Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника

Кавелин Леонид

Многие утверждают, что купель Силоамская выкопана по приказанию Соломона, и ссылаются в этом отчасти на книгу Ездры, где она названа «Царским прудом», также и на историка Иосифа, который попросту называет ее прудом Соломона. Вода из Силоамской купели утучняет единственные огороды, какие существуют в окрестности Иерусалима, на том самом месте, где были царские сады, и тянутся на юг по так называемой «Царской долине»; среди их зеленеют масличные и другие деревья (смоквы, гранаты) как остатки древних царских садов.

Близ купели Силоамской показывают место, называемое «гробом пророка Исаии». Там растет шелковичное дерево, обложенное вокруг камнями; пень его наполовину раздвоен, что почитают за чудесное знамение образа смерти пророка Исаии. Мусульмане часто отправляют на этом месте свои молитвы, и все народы почитают это место, считая его гробом пророка. Предания еврейские и христианские согласны в том, что Исаия погребен под дубом у «кладезя Рогель». Он понес мученическую смерть за смелые обличительные речи к нечестивым современникам. Его перепилили надвое деревянною пилою по повелению царя Манассии в начале его царствования. Такова судьба большей части великих людей: сперва замучат, а потом ублажают! Кто останется холодным при самой мысли о гробе этого богоглаголивого пророка, евангелиста Ветхого Завета, как справедливо называют его по силе и ясности его предсказаний о пришествии Спасителя и Его страданиях, как например: «Се Дева во чреве приимет и родит Сына и нарекут ему имя Еммануил, еже есть сказаемо с нами Бог», или: «Той язвен бысть за грехи наши и мучен за беззакония наши, наказание мира нашего на Нем, язвою Его мы исцелехом»?

На самом конце Силоамской долины встречаем кладезь огня или Неемии, который издали походит на малую мечеть. Еврейские левиты,

когда повели евреев в Вавилонский плен, взявши священный огонь с алтаря, сокрыли его потаенно в долине, где был глубокий и сухой кладезь. По возвращении из плена Неемия, зная о сем из преданий, послал в этот кладезь за огнем, но вместо огня нашли лишь грязь, которую Неемия приказал черпать и облить ею жертвы, положенные на костер. Когда было исполнено это и показалось солнце, сперва скрывавшееся в облаках, вдруг, к общему удивлению, дрова загорелись (2 Мак 1). Колодезь этот весьма глубок, но не сух, и содержит в себе хорошую воду. Арабы называют его кладезем Иоава, по имени известного военачальника Давидова. Находится же он на малой равнине; покров его и отчасти обделка полуразрушены, но вид померанцевых, масличных и других деревьев и свежей зелени удивляет и радует пришельца, который привык видеть здесь или нагие скалы, или редко растущие сухие и бледные маслины. Источник довольно обилен и после весенних дождей иногда поднимается так, что изливается чрез край, оплодотворяя окрестную равнину. Это обстоятельство служит для Иерусалима признаком хорошего урожая, и потому оно празднуется радостно собранием вокруг кладезя всего городского населения. Добрая вода и роскошная зелень деревьев делают это место как бы единственным оазисом в скалистом Иерусалиме, привлекая сюда почти ежедневно, особенно весною, довольное число жителей на любимую прогулку к этому кладезю, и там, в тени растущих на месте древних царских садов деревьев, они предаются вполне наслаждению восточного кейфа, то есть курят наргиле и смотрят на пускаемый в воздух дым. При этом кладезе кончается Иосафатова долина в соединении с Царскою, которая служит ей продолжением.

Напротив самой вершины горы Соблазна на запад от нее протягивается между горами Злого совещания и Сионом на равном расстоянии от южной стороны городских стен широкая долина, известная в Св. Писании под названием Геенна, долина сынов Гинномовых. Она начинается со стороны долины Иосафатовой (точнее, ее продолжения – Царской) местом, называемым Тофет. Название это производят от идолопоклоннических празднеств на ней совершавшихся, ибо «тофет» значит бубен. На этом месте совершались величайшие беззакония иерусалимлян; здесь было самое высшее оскорбление Иеговы, здесь чтили Молоха и Ремфана и приносили им кровавые жертвы: «создаша требище Тавефу, еже есть в юдоли сына Енномля, да сожигают сыны своя, и дщери своя огнем, егоже не повелех им, ниже помыслих в сердце моем» (Иер 7, 31); и исполнились слова пророческие: «сего ради се дние грядут, глаголет Господь, и не рекут ктому требище Тавефово, и юдоль сына Енномля, но юдоль закланых; и погребутся в Тавефе, занеже несть место. И будут трупие людей сих в снедь птицам небесным и зверем земным, и не будет отгоняющего. И упраздню от градов Иудиных, и от путей Иерусалимлих глас радующихся, и глас веселящихся, глас жениха и глас невесты, во опустении бо будет вся земля (сия)» (Иер 17, 32, 31). В долине сынов Гинномовых (Геенской) предание, следуя рассказу историка Иосифа, назначает место встречи Авраама и Мельхиседека, «царя правды и мира». Но гораздо памятнее осталось то, что здесь существовало требище Молоху и что в медную раскаленную внутренность этого идола, в жертву ему, бесчеловечные родители повергали своих младенцев, а жрецы звуками тимпанов заглушали стоны невинных жертв. На память таких злодеяний долина эта стала столь страшною, что жиды самый «ад» прозвали «геенною», что перешло по употреблению и в книги Нового Завета, где «геенна огненная» и «ад» – слова однозначащие. Долина Тофет и прилежащие склоны горы Злого совещания покрылись гробами и до сих пор представляют лишь один обширный некрополис. Посреди их гроб первосвященника Анны, иссеченный в скале, так же как и другие открытый; камни, на которых кой-где еще можно разглядеть следы надписей, – поломаны и разбиты. Над этими гробами несколько правее видно поле, называемое ныне Акелдама или «Село крови», – «Земля горшечная», «Село скудельничее», то самое, которое было куплено за те 30 сребренников, которые были возвращены Синедриону Иудою Искариотским (Мф 27, 7; Зах 11, 13). Место Акелдама до сих пор заключает в себе глину, пригодную для горшечных работ, какой не находится нигде более в окрестностях Иерусалима, исключая этого поля, и в небольшой и опустелой деревне Абу-вер, лежащей далее к западу. Весь скат горы изрыт погребальными пещерами. Между ними еще уцелели остатки большого здания или усыпальницы, построенной, по преданию, святою царицею Еленою. Оно сложено из толстых тесаных камней, верх закрыт большим сводом, опиравшимся на пилястрах, с несколькими отверстиями, чрез которые проходил свет и вносились мертвые тела. Над усыпальницею была церковь. Эти развалины в то время, когда здесь еще погребали странных, принадлежали и греческому монастырю Св. Онуфрия. Недалеко от этой усыпальницы в полугоре сохранилась древняя пещерная церковь этого монастыря, принадлежащая и доселе грекам. Церковь небольшая, была вся украшена фресками, следы которых еще видны сквозь копоть, а лики, по обыкновению, искажены мусульманским изуверством. За церковью и на покатостях горы видны древние запустелые кельи отшельников. В субботу четвертой недели Великого поста в церкви Св. Онуфрия совершается Божественная Литургия и по окончании оной в гробнице панихида за усопших. С начала текущего столетия все христиане хоронят своих мертвецов на кладбище Сионском. Наш паломник иеромонах Саровской пустыни Мелетий осматривал село Скудельничее в 1794 году, когда еще на оном погребались странные и бедные; он описывает его так: «Гробовая пещера ископана в горе четвероугольником. Вход в оную чрез малое отверстие или скважину, так что только человеку пролезть и протащить мертвое тело. Внутрь пред оным порожнее место, около же трех сторон в шести отделенных стенами камерах высечены тринадцать гробов без крыш. В сии гробы полагаются тела умерших. И когда оные совсем истлеют, останутся одни кости, то, вынувши их из гроба, кладут в той же пещере в две сбоку сделанные ямы. В бытность тогда нашу (16 генваря 1794 года) в трех гробах, незадолго до прихода нашего положенных, лежало по человеку, из которых одна была русская женщина, которая жила в одном из иерусалимских девичьих монастырей. Мы в то время, не имея у себя свеч, в темноте не могли ясно тел осмотреть» (стр. 102, 103). Марта 18 в субботу четвертой недели поста, в которую на селе Скудельничем совершается в церкви Св. Онуфрия Литургия, а после оной в вышепомянутой погребальной пещере панихида за усопших, о. Мелетий снова посетил эту пещеру и рассказывает по сему случаю следующее: «До обедни прошед внутрь кладбища, мне пропели с возженными свечами по умерших заупокойную литию, а потом смотрели в трех гробах на тела, о которых было выше упомянуто. Они еще вовсе не истлели и состав человеческой не разрушился. Но мокрот уже никаких и запаху не было. Итак, – прибавляет он, – не знаю почему один западный путник (князь Радзивилл) пишет, что земля здесь имеет такое свойство, что положенный на оную труп истлевает совершенно, как я сам очевидным, говорит он, был тому свидетелем, в 24 часа и из оных ничего более не остается кроме только костей». А между тем этот вымысел князя Радзивилла, опровергнутый так ясно очевидцем же, был не раз повторяем и после того западными писателями-паломниками.

Окончим обозрение села Скудельничего свидетельством о нем нашего древнего паломника игумена Даниила: «Туж, – пишет он, – под горою тою Сионскою есть село Скудельниче, иж куплено село Скудельниче ценою Христовою на погребение странных. Суть ту печеры многи, на стороне в горе каменной иссечены; в тех печерах гроби мнози и до сего дни устроены дивно и чудно; ту погребают пришельци странники, не даючиж ничто от места того святаго; искуплено бо есть кровию Христовою место то». Так неизменны обычаи палестинские, что свидетельства паломников XII и XVIII столетия служат лишь подтверждением одно другому! Прибавим, что еще святая Елена нагрузила корабли каменистою землею «села крови», чтобы ею посыпать кладбище своей столицы. В позднейшее время привозили отсюда землю на могилы в Париж, Пизу и другие места Европы.

Гробницы эти простираются почти до самой вершины горы Злого совещания. Взойдя на нее, увидите значительные развалины, которые, как говорят, составляют остатки монастрыря Св. Модеста (Патриарха Иерусалимского). Так или иначе, но название горы Злого совещания дано этому месту потому, что во время Спасителя здесь находился загородный дом Каиафы, где собравшиеся старцы иудейские – архиереи и книжники «сотворили совет» взять Иисуса. Грустные по своим воспоминаниям и виду, эти развалины осенены развесистым теревинфом. Латинские монахи говорят, что это дерево растет на том самом месте, где повесился Иуда; но греческое предание дает этому событию другое место: мрачный овраг позади Силоамского селения на Иерихонской дороге.

Оставивши места, омраченные навсегда столь тяжелыми воспоминаниями, места, которые и во внешнем своем виде как бы доселе носят на себе печать отвержения, перейдем на противоположную сторону Гигонской долины – на ту часть Сионской горы, которая осталась вне городских стен. Тут на самом высоком месте Сиона, на южной стороне его, встречаете прежде всего группу зданий, среди которых высится купол мечети Неби-Дауд (гроб Давидов). В стенах этих зданий под именем «дома Тайной Вечери» предание указывает место горницы, где Господь наш Иисус Христос праздновал в последний раз Пасху, совершил Тайную Вечерю, т. е. Таинство Евхаристии, умыл ноги

учеников, где Он явился по воскресении собранным ученикам, уверил неверного Фому и где наконец Дух Святой сошел на апостолов в виде огненных языков. Вот какие священные для верных воспоминания заключены в этих дорогих стенах, находящихся ныне во владении неверных! Святой Епифаний говорит, что по взятии Иерусалима императором Адрианом все было сравнено с землею, кроме нескольких бедных синагог и небольшой церкви, которая была построена на развалинах того дома на Сионе, в котором Господь наш Иисус Христос вкушал с учениками последнюю вечерю и в котором Дух Святой сошел на апостолов. Эту-то Церковь Сиона, оставшуюся по опустошении Иерусалима, обычно отцы называли первою церковью и матерью всех церквей христианских: «от Сиона изыде закон… Радуйся Сионе святый, мати Церквей, Божие жилище, – поет Христова Церковь, – ты бо приял еси первый оставление грехов воскресением». Здесь святой апостол Иаков брат Господень был поставлен первым Иерусалимским епископом и здесь же был первый апостольский собор, первообраз вселенских соборов. Святая Елена распространила это здание, и по свидетельству святого Кирилла Иерусалимского оно изначала делилось на нижнюю церковь и верхнюю, в воспоминание того, что Дух Святой сошел на апостолов в верхней части Сионской горницы. Святыня, воздвигнутая Еленою, была разрушена и на ее-то развалинах на том же самом месте один из королей Сицилии воздвигнул церковь, а в 1330 году усердием Санхи, жены Роберта, другого короля Сицилии, устроен при этой церкви небольшой монастырек для францискан, но по прошествии 229 лет мусульмане по приказанию Сулеймана Великого в 1559 году отобрали у францискан дом Тайной Вечери и обратили его в мечеть, под тем предлогом, что предание помещает здесь же гробы Давида, Соломона и других иудейских царей, почитаемых ими. С тех пор и доселе турки спокойно владеют драгоценным местом невыразимого таинства.

В разных отделениях этой мечети предание указывает разные события евангельские, хотя в этом разделении нет неоспоримой достоверности, потому что храм несколько раз был разрушаем и переделан. Прежнее разделение церкви на верхнюю и нижнюю сохранилось и в мечети, – она двухэтажная. Самый низ состоит из двух покоев или горниц: первый имеет 24 шага в длину и ширину со сводом, опирающимся на двух квадратных пилястрах; предание называет эту горницу местом умовения ног по вечери; а в другом покое, имеющем двадцать шагов в длину и четырнадцать в ширину, также со сводами, указывают то место, куда вошел Спаситель по воскресении дверем затворенным в собрание учеников и сказал им: «Мир вам»! По лестнице, устроенной внутри здания, входите во второй этаж, который также делится на два покоя равной величины с нижними. Первый покой есть собственно «место Тайной Вечери»; он со сводами, опирающимися на двух красивых мраморных колоннах: вверху в замке сводов изваяние «агнца», в память таинственного Агнца, преподанного здесь апостолам в ночь, в нюже Христос был предан, паче же сам себя предал на заклание за живот мира. Это изваяние Агнца составляет единственное украшение дорогого для христиан места; стены грязны и измараны красками и углем; в восточной стене мусульманская ниш (миграб); с юга три большие окна освещают горницу. Но прежде весь покой был украшен мозаикою и фресками, как свидетельствует наш паломник XII века игумен Даниил. Против входной двери, у противоположной (северной) стены показывают место Тайной Вечери, огражденной деревянною решеткою. Мы упомянули выше, что предание указывает место умовения ног в нижнем покое, но с евангельским сказанием согласнее полагать, что это совершилось в том же самом покое, где и Тайная Вечеря.

При посещении этой горницы невольно теснятся в душу воспоминания тех событий, которых место это было свидетелем. Двенадцать апостолов возлежат вокруг стола по восточному обычаю, среди них занимает место их Учитель. То был день Пасхального агнца, который предоизображал Агнца, вземлющего грехи мира. «Желанием возжелех ясти Пасху сию с вами, прежде моей страсти» – это были первые слова во время этой трапезы любви, слова, выражающие жажду Спасителя к облаженствованию людей! Какая печаль разлита вокруг! Господь, возлежа как бы на смертном ложе, возвещает, что Он в последний раз вкушает земную пищу. По всеведению, свойственному Его божественной природе, Он ясно предвидит предательство, но возмущается духом, яко человек; ученики опечалены мыслию, что между ними таится предатель. Иоанн, любимый Господом ради своей детской невинности, преклоняется на перси Спасителя и вопрошает: Господи, кто есть предаяй тя? Среди этого святого общества сидит с диаволом в сердце мрачный Иуда, которого не могло сокрушить и страшное слово: «горе человеку тому», излетевшее из уст Христа Бога! – Как кратки и просты слова, утверждающие навеки бескровную жертву и таинство высшей любви, то таинство, к неосужденному принятию которого руководят нас вера, надежда и любовь, основанные на глубочайшем смирении, по сказанному: «верою и любовью приступим, да причастницы жизни вечные будем»! «Верую и исповедую, яко ты еси воистину Христос Сын Бога живого, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз». Какою любовью дышат слова Избавителя к Своим ученикам: «дети, еще мало аз с вами есмь»! Кто без слез может вспомнить и всю вечерю любви и это поучение о взаимной любви, которым окончилась последняя и святейшая трапеза!

Прежде христианам нельзя было даже и приближаться к дому Тайной Вечери; издалека смотрели они на священные стены и приносили свои молитвы; но времена переменились, и теперь несколько пиастров живущим здесь мусульманам доставляет свободный вход в заветное святилище. Другой покой верхнего этажа считают за место, где было сошествие Святого Духа на апостолов.

Мусульманские и еврейские предания указывают в том же самом здании место гроба Давидова. Известно, что Соломон устроил своему отцу Давиду величественный гроб, но об месте его «во граде Давидовом» известны лишь одни предположительные предания. Говорят, что Соломон заключил в нем большие сокровища, что их нашел первосвященник Гиркан во время осады Иерусалима Антиохом. По истории Иосифа, Ирод знал о месте гроба Давидова и хотел последовать примеру Гиркана. Он отправился в пещеру тайно ночью с своими поверенными, но уже не нашел сокровищ, но много богатых украшений. Однако прежде чем он достиг покоя, где были сложены кости Давида и Соломона, показалось из пещеры пламя и двое из спутников царя лишились жизни. Устрашенный Ирод спасся бегством, приказал заложить пещеру и при устье ее поставил памятник из белого мрамора. Памятник этот, вероятно, был уничтожен, как и многие другие, и не осталось после него никакого следа; а предание о месте гроба Давидова сохранилось главным образом в словах апостола Петра, который, говоря евреям о пророке Давиде, выразился так: «гроб его находится между нами (т. е. или вообще в Иерусалиме, или в частности около той сионской горницы, близ которой произносил свою речь апостол Петр) до сего дня» (Деян. Апост. 2, 29), а также и в словах блаженного Иеронима, который в письме к святой Павле выражает горячее желание, дабы он мог еще раз получить счастье войти во гроб Иисуса Христа и молиться в мавзолее Давида. Под мавзолеем Иероним, вероятно, разумеет здание, стоящее на месте, о котором сохранилось доселе предание. Во времена крестовых походов один из тогдашних летописцев пишет под 1173 годом, что в бытность его в Иерусалиме упала стена на горе Сионской и работники, посланные для того, чтобы возвести ее вновь, отвалив камень, увидели вход в подземелье. Двое смельчаков спустились в открывшееся отверстие и нашли дворец с мраморными колоннами и украшениями из золота и серебра. Тотчас же по входе внутрь увидели золотую корону и такой же скипетр, нашли также там урны, но что в них заключалось, по темноте рассмотреть не могли. Хотели идти далее, как вдруг обхватил их какой-то вихрь, повалил на землю и так они без чувств пролежали до самого вечера; тогда лишь очнувшись услышали голос, который приказал им немедленно удалиться. Вся эта легенда очень походит на арабские сказки из Тысячи и одной ночи. Вероятно, это отголосок истории Ирода, сохранившейся в предании Иосифа, ибо трудно допустить, чтобы в XII веке могли найти в гробе Давидовом золотую корону и скипетр, особенно после осмотра Гирканова. Турки буквально сохраняют предание о недоступности гроба Давидова. Они не позволяют никому сходить в подземелье, находящееся под мечетью, ни даже мусульманам, утверждая, что большое несчастие должно постигнуть того смельчака, который бы решился приблизиться к этому святому месту, что будто бы недавно еще при починке мечети, лишь только один из работников, увлекаемый любопытством, пробил мотыгою щель, чтобы заглянуть в пещеру, тотчас ослеп. Только раз в год отваливают камень, заграждающий устье гробового входа, чтобы бросить в него подарки, присылаемые из Константинополя, обычно богато вышитые ковры. Впрочем, тайна эта перестала быть тайною, если верить писателям, которые посещали эти места тогда, как они еще были в руках христиан в XV и XVI веке. Они утверждают, что от гроба Давидова не осталось ничего кроме этого входа; своды пещеры обвалились и все подземелье засыпано. Таково мнение францискан, которые так долго владели домом Тайной Вечери и тою частью горы Сионской, где теперь стоит мечеть Неби-Дауд. То, что мусульмане показывают почетным посетителям под именем «гроба Давидова», есть небольшая комната, имеющая вокруг стен каменные лавки; а в северной стене напротив входных простых дощатых дверей находится в углублении каменный саркофаг двенадцать футов длины, обмазан глиною и покрыт старою шелковою зеленого цвета материею. Это верхний голубец так называемого гроба Давидова, относительно которого лишь одни жиды убеждены, что и доселе как он, так и другие гробы их царей таятся в глубине Сиона, украшенные золотом и серебром, и вмещают в себе бесчисленные сокровища, которые сила Божия бережет до того заветного часа, когда придет Мессия и воцарится в дому Давидове и царствию Его не будет конца… Возле стены дома Тайной Вечери показывают место, где был дом святого Иоанна Богослова, в котором по преданию 23 года жила Матерь Божия и окончила свою земную жизнь; три креста на мраморе, изображающие древний герб Святой Земли, и несколько больших тесаных камней означают это святое место. Некоторые же указывают жилище Матери Божией под комнатою, где была Тайная Вечеря.