Ставка на проигрыш (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Чего он к тебе повадился? Последний холодильник из магазина для него забрал. Знала б, что не себе берешь, ни в жизнь бы ты у меня холодильника не увидел!
— Я что, бесплатно холодильник или сахар взял?
— Не бесплатно. Только понять ты можешь, что товары сельмаг получает для своих жителей, а не для разных там сродственников. Вот твой племянник теперь наварит к зиме варенья, а из березовцев кто-то может на бобах остаться, без сахара.
— Будто ты его тютелька в тютельку получаешь. Из березовцев каждый уже по мешку к варенью
— Не могу, Иван Серапионыч! Сколько раз можно тебе повторять! — отрубила заведующая и повернулась к мальчишкам. — Вам чего, мои хорошие?
— Книжки бы посмотреть, теть Бронь… — показывая деньги, вдруг сказал Сергей.
— Так у меня, кроме как про тракторы да автомашины, никаких книжек в наличии не имеется.
— Может, мы и такие купим.
— Что ж, книги — дело хорошее. Изучайте их — механизаторами станете. Сейчас, детки, достану… — Паутова попыталась отодвинуть от прилавка мешок с крупой, но, не осилив его, позвала деда Глухова: — Иван Серапионыч, помоги.
Глухов, скрипнув кирзовыми сапогами, зашел за прилавок и без помощи заведующей поднял мешок так легко, словно в нем была не крупа, а вата.
— Вот пенсионер… — шепнул Сергею Димка.
— Берите, детки, глядите, — Паутова положила перед мальчишками несколько книжек и повернулась к Глухову. — А ты не уговаривай меня, сахару больше не получишь. Иди домой, иди…
Однако дед Глухов уходить не собирался. Он тяжело вздохнул, вышел из-за прилавка и прислонился к стене. Заведующая принципиально отвернулась от старика и демонстративно стала нащелкивать костяшками счетов. Молчание затянулось ненадолго. Дверь громко хлопнула — чуть не запнувшись за порог, в магазин ввалился Торчков.
— Здравия желаю, товарищи продавец и покупатели! — бодро выкрикнул он и, переваливаясь с боку на бок, подошел к прилавку.
— Здорово, Кумбрык, — лениво ответил Глухов. — Похмеляться явился?
Торчков, облокотившись на прилавок, повернулся к старику:
— Теперь, Скорпионыч, я в гробу похмелку и другое пьянство вижу. Только что председатель колхоза такой перцовки влил — без похмелки проветрило. — Торчков порылся в кармане и звякнул мелочью. — Откупорь-ка мне, Бронислава, бутылочку газировки. Переключаюсь с крепкоградусных напитков на безградусные.
Паутова, подавая бутылку лимонада, усмехнулась:
— Ты чего так сурово настроился?
— В райцентровскую вытрезвиловку на той неделе попался, а сегодня председателю уже бумагу прислали с описанием моих похождений. В ресторане «Сосновый бор» бушевал хлеще, чем Потеряево озеро в непогоду.
— Что ж это так раскуражился?
— Шут ее, редьку с квасом, знает. Помню, из стеклянного ящика с водой золотую рыбку хотел выловить…
Паутова расхохоталась.
— Чтоб желания Матрены своей выполнять?
— Нет, стукнуло в хмельную голову, что в Потеряевом озере таких рыбешек можно расплодить. Вот ведь до чего водка доводит человека: дурак дураком
— Теперь зарплату придется пропивать, — с усмешкой сказала Паутова.
— Ни-ни, Бронислава!.. Теперь у меня другой план наметился. Перво-наперво надо заработать в колхозе пенсию. Мне до нее уже осталось кот наплакал…
— Молодые годы в пожарниках проспал, а к старости хватился, — вставил дед Глухов.
— Не борозди, Скорпионыч, что попало! — огрызнулся Торчков. — Это надо еще разобраться, кто из нас больше спал. Я, к примеру, всю Отечественную войну б племенном совхозе лошадей для фронта растил. Сам генерал Доватор, когда в совхоз за лошадями приезжал, со мной здоровался!.. И после победного конца войны я в первый же год вернулся в Березовку для продолжения мирной жизни. — Торчков сузил глаза. — А ты в каких местах ошивался в военные годы? И когда ты после войны сюда прибыл, а… Если забыл, напомню: после войны ты еще пять лет в тюрьме отсиживал. За какие хорошие дела, интересно знать, ты попал туда?..
— Кумбрык!.. — грозно сверкнул глазами Глухов. — Довякаешься!..
— Ну-ну-ну… Не больно-то хвост поднимай. За хулиганские выходки и пенсионерам гайки прикручивают.
— Ты меня тюрьмой не попрекай! Я после тюрьмы двадцать пять лет с лишком трудового стажа наработал.
— И правда, Кумбрык, чего это ты Ивана Серапионыча тюрьмой попрекаешь? — заступилась за Глухова завмаг. — Об этом уже давно в Березовке никто не помнит. Да и, как говорится, от сумы да тюрьмы не зарекайся…
— А ты чего в адвокаты лезешь? — повернулся к ней Торчков. — Это у вас, продавцов, сума да тюрьма в один узелок связаны, а мне чего тюрьмы пугаться, когда сумы нет!
— А в вытрезвиловку залетел! — съязвила Паутова.
— Хы… Туда знаешь какие порядочные люди залетают?.. Не чета мне! А вот когда ты в тюрьму залетишь…
— Типун тебе на язык! Двадцать лет без растраты в торговле работаю!
— Не кипятись, Бронислава, не кипятись. Это к примеру говорю. Ты слушай меня, слушай… — Торчков спокойно налил полный стакан лимонада, но пить не стал. — Я мужик открытый. Правду-матку в глаза режу…
— Бронь, ну и что мне делать? — обращаясь к Паутовой, перебил Торчкова дед Иван Глухов.
Торчков живо схватил с прилавка стакан с лимонадом и участливо протянул старику:
— Выпей вот газировочки, авось полегшает на душе.
— Подь ты со своей газировкой! — как от надоедливой мухи, отмахнулся Глухов. — По-твоему, я похмелку выпрашиваю?..
— А чего еще?.. — растерялся Торчков. — На своем опыте знаю, когда утром перехватишь сверх нормы, аккурат в это время пора опохмеляться.
Паутова опять расхохоталась:
— Поэтому по привычке и пришел в магазин?
— Смех смехом, а почему зашел, и сам не…