Ставшие скверной

Мордовина Елизавета

— Да, но это будет тянуть силы из жрецов, живущих в храме. В обычных условиях любой ритуал, любая песнь, любой танец берут силы того, кто исполняет их, но если этот человек уходит из места проведения ритуала, а последствия ритуала остаются, то вера ближайших жриц поддерживает их. Это схоже с тем, что могут делать чтецы, но, в отличие от Потока, здесь не требуется вплетения других людей в предложение — всё происходит само собой. Но, как и в слово, в ритуал можно вложить столько энергии, что он будет действовать долго.

Шаг за порог был точкой отсчёта. Самым главным в этом путешествии. Они боялись сделать его и потому пытались

оттянуть его разговорами.

Иона не была исключением, но в группе она была лидером и понимала, что ей было необходимо перешагнуть этот порог первой.

Девушка повернулась к «Зеркалу», глубоко вдохнула и сделала шаг. Раз — и она в Рануа.

На той стороне её ждала ранняя холодная весна. Воздух был наполнен влагой и запахом леса. Верховная вдохнула полной грудью. Все страхи и неуверенность пропали, остались только радость и воодушевление. Иона широко улыбнулась, раскинула руки, повернулась к остальным, ещё стоявшим в пещерах, и радостно сказала:

— Горы Рануа ещё прекрасней, чем я представляла! Кортик, Мим, вы преуменьшали их красоту!

Кортик благодушно рассмеялся и, сам не заметив, оказался на Родине. Мужчина вдохнул утренний воздух и с тоской проговорил:

— Как же давно я не ощущал этот запах — запах моей юности.

— Хвойные леса и запах можжевельника всегда будут напоминать о доме… — с ностальгией сказал Мим и тоже перешагнул порог.

— Кажется, мы дома, друг, — произнёс Кортик и похлопал капитана по плечу.

— Мы дома…

В это время все остальные тоже вышли их прохода и начали озираться. Лес действительно был красив, а запах одуряюще прекрасен. Казалось, что в нём все беды и неприятности исчезали, улетали вместе с лёгким ветерком с вершин.

В лесу стоял небольшой туман, который медленно поднимался к верхушкам деревьев и обнимал их, словно пуховое одеяло. Тихий шелест листвы, пение птиц и журчание горной речки даровали ни с чем не сравнимое спокойствие.

— Хороший лес. Живой. Почти не тронутый скверной. Это хорошо. Здесь для нас мало работы, — сказал Шии, и все, кроме Ионы и маро, вздрогнули.

— Да, это хорошо. Будем надеяться, что нам будет везти и дальше. Ты сможешь указать, в какой стороне скверна?

— Да, — мальчик указал на северо-восток.

— Спасибо.

Иона замолчала на пару секунд. Девушка задумчиво сжала кулон на шее — за годы путешествий у неё вошло в привычку ежедневно проверять, на месте ли он и браслет.

— Мне кажется, это то место, которое я отметила на карте, так что маршрут, скорее всего, менять не придётся. Пойдёмте.

Путь оказался тернист, но странно приятен: можжевельник делал передвижение сложнее, но аромат, исходящий от него, заставлял забыть о трудностях. До восхода было не менее двух часов, но ночь уже начала терять свою власть над миром, поэтому понадобилось всего два слабеньких светлячка. Луна только-только взошла и слегка виднелась на начинающем светлеть небе. Сумерки в Рануа всегда длились недолго.

Через полтора часа, когда все уже устали пробираться через бурелом и можжевельник, они добрались до цели. Первой скверну ощутила Иона.

— Вам лучше остаться здесь, я не советую приближаться к ней, — сказала принцесса и повернулась к группе.

— Я ничего не чувствую, — удивлённо сказал Кортик.

— Вот и хорошо. Пусть так и останется, — пробормотал Карт. — Не стоит нам усложнять им задачу.

Ивону переполнял интерес —

она столько слышала про скверну, но никогда не видела её действия и не понимала, что это такое.

Принцесса ощутила это и приняла внезапное решение:

— Те, кто хочет посмотреть, что это такое, — можете пойти со мной, но я доведу вас лишь до границы. Слишком долгое пребывание рядом со скверной может привести к безумию. Всем ясно?

— Да, — нестройным хором ответили ей.

— Тогда следуйте за мной, — Верховная поманила группу за собой.

— Мы с Кортиком останемся, рада Лея.

— Я тоже здесь постою Незачем мне смотреть на скверну. Видел один раз — на всю жизнь хватит. И ты, Лем, лучше останься. И ты, Аран.

— Хорошо, — легко согласился молодой человек.

Слепая кивнула.

— Тогда мы оставляем сумки с вами.

— Будем ждать. Будь осторожнее, Лея.

Карт подошёл к девушке и крепко обнял её.

— Буду, — прошептала она в ответ. — Не беспокойся, для меня это не опасно.

— Я знаю. Но всё равно будь осторожна.

— Хорошо.

Карт с Ионой ещё раз обнялись, и девушка отправилась в сторону скверны, маня за собой заинтересовавшихся.

Через несколько метров всё изменилось. Любопытство, которое она испытывала, пропало, и вместо него Ивона внезапно почувствовала, как нечто тянет её душу, перекручивает её, изменяет. Молодая чтица упала на колени и схватилась за грудь, даже не заметив, что поранила руку о сломанную ветку. Карик и Рабден ощутили, как их сознание начинает затуманиваться, а тело охватывают непонятный гнев и раздражение. Хотелось спорить, драться, обвинять кого-то в чём-то. Мужчины почувствовали, что ещё немного — и чувства превратятся в неконтролируемую ярость. Секунда — и их начало охватывать чувство абсолютной любви, ещё мгновение — и они ощущали невероятное горе, от чего они упали на колени и заплакали. Затем снова пришёл гнев. Бесконечное чередование сильнейших эмоций начало выматывать их. Они пытались вырваться из этого круговорота, но у них не получалось — голова отказывалась работать, а тело подчиняться. Весь мир был словно покрыт некой пеленой.

Иона подошла к ним, присела и прикоснулась. Мужчин окружило еле видное свечение. Глаза Рабдена и Карика прояснились — переполнявшие их чувства ушли, оставив после себя звенящую пустоту. Чтецы, дрожа всем телом, сели, скрестив ноги. Верховная подошла к Ивоне, положила руку на плечо и сказала:

— Боль пройдёт, но воспоминание о ней останется. Если вы решитесь пройти посвящение в Клиро, то сможете ощущать её с большего расстояния. Сейчас вы чувствуете лишь частичку той боли, что ощущают животные и растения в округе. Шии чувствует изменение воды, воздуха. Воды в любой форме. Я ощущаю всё: и боль деревьев, и животных, и воздуха, и земли, но, к счастью, слабее, чем вы с Шии. Думаю, это благословление Диру, что я не чувствую боль так остро, как вы.

— Чувствуешь, Лея. Просто лучше умеешь справляться, — хрипло сказал Дитя Льда. — Ты ведь тоже чувствуешь, как твою душу выкручивает и выворачивает наизнанку. Может быть, боль от каждого чуть глуше, но при этом ты чувствуешь её всю. Сама земля кричит о помощи. А души умерших наверняка кричат ещё громче.

Мальчик тяжело дышал, и каждое слово давалось ему с трудом. Он держался за ближайшее дерево, боясь упасть.

— Возможно, — ушла от ответа Иона. — Останьтесь здесь. Я пойду. Души зовут меня.