Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника

Кавелин Леонид

Но перейдем к рассказу о служении заутрени. Во время полиелея архиереи облачившись идут, предшествуемые крестами и хоругвями из главного алтаря в Вертеп Рождества для чтения Евангелия на месте самого события. Хор певчих воспевает: «приидите вернии, да видим место, идеже Христос раждается, и путеводимые звездой волхвов со Ангелами и пастырьми возгласим: слава в вышних Богу и на земли мир». После благоговейного поклонения месту, «идеже родися Христос», наместник читает на престоле Рождества Евангелие об Ангелах и пастырях, как более знаменательное.

Вся пещера в это время горит огнями и блеском священной утвари невольно напоминает внимательному поклоннику величественную песнь: «Таинство странное вижу и преславное: небо – вертеп, престол херувимский – Деву, ясли – вместилище, в нихже возлеже невместимый Христос Бог». И все это здесь вокруг вас – и тот самый Вертеп, который стал вторым небом, и Ясли, вместившие Невместимого. Нет сомнения, что престол херувимский – Дева невидимо присутствует при этом светлом празднестве, осеняя верных молящихся Ей честным своим омофором, как однажды видел сие ясно наш соплеменник Андрей блаженный в церкви Влахернской.

За

престолом в этот день поставляется великолепная икона венецианской работы, изображающая как самое празднуемое событие Рождества Христова, так и другие, имеющие ближайшее к нему отношение. Икону эту в обыкновенное время можно видеть в алтаре соборного храма, где она хранится постоянно после того, как и армяне приобрели себе за деньги право служить на престоле Рождества; святые изображения искусно эмальированы и украшены дорогими камнями. Эта икона составляет один из лучших образчиков финифтяного дела, процветавшего некогда в Царьграде и оттуда перенесенного и в Венецию в XVI столетии.

После окончания полиелея при громком пении первого ирмоса рождественского канона «Христос раждается славите, Христос с небес срящите; Христос на земли, возноситеся» – духовенство вышло из Святого Вертепа, чтобы идти крестным ходом вокруг всего храма, между столбов. Арабы, снимая свои чалмы, почтительно преклонялись перед шествующим с пением клиром, а водворившееся в это время среди этой пестрой толпы благоговейное безмолвие показывало, как сильно воздействовало на нее строгое величие и вместе трогательная простота обрядов православной Церкви. Крестный ход троекратно обходит вокруг церкви по великолепной колоннаде и возвращается в алтарь оканчивать служение.

В Святом Вертепе на самом месте празднуемого события совершается ранняя Литургия, и очень часто на славянском языке в утешение русских поклонников, которых и в это время бывает не мало и многие причащаются за Литургией Тела и Крови Христовой. Перед обедней, по местному обычаю, пока служащий совершает проскомидию, певчие поют ирмосы рождественского канона и потом: «Слава в вышних Богу». Эта песнь приводит в восторг сердце при воспоминании приснославного события, при котором она была воспета небожителями и пастырями, соединяя таким образом земная с небесными.

Едва оканчивается ранняя Литургия в Вертепе, поверх его (в храме) начинается служение поздней Литургии, на которой (вместо причастна) воспевается та же знаменательная песнь: «слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение». Эта поздняя Литургия совершается обычным порядком. Апостол и Евангелие читаются на трех языках: греческом, славянском и арабском. После Литургии в греческом монастыре бывает обычное угощение для поклонников, которые после краткого отдыха возвращаются на ночь в Святой Град; шумное ликование арабов продолжается чрез всю ночь, хотя к чести их надобно заметить, что оно и не омрачается сценами, которыми изобилуют наши сельские ярмарки, бывающие в праздничные дни, ибо арабы не преданы пьянству.

Пустыня Святого Града

«Коль добри доми твои, Иакове, и кущи твоя Израилю»

(Числ 24, 5).(Сии слова пророка Валаама произнесены императрицею Евдокиею в духовном восторге при виде лавры Преподобного Евфимия).

Краткая история пустыни Святого Града. – Обители, бывшие в пустыне Святого Града в эпоху ее процветания в IV, V и VI веках, с показанием их местонахождения по древним источникам. – Поездка к развалинам Фаранской лавры преподобного Харитония. – Лавра Преподобного Саввы Освященного. – Обитель Преподобного Феодосия Киновиарха. – Поездка к развалинам иорданских монастырей Св. Герасима и Св. Иоанна Предтечи, из обители пр. Саввы Освященного. – Развалины лавры Евфимиевой (Неби-Муса). – Ночлег в пещере Магара, посещение Кастелли и возвращение в лавру Пр. Саввы.

Краткая история пустыни Святого Града

Все лавры и монастыри в окрестностях Иерусалима, то есть в Иерихонской долине, над Иорданом, в Сорокадневной пустыне, около Фекуи и Мертвого моря, составляли одно целое, одну отдельную пустыню, которая на соборах Никейском, Константинопольском и у всех древних писателей была известна под именем пустыни Святого Града. Основание в этой пустыне множества лавр и монастырей в строгом значении слова было делом Божиим. Оттого-то в самое краткое время, почти вдруг, не только заселилась, но и процвела, яко крин, эта святая пустыня. Святые мужи были невольными основателями этих училищ богомыслия. Отшельник, полный живой, сердечной веры, предпочитающий всему любовь Божию, удаляясь в дикую пустыню, чтобы иметь возможность в уединении и безмолвии внимать лишь своему собственному спасению, вовсе не помышлял об основании монастыря, потому что такие люди, по своему глубокому смирению, искренно признавали себя неспособными руководить других. Но вот благодать Божия просвещает и освящает его, соделывает своим избранным сосудом, совершая чрез него многообразные чудеса; слава о нем быстро растет, и многие приходят, изъявляя желание усовершенствовать себя духовно под его руководством; напрасно он отказывается: слезами, просьбами, а нередко и неотступным домогательством собравшиеся вынуждают святого мужа сделаться их наставником. Так возникли лавры и монастыри; здания в них улучшались жертвами людей благочестивых, внимание которых было привлечено чудесами и примерами святой подвижнической жизни иноков. Смирение и удаление от славы человеческой наполняли сердца святых основателей, и именно эти самые качества дивный во святых Своих Господь употребил для умножения приютов благочестия. Ибо святой муж, будучи вынужден указанным выше способом положить основание иноческой обители и убегая от молвы и славы человеческой, спешил удаляться в глубочайшую пустыню; но вскоре и там принужден бывал силою тех же обстоятельств, лучше же сказать, промыслительно, основывать монастырь

для желающих сожительствовать с ним. Вот самая верная история основания в этой пустыне всех жилищ отшельников и монахов. Число их простиралось от 10 до 14 тысяч, то есть было вдвое более того числа, которое составляет ныне население Святой Афонской Горы, наследовавшей в Православной Церкви славу пустыни Святого Града. По причине такой людности, для удержания единообразия и порядка Иерусалимские Патриархи назначали особенных предстоятелей над всей пустынею Святого Града, в сане архимандритов. Таким был в патриаршество Саллюстия преподобный Маркиан (начальник киновии близ Вифлеема); а далее, при ясно обозначавшемся разделении братий на отшельников и киновиятов, стали поставлять двух предстоятелей, из коих один, как преподобный Савва, был настоятелем всех лавр, а другой, как его друг и спостник преподобный Феодосий, – настоятелем (архимандрит) всех киновий пустыни Святого Града [77] . Не обратившие внимания на эти обстоятельства, позднейшие описатели Святой Земли, насчитывали в одной (в Плачевной юдоли) лавре Св. Саввы от 10 до 14 тысяч отшельников, тогда как это число надобно относить ко всему населению пустыни Святого Града. Пересматривая остатки старины, составляющие источник сведений об этом предмете, нельзя не задуматься над тем, как все ясно носит на себе печать божественного происхождения. Среди такого числа иноков нас не столько приводит в удивление первоначальная ревность их к духовным подвигам и высокое их совершенство, а отсюда и дар различных чудотворений, сколько то, что в течение двухсот лет и более продолжается это цветущее состояние подвижничества, что не единицами или десятками, а целыми сотнями появляются мужи необыкновенные. Нельзя не видеть в этом руки Божией, которая произвела это великое чудо для пользы Церкви и как бы создала новый и совершенный свет, в котором ряд чудес наполняет два века, в котором подвиги божественной ревности, одушевления и высшего созерцания составляют его обыкновенное явление. Смотря на обширные и достоверные свидетельства об этих золотых веках Иерусалимской пустыни, мы должны убедиться в особой милости Божией, которая для нашего усовершенствования благоизволила сохранить такую славную летопись деяний человеческого духа. Промысел Божий избрал для этого двух великих мужей, полных высокого духовного совершенства и необыкновенной учености, которые перед вторжением исламизма посвятили всю свою жизнь на изучение и собрание памятников этого чудесного света. То были блаженный Иоанн Мосх и святой Софроний.

77

Лавры от киновий отличались тем, что первые состояли из многих келий или пещер, разбросанных около церкви на более или менее далеких расстояниях (меньшее – на вержение камня) одна от другой, тогда как в киновиях жили все вместе (общежительно) или, по крайней мере, все кельи заключались в одной общей ограде. Поэтому жители лавр назывались отшельниками и каждый инок именовался аввою или старцем, а киновиаты назывались просто монахами, и только начальники киновий именовались аввами. Такое же различие было и между лаврами и монастырями вообще. Ныне же, как известно, название лавр усвоено значительнейшим монастырям: так, в Палестине лавра св. Саввы, в Афонской горе лавра св. Афанасия, у нас в России лавры: Киево-Печерская, Сергиева, Александро-Невская и Почаевская. Вторым по преподобном Феодосии в правлении киновий был святой авва Павел, игумен обители аввы Мартирия.

Иоанн Мосх жил в монастыре Пр. Феодосия Киновиарха. Там же Софроний Софист сделался его учеником. Но вскоре этот учитель основал, выражусь так, «монастырь странников», ибо с двенадцатью своими учениками он посетил все жилища отшельников и монахов в Сирии, Египте, на Синайском полуострове, в Греции и Италии, и там, присматриваясь к жизни и собирая предания о состоянии современного ему пустынножительства (в VI веке), написал (около 622 года) сочинение под заглавием «Луг духовный», ибо разные благочестивые предания действительно украшают эту книгу, как цветы луг. Книга сия, проникнутая духом высокого благочестия, как нельзя более обрисовывает дух времени и весьма полезна для успеха в духовной жизни. Что же касается до самых фактов, в ней собранных, то истину их подтверждают достоверные жизнеописания святых, историческая верность которых не может быть заподозрена никакою благоразумною критикою. Но обратимся к историческому очерку пустыни Святого Града.

Рука Божия уже начинала тяготеть над Палестиною. Хозрой, царь персидский, вторгнулся в Палестину; в 614 году взят был Иерусалим; Животворящее Древо Креста Господня досталось в руки неверных и отправлено в Персию. Большая часть обителей пустыни Святого Града были разорены. Из иноков одни умерщвлены, а другие взяты в плен и посланы в тяжелую неволю. По миновании этой грозы снова начали оживляться лавры и киновии, пока наконец меч Омара совершенно не подчинил себе этой страны. Именно в это злосчастное время Иерусалимским Патриархом был ученик блаженного Иоанна Мосха Софроний (с 629 года), который не упал духом в несчастии, но смелою защитою умел умилостивить Омара и тем сохранить христианство от конечного истребления. Но вместе с тем его чувствительная и богобоязненная душа не могла перенести того позора, что святейшие из святых мест достались в руки мусульман, и он вскоре умер от печали. Если остановимся над его удивительною ревностью в защите православной веры противу еретиков, над глубокой и основательной ученостью, от которой так и веет искреннее и высокое благочестие и набожность (как можно видеть в дошедших до нас отрывках из сочинений этого святого и ученого мужа); если взвесим этот совершенный образец добродетели, эту неустрашимую смелость, какую он оказал, с опасностью собственной жизни, защищая пред Омаром свою веру и паству, то справедливо можем положиться на мнение церковных историков, что святой Софроний принадлежит к светилам восточной Церкви и по праву занимает почетное место в ряду ее прославленных иерархов.