Ставлю на тебя
Шрифт:
Когда мы подъехали к зданию, Чарли обошёл машину с моей стороны и присел на корточки.
— Что ты делаешь? — спросила я, не совсем в настроении для глупостей.
— Катаю тебя на спине, — ответил он, посмотрев на меня через плечо, его лицо было искренним и милым, и сказал: — Запрыгивай, Бей.
Я колебалась, но потом подумала: «А почему бы и нет».
Я взобралась на его спину, и это было приятно. Обхватив конечностями его большое тело, я почувствовала покой, потому что было ощущение, что он буквально и эмоционально держит
Спасибо, Чарли.
Как только мы оказались в его квартире, он отнёс меня к дивану и бросил на него. Прежде чем я успела произнести хоть слово, он посмотрел на меня и сказал: — Вот как пройдёт сегодняшний вечер. Ты готова?
От этих слов мне захотелось улыбнуться. — Готова.
— Я сделаю шалаш из одеял перед телевизором, в котором буду развлекать тебя марафоном моих любимых ужасных фильмов. Мы будем есть всякую гадость, мороженное, которое нам принесут из «DoorDash»25, как будто мы гребаные короли, и мы не будем говорить о вещах, о которых нельзя говорить. Понятно?
Тогда я улыбнулась, хотя от его доброты мне хотелось плакать. — Понятно.
В тот момент самый маленький белый пёсик, которого я когда-либо видела, запрыгнул на диван. До этого момента я даже не слышала его, и вдруг он передо мной.
— Привет, щеночек, — сказала я, протянув руку и погладив его маленькую голову.
— Бейли, познакомься с Гробовщиком.
Я посмотрела на Чарли. — Ты шутишь. Это крошечное создание и есть Гробовщик?
Он просто пожал плечами и ушёл.
Он вышел в коридор за одеялами и, оказавшись там, крикнул: — Эй, какой номер телефона у твоей мамы?
Я вздохнула, позволяя псу забраться мне на колени, представляя себе удивлённое лицо мамы, когда я уходила от неё. — Какой-то жуткий вопрос.
— Я просто хочу написать ей, что ты переночуешь здесь, чтобы она не волновалась, — сказал он. — И чтобы тебе не пришлось делать это самой.
Я не задумывалась о том, чтобы переночевать в квартире Чарли, но была слишком подавлена, чтобы раздумывать об этом. Я продиктовала ему номер и вздохнула. Что мне было делать? То есть, очевидно, у меня не было выбора относительно семейного положения моей мамы, но мне реально придётся жить с ним и его ребёнком?
Мы переедем в дом Скотта?
Мне придётся делить комнату с его дочерью?
При мысли о переезде в незнакомый дом с едва знакомыми людьми у меня снова навернулись слезы.
— Очкарик. — Чарли вернулся в гостиную с охапкой одеял и сказал: — Сбрасывай обувь и оставь собаку, сходи на кухню за закусками, а я пока тут всё подготовлю.
— Хорошо. — Я сняла пальто и обувь и пошла на кухню, впечатлённая квартирой Чарли. Она была намного лучше нашей, а в кладовой было полно вкусных закусок. Я схватила «Твизлерс», попкорн, пачку с двенадцатью баночками диетической «Пепси» и коробку «Твинки» (прим. пер.: бисквит)
Когда я вернулась, Чарли устроил грандиозное «Та-да», демонстрируя свою постройку. Он использовал кухонные стулья и коробки для
— Ты постелил на полу? — спросила я, поражённая этой милотой.
Он выполз и посмотрел на мои переполненные руки. — Хороший выбор, Очкарик.
— Спасибо, — сказала я, поправляя очки запястьем.
— Приглашаю тебя в мой шалаш из одеял. — Сказал Чарли, театрально указывая руками на крепость, словно он Ванна Уайт26 с призовым пакетом.
— Ты слишком добр.
Мы забрались в крепость и разложили между собой закуски, растянувшись на одеялах. Несмотря на мои бурлящие эмоции, я прекрасно осознавала, что лежу рядом с Чарли.
Проходили.
— Итак, первым делом посмотрим один из моих фаворитов ужасных фильмов: «Наполеон Динамит».
— О Боже!
— Я знаю. — Он включил фильм и сразу же начал отпускать уморительные комментарии, от которых я смеялась даже больше, чем обычно, когда смотрела этот фильм (он тоже был одним из моих фаворитов ужасных фильмов). Во время просмотра мы делились закусками, и он почти заставил меня забыть обо всём.
Когда раздался звонок в дверь, Чарли выполз из крепости и забрал наше мороженное. Мы взяли по четверти мороженого — ванильного для Чарли, и шоколадного для меня. Потом забрались под одеяла и принялись уплетать это лакомство.
— Итак, Очкарик. Ты в порядке? — спросил он, его глаза были на моём лице, когда он держал ложку мороженого перед ртом.
— Да, — сказала я.
— Правда?
— Да.
— Правда?
— Вот в чём дело, — сказала я, облизывая ложку и чувствуя, как горло снова сжимается. — Если только он не захочет переехать в нашу квартиру и не жить с дочерью, я не буду в порядке.
Он сглотнул. — Понимаю.
— Типа, как это сделать? — спросила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе, когда представила себе это. — Как смирится с переездом в чужой дом с людьми, которых ты толком не знаешь?
Он не ответил, а просто кивнул и позволил мне выговориться, пока мы ели мороженое.
— И говоря о переезде — мой папа переезжает и не сказал мне об этом. Как можно забыть сказать своему ребёнку, что ты переезжаешь? Даже если для это нормально — не поддерживать с ней связь, разве воспоминания о ней не всплывали бы в твоей голове, например, когда ты говоришь об этом бывшей жене или упаковываешь вещи в её старой комнате?
Чарли поднял свою ложку. — Слушай. Ты знаешь какой я упрямый, но, может быть, тебе стоит позвонить своему папе, — сказал Чарли, погружая ложку обратно в мороженое и зачерпывая ещё один шарик. — Возможно, он именно тот, с кем нужно это обсудить.
— Это глупо, — сказала я, — но думаю, что если я услышу его голос, я разрыдаюсь как ребёнок.
— Разве это так плохо? — спросил он, смотря на меня самым добрым, самым милым взглядом.
Перед глазами снова стояла пелена, поэтому я быстро моргнула и сменила тему. — Мы должны смешать вкусы. Дай мне ложечку ванильного.