Ставшие скверной
Шрифт:
Карик с Ивоной почувствовали, что обращаются к ним, но не знали, стоит ли отвечать.
— Желаю вам удачи, — сказала на прощание Морин, и чтецы почувствовали, что женщина исчезла.
Аран тихонько, стараясь не споткнуться, отправилась к ближайшей парте.
В отличие от Карика с Ивоной и Рабденом, её волновало не произошедшее в классе и не рассказ жрицы, а слова принца. Что бы она ни говорила за столом, сказанное задело её. Жёсткость, жестокость и правдивость его слов заставили её почувствовать, что она ничего не делает. А ещё больше её задела фраза подруги, сказанная в благородном порыве. Она напомнила ей о её беспомощности и убогости. О том, что она сдалась. И если слова
Вскоре к сестре подсел Карик.
Странным образом сегодня он ощущал себя намного уверенней, чем обычно. Вначале, когда он встал перед Верховной, то думал, что умрёт от страха, но улыбка и поддержка принцессы успокоили его. Постоянный страх, что он виноват, что он ничтожество, внезапно стал намного меньше. Он не пропал до конца, но перестал окрашивать большую часть его мыслей. Это было невероятное и необычное чувство, и оно ему нравилось. Он не помнил, чтобы когда-нибудь чувствовал себя так спокойно. И ведь ситуацию нельзя было назвать располагающей к умиротворению.
Карик впервые не ощущал необходимости скрывать, что он думает.
Карт, никогда до этого не слышавший историю о Верховной Ралор, почувствовал укол страха — он думал, что предусмотрел все возможные опасности, которые ожидают Лею, но оказалось, что он забыл о верующих, которые в порыве религиозного рвения или от разочарования могут атаковать девочку. Ему нужно будет в будущем уделять больше внимания щиту. Он являлся боевым магом, его основными словами были атакующие. Он умел ставить защиту, но она была простой, можно сказать, топорной, но сильной и рассчитана не на простых людей, а на чтецов. В случае с нападением верующих нужно будет действовать не только более мягко, нежели на поле боя, но и более изворотливо. Насколько Карт знал, Рабден был специалистом именно в защите, поэтому был смысл проконсультироваться с ним.
Внимание Карта переключилось на дядю с племянницей. Сейчас они были настолько не похожи друг на друга, что никто бы и не подумал, что они родственники. Высокий, загорелый с тёмными волосами и светло-карими глазами принц и светлокожая, чуть загоревшая, с золотыми волосами и зелёными глазами Ивона. У них не было ни единой похожей черты лица, и единственное, что их объединяло сейчас, — это достаточно высокий рост. Молодая чтица была одинакового роста с Лемом и выше почти всех женщин, которых мужчина встречал, включая Аран с Ионой, пусть и ниже, чем он сам и тем более Лата. Судя по тому, что Карт слышал, принцесса Сара тоже была высокой, видимо, это была их родовая особенность.
Мужчина попытался вспомнить, как выглядел принц Рабиус, но не смог. Карт так редко обращал внимание на королевскую семью Артии, что запомнил только внешность принцессы Сары и самого монарха, пусть и встречал наследного принца, если ему не изменяет память.
Скорее всего, с рассеиванием благословления дядя с племянницей станут походить друг на друга.
— Если мы не начнём сейчас, то не успеем провести даже вступительного занятия, — мягко напомнил Рабден, повторяя слова Карта.
—
Карик с Ивоной переглянулись и неуверенно кивнули.
— Рабден, вы посмотрите Карика здесь, а я с Аран посмотрю Ивону в соседнем классе, если вы не против.
— Как вам будет удобнее.
Ивона посмотрела на дядю, и тот одними губами сказал «удачи», прежде чем она вышла из комнаты.
Он остался наедине со своим новым учеником.
Глава 8
Проверка умений
Рабиус осмотрел молодого человека. Карик был одет в обычную одежду рабочего человека: простые широкие штаны коричневого цвета, нижняя рубаха с небольшой расшитой стойкой, жилет из тонкой шерсти светло-коричневого цвета и тёмно-синий арит. С первого взгляда можно было понять, что юноша не привык носить эту одежду: арит был неправильно посажен, а рубаха неправильно застёгнута. Любой наблюдательный человек понял бы, что мальчик явно не из Артии. Особенно по красной полосе, что виднелась под воротником и грозилась стать шрамом.
Мужчина, продолжая наблюдать за Кариком краем глаза, сел за одну из парт в первом ряду. Молодой человек нервно и немного болезненно переминался с ноги на ногу. И тут мужчину осенило — на его ученике была очень плохая обувь, которая сильно натирала. Только сейчас он заметил, что Калин периодически сжимает зубы, когда наступает на правую ногу, и немного морщится. Как он путешествовал в подобных туфлях? Не было денег купить другие ботинки, которые подходили бы по размеру? Но почему никто этого не заметил? И почему он сам об этом никому не сказал? Стоит ли сказать, чтобы он снял обувь?
Немного поразмыслив, мужчина вздохнул, и решил не стеснять молодого человека, больше, чем это было необходимо, поэтому просто сделал мысленную пометку купить юноше удобные ботинки. Сейчас было не время отвлекать его от испытания и заставлять и так неуверенного в себе ученика чувствовать себя ужасно. Поэтому Рабден просто спросил его:
— Карик, скажите, с кем у вас связь как с учителем?
— Простите?..
Юноша выглядел до крайности растерянным, и его русые волосы, всё время стоявшие торчком, делали его похожими на воробья.
— В Альхейре не назначают одного учителя как основного? В Академии Артии основной учитель устанавливает связь со своим учеником с помощью Потока, чтобы обучение проходило наименее болезненно и расширение русла реки шло как можно легче.
— В Альхейре нет подобной традиции, — смутился Карик.
— Хм… Не знал. Никогда не интересовался нандийской школой, — как можно мягче сказал Рабден. — Что же, это упрощает дело. Нам с вами не придётся нарушать вашу связь с предыдущим учителем.
Немного подумав, принц снова обратился к ученику:
— Давайте тогда приступим к испытанию. Начнём с самых простых слов, постепенно вы будете усложнять конструкции, пока не покажете мне наиболее длинное предложение, на которое вы способны. Начните со стихий, пожалуйста.
— Слушаюсь.
Молодой чтец поклонился учителю и, выбрав своей целью сухую веточку, будто специально оставленную на столе, переложил её на пол и написал слово огня.
Веточка вспыхнула, словно была облита крепким самогоном, и Рабиус сразу же понял, что ученик вложил слишком много ещё не восстановившейся реки в слово. Оно словно было написано толстой кистью, на которой было много краски.