Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника

Кавелин Леонид

На месте бывшего дома Лазаря и сестер его Марфы и Марии, по местному преданию, святая царица Елена построила прекрасную церковь, которая подверглась общей судьбе всех здешних зданий, – она полуразрушена, уцелел лишь один передний фасад ее, весьма красивый. Ныне эта святыня служит мечетью для арабов-мусульман. Наш древний паломник игумен Даниил еще видел церковь в целости; он говорит: «есть посреди того городка (Вифании) церковь велика создана, а вверху исписана была вельми». С этими двумя зданиями (т. е. домом Лазаря и домом Симона Прокаженного) соединено воспоминание о двух вечерях, бывших для Христа в Вифании: одна прежде шести дней Пасхи в дому Лазаря, как повествует святой Иоанн Богослов, говоря: «за шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили ему вечерю, и Марфа служила, а Лазарь был один из возлежавших с Ним. Мария же взяв фунт нардового чистого, драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его, и дом наполнился благоуханием от мира» (Ин 12, 1–3). Принесла же сие миро в дар учителю, как Богу, и в благодарение за оживление брата, а потому и не обещается ей за то воздаяние. Иуда ропщет на нее за это, как любостяжатель, говоря: для чего бы не продать это миро за триста динариев (на наши деньги около 25 руб. серебром) и не раздать нищим? Другая же вечеря была за два дни до Пасхи, когда еще Иисус был в Вифании, в дому Симона прокаженного: «и приступила к Нему жена грешница, возливая на главу Его драгоценное миро», как повествует о сем святой Матфей, приводя при сем слова Христа к ученикам: «вы знаете, что через два дня будет Пасха», и потом присовокупляя: «когда же Иисус был в Вифании, в доме Симона прокаженного, приступила к Нему жена грешница с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову» (Мф 26, 1, 6, 7). Согласно с Матфеем говорит о сем и Марк: «через два дня надлежало быть празднику Пасхи и опресноков и когда был Он в Вифании, в доме Симона прокаженного и возлежал, пришла жена грешница с алавастровым сосудом мира из нарда цельного, драгоценного; и разбив сосуд, возлила Ему на голову» (Мк 14, 1, 3). За этот поступок на жену грешницу, не зная ее мыслей, негодуют и все ученики, находя неуместною ее щедрость: «можаше сие на трех стех пенязь продано быти», сказали они; но Сердцеведец Иисус упрекнул их, говоря: что труждаете жену? и присовокупил: «на погребение Мя сотвори сие». Ей обещано и воздаяние за усердие: «истинно говорю вам, сказал Иисус, где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, скажется в память ея и о том, что она сделала». «И вот, – пишет Златоуст, – умолчано о подвигах бесчисленных царей и полководцев, которых надгробные памятники доселе еще сохраняются; неизвестны ни по слуху, ни по имените, которые построили города, соорудили стены, одержали победы на войнах, воздвигли трофеи, покорили многих народов, поставили статуи, издали законы; но то, что жена блудница излила елей в доме некоторого прокаженного в присутствии двенадцати мужей, воспевают все во вселенной» [68] По мнению того же отца Церкви святого Иоанна Златоустого, в евангельских сказаниях надобно различать двух жен: одну «жену грешницу», упоминаемую у трех евангелистов: Матфея, Марка и Луки, а другую «Марию сестру Лазареву», житием чистым светящуюся, которая за сие была любима Христом; а также и две вечери, обе в Вифании: одна за шесть дней до Пасхи в дому Лазаря, где Мария помазала ноги Иисусовы и отерла их власами главы своей, а другая в Вифании же в дому Симона прокаженного, на которой помазала Ему главу некая жена грешница. От двух вышеупомянутых жен, помазавших Иисуса незадолго до страдания, должно отличать, согласно с мнением большинства церковных писателей, жену, которая помазала Иисуса Христа в средине Его проповеди, и которая именуется блудницею и грешницею, и помазание сие учинено не в дому Симона прокаженного, а Симона фарисея. Когда она изливала миро на ноги Христовы, Симон фарисей соблазнился ее поступком, думая про себя: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и каковая жена прикасается Ему. Сердцеведец Господь даровал ей оставление грехов, сказав: «вера твоя спасла тебя; иди с миром». Об этой жене повествует только один евангелист Лука в своем Евангелии в средине оного (Лк 7, 37–50). И после повести о ней тотчас же добавляет: «после сего Он проходил по городам в селениям, проповедуя и благовествуя царствие Божие» (Лк 8, 1), из чего ясно видно, что это было не во время страданий (страстей) Господних. Притом место этой вечери указывают, как мы уже имели случай заметить, в самом Иерусалиме.

68

Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелиста Матфея. М., 1839. Ч. 3. С. 377.

Вопреки преданию нашей Православной Церкви, в латинских преданиях смешиваются все эти три лица: Мария Магдалина, Мария сестра Лазарева и жена грешница, и выдаются иногда за одно и то же лицо. Из этого можно видеть, до какой степени различны предания обеих Церквей о Святых местах и как осторожно надобно пользоваться указаниями латинских писателей и чичероне.

Третья и наиболее сохранившаяся святыня Вифании есть гроб Лазаря, находящийся в нескольких стах шагах от дома Симона прокаженного, по правой стороне Иерихонской дороги. В каменистой Иудее все гробы были иссечены в скалах, а Лазарь был человек богатый и потому ему иссечена была отдельная пещера, в которую теперь спускаются по двадцати шести ступеням. Спустившись по ним при свете зажженных свеч, вы вступаете в грот наподобие небольшой комнаты, в углу которой находится складенный из камней алтарь; поверхность его покрыта большим камнем, вероятно тем самым, который некогда замыкал гроб Лазаря и был отвален по слову Христа Спасителя. На этом алтаре францискане два раза в году служат Литургии.

Из этого первого покоя через низкое и тесное отверстие по пяти или шести ступеням можно спуститься в пещеру, аршина в два ширины и четыре длины, и там увидите на левой руке иссеченный в скале гроб, в котором был погребен четверодневно Лазарь. Прежде белый мрамор украшал гроб Лазаря и прекрасная церковь покрывала эту пещеру; теперь гроб совершенно оставлен, и кроме нагой скалы, грубо отесанной, да сору и развалин, не видно ничего иного. Здесь останавливаются посетители для прочтения евангельского сказания о воскресении Лазаря, и слыша под сводами опустелой пещеры эхо, повторяющее слово Богочеловека Иисуса: «Лазаре, гряди вон», невольно переносишься мыслию в то время, когда Сам Богочеловек предстал гробу Лазареву, «уверяя нам, – как поет Церковь, – два существа своя: якоже человек вопрошал: где погребеся? и якоже Бог воскресил четверодневнаго». (В субботу Ваий Утреня на хвалитех).

Невдалеке от Вифании близ дороги Иерихонской показывают большой камень (округлый, вроде мельничного жернова). Предание утверждает, что Спаситель остановился здесь и разговаривал сперва с Мариею, а потом с Марфою, прежде чем пришел ко гробу Лазаря. Идя от Иордана, Он восходил, под самою Вифаниею, на эту большую (Елеонскую) гору и потому мог отдыхать на этом камне с апостолами, когда уведомленная о Его приближении Марфа, как хозяйка дома, вышла к нему навстречу и сказала Ему: «Господи! если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего Ты попросиш у Бога, даст Тебе Бог. Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала Ему: знаю, что воскреснет в воскресение (мертвых), в последний день. Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, не умрет во век, Веришь ли сему? Она говорит ему: так, Господи! я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир. Сказав это, пошла и позвала тайно Марию, сестру свою, говоря: Учитель здесь, и зовет тебя. Она, как скоро услышала, поспешно встала и пошла к Нему. Пришедши же туда, где был Иисус, и увидев Его, пала к ногам Его, и сказала Ему: Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (Ин 11, 20–32). Обе сестры говорят одинаково, ибо обе имели одинаковую веру к Учителю, но Мария, как сильнее любящая, ищет утешения у ног Его, тогда как Марфа длит беседу. Так, чем сильнее любовь, тем она покорнее. Камень этот называется камнем беседы. Он не велик, формы несколько овальной, гранитный и весьма твердый; он окружен по обводу меньшими камнями, крепко вбитыми в землю. Мусульмане и христиане равно имеют этот камень в почтении; больные приходят сюда и ложатся на нем, чтобы таким способом получить выздоровление, и получают оное по вере своей.

Поклонники, которым по твердости камня нельзя отбить часть его, ограничиваются тем, что сметают с него пыль и уносят ее на память о Святом месте. Здесь кстати будет сказать несколько слов о страстной охоте, развитой в особенности между русскими богомольцами, – об отбивании от разных Святых месткамушков на память о них, страсть, которая хотя проистекает из доброго чувства, но служит причиною порчи и истребления многих памятников древности. Не говорю о тех, которые делают это с целью принести на родину камушек на память того или другого Святые места; эти ограничиваются малым, и может быть среди их найдутся и такие, которые за свое смирение, подобно святому Давиду Гареджийскому, уносят вместе с камнем Святой Земли и частицу ее благодати [69] , – но разумею тех странников и странниц, которые делают из этого род спекуляции и усердно собирают камни, чтобы по возвращении на родину, пользуясь легковерием земляков, менять эти камни на рубли и червонцы. Я сам видел одного из таких странников, который ходил по Святым местам с молотком и усердно отбивал куски мрамора и камня от Святых мест, потом врезывал их в доску, и на вопрос: на что это? отвечал улыбаясь: «помилуйте-с, да ведь это наши деньги»… Известен в Иерусалиме рассказ о том, как один из наших поклонников тайно отбил кусок мрамора от плиты, покрывающей Гроб Господень; когда же было донесено патриаршему наместнику о таком похищении, он приказал объявить поклонникам, что того, кто посягнул на такое святотатство, он запрещает, т. е. отлучает от Церкви, пока не покается. Угроза эта подействовала на виновного, он возвратил отбитый кусок, который тогда же и был приклеен к своему месту. Желательно, чтобы, ходя по Святым местам вместе, благоразумные поклонники удерживали прочих от таких неразумных или умышленных действий, за которые нарекание падает вообще на русских поклонников.

69

Один из современников великих палестинских подвижников св. Саввы, Феодосия Киновиарха, Иоанна Молчальника и Кириака Отшельника, грузинский подвижник V века Давид Гареджийский, родом сириец. После многих подвигов пришло ему на мысль исполнить давнее желание своего сердца – прежде нежели водвориться в небесном Иерусалиме, посетить земной. Взяв страннический посох, он пошел на родину своего Господа и Владыки. Но когда уже достиг он желанной цели, когда взошел на Поклонную гору, с которой открылся ему в пустынном величии Сятой Град, внезапный ужас объял св. старца и глубокое раздумье проникло в смиренную душу: как дерзнет он грешными стопами попирать следы Богочеловека! И что же? блаженный старец остановился и, пройдя столь долгий путь, не смел довершить несколько шагов! Учеников своих, как более себя достойных, отпустил он поклониться святыне, умоляя их вознести теплые молитвы и за грешного отца их над гробом Искупителя; а сам, простерши к небу руки и помолившись издали, в виду храма Святого Гроба, взял себе в благословение только три камушка земли обетованной, оросил их слезами и пошел в обратный, дальний свой путь. Но Господь не восхотел утаить от мира такой глубины смирения своего угодника. Блаженному Илии Патриарху Иерусалимскому, является во сне Ангел и говорит: пошли в погоню за старцем, идущим по большой дороге в Сирию; он одет в рубище и у него в страннической суме лежат три камня; он унес с собою всю благодать святой земли; и одного камня с него довольно в благословение, два же пусть возвратит в Иерусалим; старец сей избранник Божий, авва Давид Гареджийский. Каково же было смирение и молитва сего аввы, когда три только камня, поднятые им с Земли Святой, увлекали с собою всю ее благодать, и в какое время? когда в ее бесчисленных пустынях процветали такие великие аввы, как Савва Освященный, духовный друг его Феодосий киновиарх, Иоанн Сихаст (молчальник) и Кириак отшельник, и только что смежил очи великий Евфимий, ибо это было пятое самое цветущее столетие иноческой жизни в Палестине. Повиновался словам Ангела изумленный патриарх и послал в погоню за странником; повиновался ему и любитель послушания Давид и возвратил два камня, не постигая сам цены своего благодатного смирения. Но единственный камень, принесенный им в свою пустынь и доселе хранящийся в оной на его гробе, получил от него благодатную силу исцелений, не оскудевающую, доколе не оскудеет вера притекающих к молитве св. аввы (См. Муравьев А. Н. Грузия и Армения. СПб., 1848. Ч. 1. С. 36–99).

Прежде Вифания была довольно известным местечком, которое принадлежало колену Вениамина. Местоположение ее довольно красивое. С севера заслоняет ее гора Елеонская, и оттуда, хотя и близко до Иерусалима, но не видно самого города, разве взойдя на гору. Земля весьма плодоносна и здесь прекрасно растут маслины, фиги, виноград, миндаль, гранаты, пальмы и хлеб. Прежде, во времена иудеев, все это местечко было роскошным садом, откуда доставляли плоды в Иерусалим. Потому оно и называлось Вифания, т. е. Дом фиников, ибо всего более росло здесь пальм, которых теперь не видно вовсе. Долина и горы, по которым были раскинуты дома местечка, будучи осенены садами, представляли восхитительный оазис близ скалистого Салима. В этом-то затишье любил уединяться Иисус, исходя почти ежедневно из шумного города на молитву на гору Елеонскую, а оттуда на отдых в Вифанию. Теперь не осталось и следов ее прежнего значения. Около 20 хижин низких, плоских и грязных лепятся на покатости горы, но мало деревьев украшают этот бедный поселок арабов-феллахов, между которыми немного христиан, но большинство мусульман, – все равно убоги, оборваны и с исхудалыми лицами. Обработка земли почти совершенно оставлена; при виде этой нужды не обращаешь и внимания на благоприятное положение селения, тем более, что сухое лето пожигает все, и только просвечивает серая и беловатая земля или обнаженная скала; однако весною селение это имеет вид довольно веселый.

Крестный монастырь

«Радуйся треблаженное Древо, на немже распяся Христос, Царь и Господь!»

Местоположение и история его. – Возобновление его. – Лотово знамение. – Мученики из грузин. – Рукописи. – Селение Мальха.

Крестный монастырь, в котором находится высшее духовное Иерусалимское училище Греческой Церкви, отстоит на четверть часа езды от Иерусалима, расположен в лощине и окружен масличною рощею. Дорога в эту обитель разделана так широко и хорошо, что можно было бы проехать в европейском экипаже; выйдя из Вифлеемских ворот и пересекши Яффскую дорогу, она спускается вниз к верхнему водоему Гигонскому; по левую сторону дороги видны остатки каменного водопровода, соединяющего этот водоем с водоемом Иезекии (внутри города); на правой, при спуске на библейское поле Белильное, увидите большой, развесистый теревинф, а далее обширное турецкое кладбище, где ежедневно под вечер собираются группы мусульманских женщин, закутанные с ног до головы в белые покрывала и потому похожие на привидения, которыми пугливое воображение населяет места вечного покоя. Противу кладбища тутовая плантация, называемая по имени своего владельца Никифориею: за нею такие же обработанные, но меньшие по величине, участки разных владельцев, и между ними загородная дача английского консула. Летом некоторые из иерусалимских жителей перебираются в палатки, раскинутые на открытом воздухе в Никифории, под тенью деревьев; но жизнь в этих воздушных дачах еще далеко не безопасна, если не от прямого грабежа, то от мелкого воровства!

Церковь Крестного монастыря основана первоначально, по греческому преданию, святою царицею Еленою; а по грузинским преданиям монастырь этот основан первым христианским царем Грузии Мирианом (318 г.), который по совету просветительницы Грузии святой Нины ходил на поклонение в Иерусалим и с дозволения императора выбрал для постройки монастыря место так называемого Лотова знамения (см. ниже). Крестным монастырь сей называется потому, что он основан на месте, где, по преданию, росло дерево, промыслительно употребленное на Крест, на коем был распят Господь наш Иисус Христос. Место, где был корень сего дерева, поныне видно в пещере под святым престолом соборного храма. Крестный монастырь неоднократно был разоряем и снова возобновлялся от щедрот грузинских царей. Воинственный Вахтанг, завоевав в исходе V века всю Палестину и Иерусалим, построил здесь много и других монастырей, которые долго оставались во владении грузин, будучи охраняемы их воинами, будто бы оставленными здесь для этой цели Вахтангом. Крестный монастырь, как и другие, был неоднократно разоряем во время неприятельских нашествий. По грузинским хроникам, в половине XI века он был восстановлен царскою щедростью Баграта III, почему некоторые и считают сего царя настоящим ктитором обители, которая с тех пор долго служила исключительно пристанищем грузинским поклонникам. В конце ХII века соборный храм Крестного монастыря был поддержан и расписан внутри Шотою Руставелем, казнохранителем знаменитой царицы грузинской Тамары. Последнее известное обновление этого храма, до перехода его во владение греков, было произведено мингрельским владетелем Львом Дадианом и супругою его Нестан-Дареджаною; в XVI столетии они оба написаны на стенах храма. Исполнителем сего поручения был настоятель метехский Николай, к монашестве Никифор, и он также написан здесь вместе с преосвященным Феодосием Манглисским. Такова краткая летопись этого монастыря под владением грузин, сообщаемая в путешествии к Святым местам грузинского архиепископа Тимофея (1757–1758). После обеднения Грузии, когда монастырь был занят греками (за долги) в XVII столетии, он долго оставался в небрежении и только при нынешнем Патриархе Блаженнейшем Кирилле возобновлен и украшен новыми зданиями, для помещения высшего духовного училища, устроенного в истекшем десятилетии по образцу Константинопольского Халкинского училища.

Соборный храм, впрочем, остался почти в том же виде, как был при грузинах. На стенах его написаны изображения (фрески) грузинских царей: Мириана, Вахтанга, Баграта III, карталинской царицы Марии, урожденной княжны Дадиановой, Шоты Руставеля, мингрельского владетеля князя Льва Дадиана с супругою, нескольких преосвященных (Католикосов, грузинских и абхазских), преподобных отцов Грузинской Церкви и достойных особой памяти настоятелей сего первенствующего из грузинских, иерусалимских монастырей; словом, фрески этого храма представляют целую живописную летопись из истории многострадальной и вместе верной православию Грузинской Церкви. Желательно, чтобы кто-нибудь из грузинских князей, по ревности к своей национальной старине, снял верные фотографические снимки с этих изображений, которых уже коснулась отчасти разрушительная рука времени. Греки неоднократно указывают на это русским посетителям, говоря, что если кто-либо из могущих не возобновить уже значительно попорченную стенную живопись, они будут вынуждены закрасить ее вовсе. Тут же изображено сказание о происхождении Крестного Древа, или о так называемом «Лотовом знамении», послужившее поводом к основанию обители во имя Святого Креста Господня. Это начертание указывает на древний источник легенды, а внесение ее по частям в Палею – лицевую библию, в хронографы и другие произведения древнерусской письменности достаточно говорит о влиянии ее на умы наших предков. Легенда эта имеет несколько различных между собою редакций. Избираем ту из них, которая более соответствует живописному изображению ее на стенах соборного храма Крестного монастыря, а следовательно и древнее. Крестное Древо, рассказывается в легенде, вынесла из рая Тигр-река, и лежало оно на песке. Когда Сиф вздумал помянуть отца своего Адама, Ангел показал ему то дерево, повелев сотворить в нем неугасимый огонь на реке Вавилоне, в память Адаму. И горит то дерево непрестанно, и лютые звери стерегут огонь. Когда согрешил Лот и пришел к Аврааму на покаяние, ужаснулся Авраам содеянного им, и рассудив, что так как Лот согрешил смертно, то должен смертью и загладить свой грех, послал его с этою мыслию за огнем к Вавилону-реке. Пошел Лот, и видя, что звери спят, взял три головни и принес к Аврааму. Увидел Авраам и удивился, и заповедал Лоту посадить те головни на указанном ему месте и поливать водою до тех пор, пока произрастут головни, и это будет ему знаком, что он прощен в своем грехе. Вода же была далеко от того места, а демоны, желая помешать произрастению древа, в виде прохожих всегда встречали на пути несущего в кувшине воду и употребляя во зло добродушие старца, выпивали всю воду, и он должен был снова возвращаться к источнику, так что только трижды в день успевал он принести воду. Делали и другие пакости, но старец все препобеждал терпением, при помощи советов и молитв Авраама. Плодом же его послушания и терпения было то, что проросли головни и взошли и возросло дерево пречудное и прекрасное (из которого и был сделан впоследствии Крест Господень, после рассказанных ниже сего превращений). Святой Димитрий митрополит Ростовский в беседе своей о четвероконечном кресте передает сказание о кресте и дереве так: Крест святой, на котором был пригвожден Христос, был сделан из дерева пальмового (финикового), кедрового и кипарисного. О дереве этом повествуют церковные сказатели, что Адам, когда разболелся к смерти, послал сына своего Сифа к дверям рая просить от Ангела врачевства ради соблюдения здравия и продолжения своей земной жизни. Ангелы дали ему три зерна. Сиф, взявши их, возвратился к отцу своему Адаму и уже не застал его в живых, но умерша и погребена. Тогда он посадил эти три зерна при гробе отца своего, и от тех зерен прозябли три леторосли: пальмовая, кедровая и кипарисная. Потом эти леторосли срослись вместе в одно великое дерево, и дерево это стояло на своем корне до дней царя Соломона [70] . Когда же царь этот приступил к созданию бывшей в Иерусалиме церкви Святая Святых, для чего были привозимы отовсюду лучшие деревья, было срублено и это прекрасное дерево и принесено в Иерусалим к зданию, но Божиим смотрением не было употреблено в здание церковное, оказавшись в одном месте длинно, в другом коротко. Почему и было положено на Овчей купели вместо моста, так что можно было переходить купель по этому древу. Когда же царица Савская пришла в Иерусалим слышать Соломонову премудрость, она, идя к церкви и увидевши на Овчей купели это древо, не восхотела идти по нем, но пророчески духом прорекла, что на этом древе должен умереть Бог, облеченный в человеческое естество. Почему дерево это и было тогда же закопано глубоко в землю, при той же Овчей купели, чтобы оно никогда не досталось в руки человеческие; но оно по многих летах вышло из земли и плавало по воде Овчей купели [71] .

70

В местном сказании здесь есть отмена, а именно: «сросшись дерево это выросло очень велико и плотно, а корнями охватило главу праотца. Во время всемирного потопа это древо водою было вырвано из земли вместе с корнями и главою праотца Адама и носило его водами. Когда же вода сошла с лица земли, это древо с главою остановилось в Палестине, близ нынешнего Иерусалима, где теперь находится Крестный монастырь, и росло оно тут до лет царя Соломона.

71

Здесь местный рассказ несколько распространяет это предание, а именно: когда царь Соломон строил храм Святая Святых, то собрал на это все чудные и прекрасные древа. В один день он был с своими слугами в лесу, и вдруг нашла туча с громом и дождем, и Соломон принужден был искать с своими слугами, где бы скрыться от непогоды, и нашел под деревом и под корнем нечто подобное пещере, где и просидели все спокойно; потом рассмотрели, что под ними в корнях дерева ущемлен человеческий череп. Когда срубили это дерево для храма, главу перенесли к стене Иерусалима; закопали ее в землю на возвышенном месте и завалили камнями. Это и есть лобное место – Голгофа. От сего по преданию и принято изображать под крестом мертвую главу Адамову, на которую капая кровь Богочеловека из божественного ребра Его, омыла преступления рода человеческого, ибо в Адаме вси согрешиша.

Ради этого-то древа Ангел Господень на всякое лето сходил в купель оную и возмущал воду, омывая сие древо, причем подавалось исцеление тому болящему, который первый входил по возмущении в купель. Когда же Христос Господь наш, приняв на себя человеческое естество, «на земли явился и с человеки поживе», евреи, взявши Его и предав на распятие Пилату, искали для креста самого тяжелого древа, чтобы тем отяготить более Христа; увидев же вышеупомянутое древо, пропитанное водою Овчей купели и потому весьма тяжелое, извлекли его оттуда и отдали на сделание из него Креста, который потому и оказался столь тяжелым, что потребовалось, дабы кто-нибудь помог Иисусу в несении оного. «И задели Симону Киринейскому понести крест Его».