний день, едва забрезжит утро и отворятся Гефсиманские врата в восточной стене, по Страстному пути из всех городских монастырей, занятых русскими поклонниками, спешат молчаливо, обгоняя друг друга, русские богомольцы, чтобы застать Литургию в Гефсиманской церкви, начинающуюся так рано, как только позволяет время, определяемое отверзением городских врат. Некоторые усердные богомолки приходят к воротам еще до их отверзения и своим появлением как бы напоминают полусонной турецкой страже ее обязанности. От ворот до нижнего моста, перекинутого через поток Кедрский, пролегает широкая недавно разделанная дорога; на этом пути ныне указывают лишь одно замечательное место, находящееся в самом низу почти против моста: это место побиения камнями первомученика Стефана; оно означено большим плоским камнем, вросшим в землю, который благоговейно лобызают поклонники. Недалеко от него сухая систерна, в которую, как говорит предание, было брошено убийцами тело мученика и после извлечено христианами для честного погребения.
Но игумен Даниил указывает на этом пути еще и другую замечательность: «и есть, – говорит он, – близ Иерусалима меж востоком летним и зимним от врат градных сажен 50, до места, идеже жидовин Афония хотел соврещи со одра тело святой Богородицы, егда несли и апостолы погребсти в Гефсиманию, отъяж ему Ангел Господень руце обе мечом пламенным. Есть на месте том монастырь женский и нынеж разорен бысть от поганых». Это подтверждает слышанный мною рассказ, что при обделании дороги или спуска в Гефсиманию на углу, где стезя эта заворачивает направо, открыли подземную церковь, но поспешили засыпать вход в нее, боясь подозрительности турецких властей. Одни полагают, что это нижняя часть церкви во имя святого первомученика Стефана, о которой тоже упоминает Даниил, а другие – что это подземелье принадлежит одному из древних монастырей, может быть тому самому, о коем упоминается выше. А оттуда до гроба святой Богородицы, продолжает Даниил, сажен сто. Далее следует описание самого гроба и пещеры. Но мы прежде еще должны описать подземелье, ибо самая пещера с гробом Богородицы составляет лишь часть его.
Поклонясь месту убиения Стефана и перейдя древний каменный мост, перекинутый чрез иссохшее русло потока Кедрского, из глубины которого с обеих сторон возвышаются деревья и кустарники, осеняющие этот почтенный остаток древности, и оставивши вправо площадку, посреди которой возвышается развесистый теревинф, вы спускаетесь по каменным ступенькам «на удольное место», как выразился Даниил, и останавливаетесь на нижней площадке, перед входом в подземелье. Лицевой фасад этого входа во вкусе византийском; двери его украшены небольшими колоннами и оканчиваются прекрасною огивою (остроконечною аркою), украшенною резьбой. Но что особенно удивляет своим величием – это входная лестница: пятьдесят мраморных ступеней, шириной от одной стены до другой на тринадцать локтей, ведут во внутренность подземелья; над ними возвышается свод из больших гладко тесанных камней, и так понижаясь постепенно, этот сход приводит вас в подземное святилище, вид которого мало-помалу проясняется при таинственном блеске лампад, подобно звездам небесным освещающих его сумрачные своды; атмосфера этого подземелья пропитана благоуханием кадильным. Мусульмане, почитая это место наравне с христианами, говорят, что в этом храме обоняется райское благоухание. Через пять ступеней с правой стороны от входа видны заложенные двери, которые вели в церковь женского монастыря, находившегося наверху, так что гробовая пещера приходилась под алтарем ее. Уже наш паломник Даниил (XII века) упоминает об этой церкви в прошедшем времени, говоря: «а прежде того была церковь создана вверху над гробом святой Богородицы во имя Успения, и ныне же разорена есть от поганых, и гроб Богородицы был под алтарем той церкви». Чрез пятнадцать ступеней находятся на обеих сторонах два почти противоположных покоя. Правое отделение заключает в себе два престола – один на восток Св. Иоакима, другой на север Св. Анны; эти престолы, по преданию, находятся на гробах родителей преблагословенной Девы Марии. Оба эти алтаря принадлежат грекам. С другой стороны покой равной величины вмещает в себе престол во имя святого Иосифа Обручника, устроенный, по преданию, над его гробом; говорят, что прежде был тут и престол над гробом Симеона Богоприимца. Это отделение принадлежит армянам.
Это подземелье, как говорит Никифор, обделано еще во времена свв. царей Константина и Елены; стены и своды выкладены из тесаного камня; тотчас по сходе на правой стороне у стены престол во имя святого Стефана первомученика: он, так же как и находящийся на другой стороне у стен же, принадлежит грекам. Во время служения у гроба Богоматери у этих приделов становятся их певчие. От придела Св. Стефана начинается верхняя ветвь пещерного креста (так как вся пещера представляет собою форму правильного четырехстороннего креста), и во глубине этой ветви находится главная святыня – погребальная пещера с гробом Богоматери. Во мраке подземелья блеск ламп и свечей изнутри вертепа, как путеводный светоч, указывает дорогу ко гробу Матери жизни, Царицы и Девы. Он иссечен в натуральной скале совершенно таким же способом, как Гроб Спасителя, то есть составляет внутри подземного храма особую часовню (кувуклию). Со внешней ее стороны по левую сторону от входа прислонен алтарь армян, которые постепенно втеснились в это подземелье: получив сперва позволение повесить здесь три лампады лет 30 тому назад, они потом с помощью золота разделили с греками владение погребальною пещерою, получив право служить вслед за ними на самом гробе Божией Матери.
Чрез маленькие двери полусогнувшись можно войти внутрь пещеры, половину которой занимает гробовое ложе, вытесанное в той же скале у восточной стены, покрытое дскою из белого мрамора с синими жилками, – здесь-то лежало тело Царицы неба и земли. Ложе гробовое в три локтя длины служит престолом для греков и армян. Двадцать неугасимых лампад горят внутри пещеры, которая как внутри, так и снаружи остается в своем натуральном виде, но изнутри стены ее завешаны шелковыми тканями.
Известно, что возлюбленная Матерь Еммануилева и наши со святым своим телом взята на небо; но подробности сего сказания, сохраненные церковным преданием, не всем известны; и хотя Церковь не придает одинаковой значительности всем этим преданиям, однакож, полагаю, верующим приятно будет знать, что именно говорят предания об этом чудесном взятии на небо Матери жизни. По вознесении Господа нашего Иисуса Христа Богоматерь пребывала на Сионе в дому возлюбленного его ученика Иоанна. Часто ходила она на Елеонскую гору, особенно любимую Спасителем, чтобы на месте вознесения Его на небо возноситься мыслию к небу, и, в любви превысшая самих Херувимов, жаждала скорейшего разрешения от уз плоти и соединения с возлюбленным Сыном и Богом. Однажды, когда она таким образом проводила время в молитве на Елеоне, предстал перед нею Архангел Гавриил и возвестил, что чрез три дня она будет вознесена превыше ликов Ангельских, и подобно Сыну, сказал ей Архангел, одержишь победу над смертью, ибо только уснешь на мгновение, а пробудившись узришь бессмертную в блистании лица Господня жизнь и услышишь гласы радования и хваления. В знак этой победы Архангел Гавриил подал Пречистой Деве ветвь райской пальмы, сияющую небесным светом, как бы некий луч благодати, взятый у самого подножия высочайшего трона. Когда исчез Архангел, Дева Мария, проникнутая неизреченною радостью, воспела благодарственную песнь, и когда в смирении духа она склонила чело свое перед Богом, тогда поклонились Пренепорочной все масличные деревья, преклонив к земле свои вершины. Еще пред успением святейшей Девы все апостолы, разошедшиеся по всему свету, собрались чудесным образом во Иерусалим, шествуя на облаках, дабы проститься с Матерью рода человеческого. Сладким сном, среди райских видений, улетела благословенная душа Марии, в хоре Архангелов, Херувимов и Серафимов, в присутствии возлюбленного Сына, Утешителя Духа и предвечного Отца. апостолы, опрятав честное и святое тело, понесли его с пением ко гробу в долину Иосафатову, где уже почивали останки ее родителей. Все христиане шли около возлюбленной Матери; над телом ее несся венец из ясных облаков, на которых невидимые Ангелы райскими напевами утешали печаль верных и наполняли небесным утешением богобоязненные души. Старцы еврейские – фарисеи и книжники, видя, с какою торжественностью христиане провожают святые останки, выслали множество людей, чтобы отобрать и сжечь честное тело святой Девы; но венец из облаков, носившийся вверху погребального шествия, внезапно окружил собою всех христиан, а чрезвычайный блеск от этого круга или венца поразил нечестивых слепотой. Таким образом христиане беспрепятственно продолжали свое шествие, а венец облачный снова светил в воздухе над ними; тогда проходивший мимо жидовин Афония бросился ко гробу с намерением опрокинуть его, но едва коснулся одра, пораженные пламенным мечом Архангела обе руки его внезапно усохли; обращенный этим наказанием, он просил о прощении и за молитвы апостолов был исцелен, не только он, но и все ослепшие получили прозрение, ибо в день победы над смертью Матери милосердия и всяких щедрот даже и злые дети сделались причастниками ее неизреченной благости. Через три дня по положении во гроб пречистого тела прибыл апостол Фома и, неутешный от печали, что опоздал на погребение, хотел по крайней мере почтить поклонением святое Тело; но когда апостолы, собравшись, отверзли гроб, уже не нашли в нем святого Тела и в удивлении не знали, что подумать, что предпринять, как вдруг святой Фома по выходе из пещеры узрел возносящуюся на воздухе пренепорочную Деву, сияющую всем блеском вечной славы и окруженную хором Ангелов, воспевающих песнь хваления. Апостол в восторге сыновней любви простер длани к возлюбленной Матери, и тогда для услаждения его печали преблагословенная Мария бросила ему с высоты свой пояс. Большая часть этих подробностей вошли и в состав церковных песней, которыми мать наша Церковь так трогательно ублажает Матерь Жизни в день Ее преславного успения: «егда изшла еси, Богородице Дево, ко из тебе рождшемуся неизреченно, бяше Иаков брат Божий, и первый священноначальник, Петр же честнейший верховник, богословов начальник, и весь Божественный апостольский лик, явленным богословием песнославяще Божественное и страшное Христа Бога смотрения таинство, и живоначальное и богоприятное твое тело погребше, радовахуся, Всепетая, превыше же пресвятыя и старейшыя Ангельския Силы, чудеси дивящися, приникше друг ко другу глаголаху: возмите ваша врата восприимите рождшую небесе и земли Творца, славословленми же воспоем честное и святое тело, вместившее нами Невидимого и Господа; темже и мы память твою празнующе, вопием ти, препетая: христианский род вознеси, и спаси душы наша». – «Яко на облаце, Дево, апостольский лик носимь к Сиону от конец (земли), служити тебе облаку легкому собирашеся, от неяже вышний Бог сущым в тме и сени праведное возсия солнце». – «Лик богословов от конец (земли), свыше же Ангел множества к Сиону идяху, всесильным мановением, достодолжно, Владычице, твоему погребению служаще. Постиже руце досадательныя дерзого, усечением суд нанес, Богу сохраншу честь, одушевленному кивоту, славою Божества, в немже Слово плоть бысть».