Степь и Империя. Книга I. СТЕПЬ
Шрифт:
Первоначально планировалось, что освободившиеся от провианта и кормов лошади будут возвращаться обратно, на базу Корпуса и вновь догонять эскадрон со свежими припасами. Но, по мере набора высоты, становилось ясно — лошади не освободятся. Запасы провизии уменьшались, но уменьшалась и возможность лошадей нести груз. На базу корпуса вернулся лишь один ездовой с парой охромевших лошадок. Он и повез руководству Корпуса донесение командира эскадрона.
Эскадрон начал нести первые небоевые потери.
Вот оступилась одна
Под взглядом десятков глаз человек пошевелился, присел, огляделся. И, прихрамывая и оскальзываясь, двинулся к ближайшему извиву тропы…
Краем уха Больц услыхал, как старшина отсылает звено разведчиков, сменившихся с дежурства, освежевать тушу. «И то дело, — подумал Больц. — Лучше свежая конина, чем привычная солонина…»
К вечеру в долину успели спуститься всего два взвода в неполном составе. Счастье, что расторопный квартирмейстер вклинился со своими вьючными лошадьми в график перехода и ни кони, ни люди не голодали.
Когда уже стемнело, к костру разведчиков прибежал запыхавшийся санитар с вестью, что Орест пришел в себя.
* * *
Под тентом у «постели» больного собрался почти весь командный состав: командир с замом, два взводных. Но «командовал парадом», естественно, целитель.
Он пропустил Больца и встал рядом с ним, остальные сгрудились за их спинами.
— Орест? — Больц ладонями сжал лицо друга.
— Больц? — слабым голосом ответил Орест, отворачиваясь от света. — Уберите факел… Больно… Глаза пожег на плато… Ночами шел… Сбился со счета… Какой нынче день?
— Второй день третьего месяца лета.
— То-то я так ослабел… Больше месяца… Ночами шел… Упал… Ногу или сломал или вывихнул… Распухла, в сапог не влазила… Здесь в долине яйца искал, думал окрепну и дойду, а вот как вышло… Как вы меня нашли?
— Где Ривалд?
— Ривалд умер тем же вечером. Я еще два дня заслон держал на том проходе… А потом выключился… Очнулся, спустился вниз, следов нет, твоя снаряга как бросил, так и лежит… Забрал твою глефу в придачу к своей, да и пошел вслед… Да вот глаза… Как дошел плато до конца — не помню… Думал отпустит, а вот все никак… Шел только ночью… А тут нога… Как нашли то меня?
— Мы идем снова к границам Степи.
— Много вас?
— Много…
— Не ходите, Больц, это ловушка! Ловушка! — выкрикнул Орест изо всех сил, мучительно выгнувшись. — Ловушка…
— Не кричи, Книжник, — надавливая ему на плечи и укладывая, бормотал Больц. — Не кричи… Почему ловушка?
—
— Успокойся, я услышал тебя! Успокойся… Как ты сейчас?
— Это ловушка, вы все умрете!
— Прошу тебя, упокойся… Как ты сейчас?
— Получше. Наелся. Все время хочется есть, а дают по ложке-две. Слабый. Есть хочется… Ловушка…
Голос Ореста становился все слабее, паузы между словами — длиннее. Наконец его тело обмякло под руками Больца. Целитель тут же деловито протиснулся к больному и вцепился в пульс.
— Мессиры, вы услышали, что хотели? — обратился он к офицерам. — Позвольте мне заняться больным…
— Только один вопрос, Цельс, он в ясном сознании? — спросил капитан.
— Он слаб, но в сознании и вполне ориентирован в мире.
— Спасибо, Цельс. Мессиры офицеры, прошу на совещание!
* * *
Собрались у командирского костра. Капитан Нертол Артх был предельно собран.
— Мессиры офицеры, поступившая информация меняет представление об оперативной обстановке. У нас есть приказ, но в данном случае я считаю нужным объявить офицерское собрание. Ожидать командиров взводов, квартирующих в соседнем ущелье, мы не будем. Решение надо принимать сейчас.
Никто из присутствующих не выглядел встревоженным.
Никто не ожидал легкой прогулки в горы.
Напротив, ожидали встретить сопротивление на первых же шагах в высокогорные ущелья и откладывающееся боевое столкновение даже радовало.
Никто лучше солдат не понимает истину, что лучшая битва та, которая не состоялась.
* * *
Офицерское собрание — традиция, присущая многим воинским сообществам, но чаще встречающаяся на флоте. Там одно принятое решение развязывает неотвратимую цепочку событий. Во многих случаях это решение может привести к гибели всего или большей части экипажа.
В такой ситуации допускается «демократическое» отступление от принципиального единоначалия. Прежде чем поднять подразделение в самоубийственную атаку или — наоборот — скомандовать отступление, которое может выглядеть позорным, командир должен опираться на осознание каждым бойцом и офицером «своего маневра», понимания не только прямого приказа — но и его смысла.
В этих случаях, при наличии времени и возможности, командир объявляет офицерское собрание, выслушивая мнение других офицеров и проводя общее голосование, прежде чем отдать приказ. С одной стороны, это позволяет ему разделить бремя ответственности, с другой — гарантирует, что все подчиненные ему подразделения понимают и исполняют его маневр.