Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника

Кавелин Леонид

У подножия этого селения расстилается обширная долина, принадлежащая пастырям, частью засеянная, а частью обращенная в пастбище для скота. Среди ее в версте расстояния от селения находится место довольно обширное, обнесенное каменной оградой. Несколько десятков маслин роскошно зеленых на этой плодоносной земле оживляют живописные развалины бывшего храма, построенного на том месте, где некогда Ангел Господень явился бодрствующим в ночи пастырям и возгласил им радостную весть о рождении Богочеловека. Место это называется агиа пимена, то есть святая паства. Теперь от бывшего храма, построенного по преданию святою Еленою, осталась лишь алтарная часть; остальное представляет груду развалин, под которыми находится довольно большая пещера; в ней-то, как говорит предание, спала часть пастырей, тогда как другая бодрствовала над стадом. Издавна пещера эта обращена в церковь, и теперь еще есть следы мозаики в помосте, а из разбитых колонн и богатой резьбы капителей можно заключить, как богато было вначале украшено место отдохновения счастливых пастырей. Эта пещерная церковь служит приходскою для христиан пастырей, жителей Вифсагура. Когда богомольцы посещают эту бедную церковь, их непременно встречает и провожает здешний арабский священник. При входе в пещеру он развертывает Евангелие и читает место, относящееся к совершившемуся здесь событию (от Лк 2, 8–21): «В той стороне были на поле пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего. Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь, я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям. Ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, который есть Христос Господь. И вот, вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях. И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение. Когда Ангелы отошли от них на небо, пастухи сказали друг другу: пойдем в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь. И поспешив, пришли и нашли Марию и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях. Увидев же, рассказали о том, что было возвещено им о Младенце сем. И все слышавшие дивились тому, что рассказывали им пастухи. А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце своем. И возвратились пастухи, славя и хваля Бога за все то, что слышали и видели, как им сказано было». Радостно воспевая Ангельскую песнь: «слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение», оставляют богомольцы пещеру и, поблагодарив священника, иногда по приглашению его заходят на обратном пути к нему в дом на чашку кофе. Их принимают в здании (в виде сарая), служащем деревенскою школою и сборным местом жителей селения для совещания и отдыха.

Нельзя довольно налюбоваться этою миловидною и плодоносною долиною, которая притаилась между горами Вифлеема, покрытыми зеленью деревьев и виноградников. Здесь Иаков разбил шатры свои около башни Адер или стад и пас скот свой. Здесь, согласно преданию, было поле Вооза, на котором Руфь сбирала колосья. Здесь младой Давид стерег отцовское стадо, играя на арфе. Протекло столько веков, произошло столько перемен на белом свете, а на этой благословенной долине все осталось по-прежнему. И теперь ее засевают, и теперь живут здесь пастыри, и теперь поле служит им пастбищем, и теперь ночною порою пастыри попеременно бодрствуют над своими стадами, как в ту приснопамятную ночь, когда Ангелы возвестили пастырям рождение Божественного Младенца. Как все это трогательно!

Наш первый паломник писатель игумен Даниил, посетивший это место в XII столетии, застал его в том самом виде, в каком оно находится и теперь: «А оттуда есть, – пишет он, – место на восток лицем, версты вдалее от Рождества Христова; на том месте благовестиша Ангелы пастухом Рождество Христово. И есть ту печера, над тою печерою создана была церковь во имя святого Иосифа Обручника Мариина. Ту был монастырь добрый, и ныне же разорено место то от поганых [76] . Есть же место то поле красно вельми, и нивы многи, плодны масличием, многи плоды висяще и то ся зовется: агиа пимена, еже претолкуется: святая паства». Остановим внимание на последнем замечании Даниила. Нынешний настоятель Саввинской обители о. архимандрит Иоасаф приобрел недалеко от пещеры пастырей участок земли, на которой развел виноградники, уже доставляющие монастырю годовой запас прекрасного церковного вина. По приглашению старца мне случилось раза два посетить этот виноградник по пути из обители Св. Саввы Освященного в Вифлеем. Сторожевая трехъярусная башня укрыла нас от палящего зноя в стенах своих; в башню эту влазят чрез окно нижнего этажа по приставной спускаемой изнутри лестнице; в этом этаже находится систерна; в среднем комната, служащая местом отдыха хозяевам винограда или стражам оного; близ окна столик, на коем лежало несколько богослужебных и духовных книг, ибо святой старец, посещая почасту летом свой любимый виноградник, от трудов телесных переходит к молитвенным и наоборот, вкушая лишь самый краткий отдых на разостланной на полу циновке. Приобретая этот участок земли под виноградник и сад, старец вовсе не знал, что некогда было здесь «село Св. Саввы», и когда я показал ему эту заметку нашего древнего паломника, лицо его просияло неземною радостью. «Да, – сказал он, – это святой Савва возвратил чрез меня грешного своей обители ее древнее достояние!» Случай действительно весьма замечательный. Осматривая святые места, не раз я имел утешение убедиться, что заметки Нестора наших паломников игумена Даниила разъясняют самые темные места и решают самые спорные вопросы позднейших паломников-писателей, особенно западных, пристрастные сказания которых затемнили многое в истории Святых местдля позднейших исследователей.

76

Латины имеют также притязание на это место, для напоминания о чем поставили в эти развалины свою мензу – алтарный стол (престол); но свидетельство Даниила, видевшего церковь, воздвигнутую святою Еленою в развалинах в начале владения крестоносцев, после чего она никогда не была обновлена, ясно доказывает неосновательность их притязаний. А население Вифсагура, в котором нет ни одного Араба латинского исповедания, ясно подтверждает права на это место православных. Но до сих пор латины упорно мешают им почтить св. место построением приличного храма вверху пещеры.

Возвращаясь из долины Пастырей в Вифлеем, на горе, отделенной лишь долиною от вифлеемского храма, можно видеть развалины, которые принадлежат латинам; они называют их развалинами женского монастрыря Св. Павлы, ученицы Иеронимовой. Из развалин арабы слепили себе домик, а прекрасный сад из смоковниц живописно украшает развалины, под которыми остались пещеры и ходы и кроме того уцелели еще две систерны. Оттуда через горы можно выехать на Иерусалимскую дорогу и следовательно попасть или обратно в Вифлеем, или в Иерусалим. Мы избрали первое, чтобы посетить окрестности Вифлеема, лежащие на другой стороне его. Заметим, что пред монастырем и храмом Рождества Христова (с западной стороны) есть большая площадь, выложенная камнем; часть ее занята православным кладбищем, которое остается неогражденным, потому что чрез него проходит тропинка от задней калитки латинского монастыря и латины по этой ничтожной причине не позволяют оградить священное для православных место. В мою бытность в Палестине за это произошла ссора между арабами двух исповеданий; дело доходило до оружия и по обыкновению кончилось ничем. На площади перед храмом находятся две систерны: в одну из них упало случайно арабское дитя и за это три монастыря вынуждены были заплатить правительству 800 пиастров штрафу. Главные двери, ведущие в монастырь и церковь, низкие и узкие, так что, входя в них, надобно согнуться, скованы толстыми железными полосами; это сделано для того, чтоб турки не въезжали в монастырь и храм прямо верхом на лошади, как бывало прежде.

Вифлеем и его окрестности

Судьба Вифлеема. – Занятия его жителей. – Их отношение к вифлеемским Святым местам. – Систерна Давидова. – Соломоновы водопроводы. – Вертоград заключенный. – Пруды Соломоновы. – Караван-серай. – Источник запечатленный. – Монастырь Св. Георгия: история его и настоящее состояние. – Селение Беджалла. – Водворение в Беджалле Латинского Патриарха. – Торжественное служение в вифлеемском храме в праздник Рождества Христова.

Вифлеем, лежащий почти в средине Иудеи, назывался градом Давида, потому что отсюда происходили его предки и здесь была его родина. Первоначально он назывался Евфрафа (Быт 35, 19), то есть плодоносный, от плодоносия земли своей. От этого же плодоносия произошло имя этого местечка Вифлеем, или дом хлеба. В отличие от другого Вифлеема в Галилее нижней (Нав 19, 15), оно называлось Вифлеемом Иудейским. Прошло несколько тысяч лет с тех пор как существует это местечко. Какая столица может похвалиться такою древностью? Это долгое существование маленького города, который видел возникновение и исчезновение не только городов, но и многих народов и который верно переживет славнейшие города, кажется ясно показывает особенное покровительство Божие над этим благословенным местом.

Ровоам, царь иудейский, возвел крепостные сооружения в Вифлееме (2 Пар 11, 6). Во время Византийской империи Вифлеем украсился храмом и монастырями. При сарацинах он обратился в пустыри и развалины, уцелел лишь один храм. Когда в 1099 году крестоносцы стали под Иерусалимом, тогда один из вождей их Танкред по просьбе вифлеемских христиан отправился в сумерки из Еммауса и в самую полночь Рождества Христова водрузил хоругвь креста на стенах Вифлеема. И хотя Вифлеем никогда не славился величиною и знатностью, однако прежде был несравненно богаче, красивее и обширнее. Теперь кроме храма и огромного монастыря тут нет ничего заметного: дома построены квадратом с двумя некрасивыми отверстиями, которые называются дверьми и окном, и при совершенно плоской кровле могли бы почесться за развалины и пустыри, если бы выглядывающие там и сям жители не выводили из ошибки. Мне случалось навещать жилища вифлеемских арабов и везде я находил убожество и восточную неопрятность. В одной большой избе помещается целое семейство со всем своим хозяйством, скарбом, а часто и скотом, исключая коней, ослов, мулов и верблюдов, для которых особая конюшня иссечена в скале под домом и едва ли не выгоднее людского жилища. Редко можно было найти постель, – она обыкновенно заменяется шерстяными матрасами, которые разложив на земле спят вповалку. В Вифлееме однако кроме обыкновенного убожества не найдешь поразительной нужды, и при такой плодородной почве жители были бы даже богаты, если бы неразумное восточное правительство не отталкивало от всякого труда высокими налогами на все земледельческие произведения; притом способ собирания так называемой десятины – отдавание ее на откуп – ведет к систематическому грабежу в пользу алчной турецкой администрации. Народонаселение Вифлеема, по свидетельству духовенства трех исповеданий, состоит из трех с небольшим тысяч мужеского пола, то есть православных 1600, латин 1500, армян 50 душ. Прежде было здесь еще 150 мусульман, но в 1834 году они подняли бунт против Ибрагима-паши, который разорил их дома и вырубил в пень принадлежащие им сады. Жиды также не живут в Вифлееме и, странная вещь, – этот народ издавна выселился из места Рождества Христова. Ибо еще Тертуллиан спрашивал упорных потомков Израиля: «как вы ожидаете Мессию, когда вас нет в Вифлееме?» Здесь, как и во всей Сирии, домашним хозяйством занимаются женщины; жена должна не только наносить воды, насобирать дров, но на ней же лежат содержание лошадей, мулов и всего скота, работы в саду, в виноградниках и собирание маслин. Мужчины занимаются немного земледелием, иногда каким-нибудь промыслом, иногда войною с соседями, а всего чаще проводят время в праздности. Впрочем, около Вифлеема горы и долины обработаны, и это местечко принадлежит к немногим в Иудее, которые зеленеются прекрасными садами. Вообще земледелие, скотоводство и садоводство находятся в Вифлееме если не в цветущем состоянии, то по крайней мере не в совершенном пренебрежении. Главный промысел вифлеемлян составляет делание костяных и масличных четок и изделия из перламутра: крестов, крестиков, образков, моделей Святого Гроба и Святого Вертепа и других тому подобных вещей. Деланием четок занимаются исключительно арабы православного исповедания, а резьбою на перламутре – арабы латинского исповедания. Вообще говоря, эти изделия не очень изящны, особливо резьба святых изображений; но есть два или три мастера, которые могут считаться художниками в этом роде. Один из них, по имени Соломон, работает за годовую плату исключительно для латинского монастыря в Иерусалиме и ценит не дешево свои изделия. Так, благословенный крест его работы выложенный резьбою с обеих сторон продается не менее русского червонца; крестики маленькие по 25 и 30 коп. серебром, а образки овальной формы вершка в два в диаметре с изображением одного из двунадесятых праздников стоят от 30 до 60 пиастров (от одного с половиной до трех рублей серебром). Эти цены высшие, остальные понижаются соответственно величине изделий и искусству в резьбе, чистоте и цвету раковин и т. п. Промысел этот приносит жителям более дохода, чем можно думать, ибо толпы православных и армянских поклонников раскупают с охотою эти произведения и в довольно большом количестве. А как правительство берет пошлину со вносимых в Иерусалим изделий, то и покупаются они несколько дешевле в самом Вифлееме. В латинском Иерусалимском монастыре есть магазин этих изделий, откуда они расходятся по всей южной Европе.

Вифлеемиты известны своею отважностью, и потому окрестные бедуины племени тамаритов находятся с ними в союзе, а жители других селений боятся вступать с ними в явную ссору или ищут их союза в случае ссоры между собою. Довольно взглянуть на их прекрасные и смелые фигуры, дабы убедиться, что они не легко снесут утеснение и обиду. В прежние времена они не раз мужественно сопротивлялись хищности дамасских пашей и иногда поголовно выступали в поход. Монастырь и храм вифлеемский служили им крепостью. Множество подобных случаев рассказывают жители и путешественники. Ныне правители Иерусалима стараются быть в мире с вифлеемитами, а в случае замешательства в окрестностях Святого Града спешат занять военным постоем храм и монастырь, как это было в 1859 году, по поводу возмущения союзных вифлеемитам тамаритов, о чем скажем ниже. Можно себе представить положение бедных иноков вифлеемских монастырей во время этих замешательств; им тогда часто случалось платить то той, то другой стороне, не говоря уже о личных обидах и опасностях. Сами вифлеемиты нередко утесняли монастыри своим домогательством, и надобно было много терпения и любви к святому месту, чтобы выдержать столько преследований, утеснений, которыми наполнена история вифлеемских обителей. И теперь жители, хотя при большем влиянии на Святые места европейских консулов не дерзают пускаться на явные насилия, не перестают однако пускаться на разные изобретения, чтобы как-нибудь выманить деньги от иноков. Смотря на их нескромное поведение в храме, где они свободно разговаривают и смеются между собою, можно бы счесть их за безбожников, но это будет вовсе не справедливо. Никогда вифлеемиты не ограбили храма, никогда не прибили ни одного монаха, хотя считали нипочем стращать их всякими способами для того, чтобы вынудить денежную помощь. Не раз раскладывались костры и острились мечи, чтобы сжечь начальника того или другого монастыря или отрубить ему голову, но всегда эти угрозы оканчивались ничем. На востоке вообще в храмах Божиих, когда нет в них богослужения, жители ведут себя как дома, ничем не стесняясь; но надобно видеть их во время молитвы; тогда самое выражение на их лицах святого восторга не может не удивить пришельца. В мирное время вифлеемиты всегда относятся к монахам своего исповедания с большим почтением и любовью, составляют как бы одну с ними семью и видят в них своих отцов в благодетелей. Но жаль, что несогласие между собою трех исповеданий всегда почти отражается и в населении соответственными чувствами неприязни и чаще из-за сущих безделиц.

Кроме пещеры Пастырей и пещеры Млечной, окрестности Вифлеема имеют много других священных памятников. Так, в стороне от Иерусалимской дороги близ города есть систерна, которую жители называют Давидовой, потому что Давид не стал пить из нее воды. Во время войны с филистимлянами с горстью храбрых он скрылся в пещере Одоллам. Жар был несносный. Царь объявил, что его мучает жажда и он охотно бы напился воды из вифлеемской систерны; но Вифлеем был занят неприятелем. Несмотря на это трое из его храбрых воинов пробрались чрез лагерь филистимлян и с опасностью жизни принесли царю воды, которой желал он. «Да помилует меня Бог от того, чтобы я стал утолять жажду кровью этих храбрых», – сказал Давид, – и пожертвовал воду Богу заступнику «возлия ю Господу». (1 Пар 11, 17–19).

Кроме ближних окрестностей, каковы: Млечная пещера и долина Пастырей, большинству русских поклонников удается еще посетить Соломонов пруд. Проводниками в этой прогулке обыкновенно бывает кто-либо из вифлеемских арабов по рекомендации игумена. Дорога идет на юг. Проезжая Вифлеем, увидите развалины домов вифлеемских турков, разрушенные Ибрагимом пашой. Далее видны старые посеченные маслины. Сады христиан, жителей Вифлеема, сохранивших спокойствие, остались целы; среди их высокие башни украшают общий вид; теперь они служат для складу овощей или для летнего житья, а прежде служили и обороною против бедуинов, ибо в башни проникнуть нельзя, и с них меткими выстрелами можно помешать разграблению садов. Далее дорога к Соломоновым прудам идет по окраине горы, следуя направлению славного Соломонова водопровода. Соломон ли, как говорит весьма похожее на правду предание, или кто другой устроил этот водопровод, но во всяком случае в этой работе очевидны знаки еврейской древности и особенного искусства. Это не римские водопроводы, которые шли в прямой линии чрез горы и долины высокими аркадами стен и оттого подлежали порче, не могши притом укрыться от глаз неприятелей во время нападений. Напротив, водопровод Соломона – совершенно закрытый и нелегко может быть испорчен. В твердых скалах, составляющих эту окрестность, устроена труба или канал; он иссечен в камне, а сверху покрыт огромными камнями, которые со внутренней своей стороны обделаны желобом, но снаружи вовсе не отесаны и ничем не разнятся от остальных скал и так соединены между собою цементом, что не видно вовсе следа спайки, и вы никогда бы не догадались, что тут идет водопровод, если бы довольно часто оставляемые продушины для сохранения свежести воды не указывали на этот мудрый и огромный труд. И какого большого знания этого искусства надобно было для того, чтоб без аркад и срезывания скал можно было провести воду в Иерусалим! Хотя от «источника запечатленного», откуда течет вода, по прямой линии до Иерусалима не более 14 верст, однако водопровод вьется на протяжении почти 60 верст, ибо, так как для него нужен постепенный склон, держится боков скал, обходя долины и высокие горные вершины. Вода, по рассказам жителей Иерусалима, стекает и до сих пор в огромные подземелья Омаровой мечети, а сверх того и пруд Иезекииля, всегда полный воды, свидетельствует, что водопровод действует исправно. Во всю дорогу, где только встречался нам этот памятник Соломоновой мудрости, вода была совершенно чистая и свежая.

Через полчаса пути мы прибыли к узкому и довольно глубокому ущелью, в котором находился «вертоград заключенный». Это узкая и продолговатая лощина, длиной почти на две версты; по бокам ее поднимаются две крутые горы, а поперек преграждает ее стена нижнего пруда, а прежде и противоположная сторона долины также была замкнута подобною же стеною, отчего и произошло название «вертоград заключенный». Ныне место это сделалось собственностью одного из евреев-протестантов, который сперва содержал его по найму, а потом присвоил его вовсе себе, опираясь на покровительство английского консульства; вследствие этого весьма много потеряли арабы-феллахи, но также много выиграли иерусалимляне, ибо нынешний владелец этой долины развел здесь овощи и плодовые деревья и так украсил это ущедренное самою природою место, что один взгляд на него невольно переносит вас во времена Соломона. Вся земля разделена на участки, превосходно обработанные и обильно орошенные водою от ручья, бегущего по долине во всю длину ее. Померанцы, фиги, оливы, гранаты, виноград, сикоморы, тамарины, розовые, миртовые и другие благоуханные кустарники украшают эту долину Соломона. Посреди ее построена красивая дача в европейском вкусе, но с плоскою кровлею. На покатости горы лепится селение арабов-мусульман; им принадлежало это ущелье, но они не умели им пользоваться, а теперь, после тщетных усилий возвратить потерянную навсегда собственность, они рады быть работниками нынешнего владельца. Впрочем, они не оставляют попыток если не отобрать свое достояние, то по крайней мере отомстить за хитрое завладение оным, не понимая в своем простодушии, что всякая такая попытка лишь более укрепляет права нового владельца покровительством всемогущего английского консульства. Так, в 1859 году летом они подговорили соседей своих бедуинов из племени тамаритов осенью расхитить плоды «заключенного вертограда»; предприятие удалось, но со стороны хозяев последовала жалоба в консульство, оттуда в иерусалимский меджлис. Немедленно посланы были башибузуки для наказания виновных. Они схватили на вифлеемском рынке несколько тамаритов и повели в иерусалимскую тюрьму; дорогой тамариты сделали засаду и, будучи многочисленнее военной стражи, смело потребовали выдачи товарищей. Охраняя свою честь, башибузуки отказали; произошла стычка, в которой один из башибузуков был убит и несколько человек ранены; пленные были освобождены. Боясь последствий этого дела, паша послал немедленно занять Вифлеемский монастырь военным постоем, чтоб прекратить сношение тамаритов с Вифлеемом, откуда они получают свое продовольствие, а в случае общей опасности имеют в вифлеемитах союзников. Тамариты, опасаясь мщения паши, обратились в бегство: они немедленно откочевали со всеми своими пожитками в пещеру Одолла, находящуюся на берегах Мертвого моря, которая известна своею недоступностью и может в своих лабиринтах вместить целое население. Сношение с вифлеемитами поддерживалось через женщин и детей. По прошествии некоторого времени правительство успело однако залучить несколько тамаритов в иерусалимскую тюрьму. Дело, как слышно было, кончилось выкупом и перемирием, ибо довести до крайности бедуинов правительство турецкое, чувствуя свое бессилие, боится.