Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника
Шрифт:
Пол храма выложен каменною мозаикою; на ней показывают кровавые полосы; по преданию, это следы крови избиенных здесь сарацинами иноков. Время этого события положительно неизвестно, но еще доселе совершается в монастыре Св. Креста общая память святых мучеников из грузин, бывших в Иерусалиме и разновременно пострадавших там за православную веру; имена некоторых из них внесены в прологи Грузинской Церкви, каков, например, один из настоятелей Крестной обители священномученик Лука из рода князей Абашидзевых, который, будучи взят турками по некоторому маловажному происшествию, случившемуся в его монастыре, и отказавшись принять предлагаемые ему почести, богатство и звание эмира, если он отречется от веры, по многих истязаниях был усечен мечом во главу.
В одном из соборных (упраздненных) приделов хранится собрание грузинских рукописей (остаток древней монастырской библиотеки), между которыми без сомнения есть драгоценные материалы церковной, а может быть и исторической письменности; они свалены грудою на каменном полу, без всякого порядка, покрытые пылью веков. Роясь в них из любопытства, с разрешения моего проводника, я отыскал здесь две-три славянские рукописи и между ними одно на пергамене Четвероевангелие Апракос XIII века, болгарского письма; ближайшим следствием моего внимания к этой рукописи
Под престолом в полу сделано отверстие (рупа), обложенное серебром, к которому прикладываются богомольцы, а сквозь него показывают место, где росло древо, посеченное на Крест Господень; желающие сходят со свечами в самую пещеру, находящуюся под алтарем, но там кроме камней, означающих то место, ничего не видно.
Во втором ярусе устроены вновь здания, служащие собственно для помещения духовного училища: классы, комнаты для занятий вне классов и спальни воспитанников отдельные, большая зала для экзаменов и актов и столовая. Все заведение содержится в неукоризненном порядке и чистоте, по точному образцу Халкинского богословского училища, один из воспитанников коего и заведывает училищем в звании ректора оного; ему помогают трое учителей, из которых один вместе и помощник его по надзору за воспитанниками, число коих не превышает сорока человек. Все они одеты в подрясники, рясы и камилавки, как наши рясофорные послушники, потому что все готовятся и действительно поступают на служение Церкви. Большинство воспитанников состоит из природных греков, но есть между ними и несколько арабов. Преимущество в пользу греческих юношей объясняется стремлением к национальным интересам, как и в Константинополе, хотя нельзя не заметить, что здесь оно извинительнее, чем там. Если арабы не могут забыть, что Иерусалимский Православный Патриархат был некогда в руках их племени, то и греки справедливо могут ссылаться на то, что время это было самое бедственное в его истории. По неискусству в делах церковного управления и от злоупотреблений, проистекавших из права наследства в имуществе духовных лиц их родственников, при врожденной как бы арабскому племени алчности к деньгам, – арабский Патриарх и их клир довели святогробскую казну до крайнего оскудения, которым не преминули воспользоваться латины и армяне; к этой-то бедственной эпохе относится отторжение у православных разных Святых мест, из которых одни с тех пор и остались навсегда во владении латин и армян, а возвращение других стоило грекам больших усилий и тревог. Это-то и понудило одного из греческих Патриархов Святого Града (Германа) обязать своих преемников клятвою не принимать в Патриархи иноков арабского племени.
Такая исключительность хотя и готовит в будущем Иерусалимской Греческой Патриархии те же самые затруднения, в каких теперь находится Константинопольская Патриархия (по причине ее распри с болгарами), но зато, повторим, причины, на которых основана она здесь, более справедливы: она оправдывается, как мы видели, историческим опытом, тогда как в Константинополе она не оправдывается ничем, кроме своекорыстных стремлений греков к церковному преобладанию в пользу своего племени и несбыточными мечтами о восстановлении Византийской империи, – идея, могущая назваться скорее обширною, чем великою.
Из Крестного монастыря можно проехать в селение Мальха, близ которого в плодородной долине у подошвы горной цепи, идущей от Вифлеема, расположены виноградник и розовые плантации, принадлежащие Греческой Патриархии. Жители прилежащего арабского селения Мальха нанимаются у греков для обрабатывания этой долины роз и виноградников. Из роз греческий монастырь ежегодно извлекает большой запас розовой воды, обычно употребляемой на окропление и омовение Святых мест. А из здешних виноградных лоз выделывается знаменитое иерусалимское вино, которого, впрочем, нет в продаже.
Здесь пролегает прямой путь из Иерусалима чрез Газу к границе Египта. По преданиям Пресвятая Дева с Младенцем Иисусом на возвратном пути из Египта останавливалась в здешней роще, у источника, и провела здесь ночь. Здесь же Иосиф, «услышав, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода отца своего, убоялся итти туда, но получив повеление во сне, удалился в пределы Галилейские». (Мф 2, 22).
Горний град Иудов и пустыня Иоаннова
«Иде Мариам в горняя со тщанием во град Иудов и вниде в дом Захариин и целова Елисавет»
Приют для русских поклонников в горнем Граде Иудове. – История и местность его. – Францисканский монастырь. – Жители селения, на месте града Иудова. – Храм Рождества святого Иоанна Предтечи. – Источник Марии. – Камень святого Предтечи на пути к его пустыне. – Пещера Св. Иоанна. – Предания. – Вид со скалы.
Из всех ближайших окрестностей Иерусалима, горний град Иудов чаще других любят посещать наши русские богомольцы, хотя и нет там для них русского приюта, и что особенно прискорбно, православные не имеют участия во владении тамошнею святынею, – ею почти исключительно завладели латины. Правда, развалины дома Захарии не принадлежат никому исключительно, но на месте Рождества Предтечи Господня высится латинская обитель, а в числе жителей селения нет ни одного православного семейства. Русские паломники находят себе приют в дом одного зажиточного араба-католика, по имени Стефан. Изучив язык и нравы русских богомольцев, он успел утвердить за собою монополию их приема и никто из посетивших горний град Иудов не минует Стефана, у которого найдется и русский самовар и возможное удобство для отдыха; он же покажет вам и все замечательное здесь, а на прощание убедит вас купить у него образок его изделия из красноватого камня, добываемого около Крестного монастыря, или из кости единорога, изделия его брата, живущего в Иерусалиме.
Град Иудов отстоит от Иерусалима, к юго-востоку от него, на один час с четвертью езды. Дорога туда, выходя из Вифлеемских врат, идет мимо Крестного монастыря, у которого поворачивает направо. Через три четверти часа от Иерусалима начинается подъем на первый хребет Иудейских гор, покрытый маслинами и виноградом; влево в обработанной долине видно описанное выше селение Мальха и почти тотчас после того открывается плодоносная долина горнего града Иудина, где теперь селение Св. Иоанна. В Библии оно было известно под названием Иута, Иутта (Нав 15, 55). Это небольшое местечко было уступлено коленом Иуды сынам Аароновым из рода Левиина, и потому в еврейские времена жили здесь священники и левиты, а между
На месте Рождества святого Иоанна Предтечи издавна был воздвигнут храм, построение коего, по обыкновению, местное предание приписывает святой царице Елене. Греческий писатель XII века Фока и наш паломник игумен Даниил застали здесь замок: «Есть место то городом оделано каменным, – говорит Даниил, – и церковь над пещерою или местом, где родился Иоанн Предтеча». Во время крестоносцев этою святынею овладели латины. По изгнании их церковь была обращена в конюшню и в таком положении оставалась более 300 лет. По описанию одного из паломников XVI века, еще в 1581 году стены храма были совершенно целы и раз в году в день рождества святого Иоанна бывала здесь божественная служба. Так продолжалось до 1621 года. Около этого времени прибыл в Иерусалим новый кадий или судья, который, как и все его собратья, скоро прославился своею продажностью и грабительством. Францисканский монастырь выслал для переговоров с ним о уменьшении налогов одного из своих членов отца Фому из Наварры, который скоро успел особенно понравиться и войти в особую доверенность кадия. Пользуясь сим, отец Фома просил его уступить францисканам место рождения Иоанна Крестителя, – тот обещал. За словом последовало дело. Собравши к себе мусселима (градоначальника), муфтия и знатнейших эмиров, кадий склонил их к обещанной уступке с тем однако условием, что еще рассмотрят дело на месте. Тогда с большой свитой он двинулся в Горнюю и, осмотревши развалины, возвратился к «источнику Марии», где под тенью фиг, олив и между кустами роз, сидя на мягком диване, начал свой суд. Он позвал о. Фому с несколькими монахами и объявил им в присутствии мусульман, что во славу и честь такого великого пророка лучше отдать это место христианам, чем быть в нем конюшне, а потому он и отдает эти развалины с прилежащею площадью в вечное владение францисканам с обязанностью выстроить для жителей особую конюшню. Несмотря на неудовольствие мусульман за такое явное покровительство гяурам, место было очищено и обнесено стенами в том же самом году, церковь оправлена на сумму, присланную из Испании, и главный иерусалимский монастырь в благодарность испанцам за их пожертвование предоставил новосозданный монастырь в исключительное владение своих собратий из этого народа, и до сих пор гвардиан или начальник монастыря выбирается непременно из испанцев. Храм не велик, но содержится в большой чистоте; все здание запечатлено византийским стилем и бросается в глаза соразмерностью своих частей. По примеру всех древних церквей оно делится пилястрами на три части с красивым куполом на средине, окна которого проливают обильный свет во внутренность храма. Главный алтарь посвящен имени Захарии; запрестольный образ представляет его в ту минуту, когда явился ему Ангел, возвестивший рождение святого Иоанна. На правой стороне от входа придел во имя святой Елисаветы, где запрестольный образ представляет свидание ее с Девою Мариею, а по левой стороне пещера, или место рождения Предтечи. Через позлащенные дверцы спускаются туда по восьми ступеням и под мраморною доскою престола увидите шесть серебряных неугасимых лампад над вырезанною из мрамора же в полу звездою, около которой начертана следующая латинская надпись: Hic praecursor Domini natus est, то есть «Здесь родился Предтеча Господень». Под престолом же вокруг на стенах находится пять рельефных изображений из белого мрамора в черной оправе из того же камня, представляющих: рождение святого Иоанна, приветствие Елисавете Девы Марии, проповедь Иоанна Крестителя в пустыне, крещение Христа Спасителя от Иоанна и усекновение Предтечи. Эти изображения – древний подарок неаполитанского короля. Своды и стены этой пещеры обложены мрамором и покрыты богатою материею, а пол украшен разноцветною мозаикою. Здесь кстати будет заметить, что все важнейшие события евангельские совершились в пещерах, хотя бы по нашим обыкновенным понятиям и нельзя было ожидать этого. Так, Благовещение, Рождество Пресвятой Богородицы, Рождество Спасителя, плач апостола Петра, Рождество святого Иоанна Предтечи Господня, все эти события произошли в пещерах. Надобно обратить внимание на то, что в этой скалистой стране при каждом доме были всегда пещеры и почитались за приятнейшие убежища от дневного зноя, где по тому самому и совершались важнейшие события, требующие тишины и уединения. Но возвратимся к храму. Все картины, его украшающие, древней и хорошей кисти испанской школы. Изображение святого Иоанна в пустыне по рассказу монахов принадлежит кисти славного Мурильо. Главный престол, по преданию, находится на том месте, где счастливый отец излил известную песнь благодарения: «благословен Господь Бог Израилев, яко посети и сотвори избавление людем своим и воздвиже рог спасения нам, в дому Давида отрока своего, якоже глагола усты святых сущих от века пророк Его…» (Лк 1, 67 и далее).
Пол в церкви состоит из плит белого и черного мрамора, попеременно кладеных. Самый храм находится на месте далеко низшем, чем монастырь, и потому в него сходят как бы в подземелье; через это церковные стены не превышают монастырских и только купол храма высится над ними для того, чтобы служить проводником в него дневного света. Монастырь велик и построен крепко, может поместить около 30 человек; кельи обширные и удобные; словом, везде проявляется достаток и знание хозяйства. При самом монастыре есть небольшой сад, а все здание окружено высокими стенами с воротами, окованными железом. Из-за стен высятся стройные кипарисы и другие деревья, служащие еще издали украшением общего вида на горний град Иудов.